Танец Удзумэ

Сегодня ночью мне приснилась Удзумэ. Величественная женская фигура в серебристом одеянии исполняла танец. Тонкие складки длинных одежд развевались, женщина вскидывала руки вверх, ввысь и, казалось, будто большая серая птица рвалась в глухое темное небо, к луне и звездам. Но это не так.
Удзумэ заклинала Свет и Солнце. Владычица луны одолела свой царский нрав и вышла на танец, как на поединок. Но с кем она боролась, эта фея луны? Перед кем преклоняла свои босые белесые ноги? Не с собой ли происходила та ритуальная борьба? Не в своей ли душе шла беспощадная битва?

Я проснулся в тот единственно неповторимый предрассветный час, который ещё дышал знойной сладостью ночной неги, но в его дыхании уже предчувствовались упругая свежесть и белизна наступающего утра.
На моих губах, на лице (я почувствовал это кожей) лежала печать чего-то нового, неизведанного, пришедшего следами уходящей ночи. В чуть приоткрытой щели занавешенных штор я обнаружил струйку света. И тут же поймал его движение на своих руках. Поднеся ладонь к лицу, разглядел на ней пять забавных ответвлений, пошевелил каждым из них, и почувствовал мягкое тепло, разлившееся по всему телу. Не напрягая слух, внезапно, услышал мерные стуки дождя по крыше дома. Хлесткие стрелы, будто изготовленные из стали или серебра, пронзающие самую суть бытия этого мира. Это было непривычно, нелепо, странно...
Внутреннее спокойствие и готовность чувствовать свое тело, после ставших обыденными ощущений эмоциональной скованности и пустоты.
И тут я вспомнил, почему меня охватило это, казалось бы, ничем не объяснимое чувство покоя и легкости.
Тяжелый сон больной израненной души наконец отпустил ее (и вместе с ней почему-то меня) на волю-вольную, будто в полюшко летнее, июньское, погулять. И я понял, что никогда больше не вспомню тот день в моей жизни, который мог назвать, как самым чудесным, так и самым печальным днем.

Тогда, - пять, десять, двадцать лет назад (не все ли равно сколько?) мы встретились с Ней на маленькой улочке тихого провинциального города, затерявшегося в бесконечной паутине золотых деревьев и пряных ароматов. Медленной, чуть скользящей походкой приближалась осень. Её следы были повсюду. И в глазах замерзающего по вечерам пруда, сонно пускающего пузыри по чуть мутной поверхности воды. И в красных прожилках жёлтого листа на когда-то зелёном ясене. И в хлопающем звуке, слетавшем с крыл, встревоженных наступающими холодами птиц, и … Осень была везде, кроме моей души. Душа же моя пела весеннюю песню вечно юной любви, которую во все времена и при любой погоде поют сердца всего живого.

При Её появлении все внутри меня встрепенулось, и неведомая ранее искра беспредельного пьянящего веселья (и ощущение грядущего праздника), вспыхнули в сознании.
Мы сидели на театральном бульваре и не спеша разговаривали. Многие ушедшие и не прожитые жизни воскресали в нашей беседе. Тень Вечного Странника, искателя ответов на самые главные и самые безответные вопросы бытия... И тень Вечного Мученика, так и не снятого с креста, с непреходящей болью взирающего на разыгрываемую драму человеческой жизни.... Эти образы тогда проносились в моем сознании, но в восприятии их не было скорби, тоски и грусти о бессмертной человеческой душе и разъедающих ее желаниях богатства, первенства, славы. Абсолютное спокойствие и радость стали возможными, глядя в золотисто-ореховые глаза живого существа, трепетное дыхание которого на моей щеке, было проявлением неизбывной ценности жизни. То было великое чувство большой и чистой Любви ко всему живому, порожденное всего лишь одним маленьким сердцем, бьющимся в груди человека, сидевшего рядом со мной.

Затем была длинная (длинною во всю прожитую жизнь) прогулка по затейливым сплетениям бульварных дорожек, окруженных золотым светом деревянных всадников. Дорога привела нас к беспредельно высокой лестнице, заканчивающейся пролетом прозрачного окна на последнем этаже. И вот оттуда, где совсем рядом летали птицы, ударяясь о замкнутый круг небосклона, мы смотрели вниз. Опьяненные росной свежестью чьих-то стихов (тут же положенных нами на музыку), с высоты взирали на молчаливый разговор судеб разных людей, проплывавших, словно маленькие лодочки, по незримым просторам житейского. Несмотря на радостный гул в моем сердце, вокруг стояла прозрачная тишина. И зачем-то подумалось…

Вот если сейчас, в эту минуту, овеянную тихой задумчивостью осени, кто-то в беспощадной ссоре поднимает над головой своего брата тяжелый камень? А может ли быть, чтобы во всем мире настала минута Тишины, Спокойствия и Мира, в которой не станет больше розни, вражды, непримиримости? И поманят своей неразгаданностью туманные дали, вспыхнет золотыми нитями горизонт и миллионы незримых рук сольются в едином дыхании. И окажется, что нет больше ни прошлого, ни будущего. А минута эта - равна Вечности...

И вот тогда, когда эта Мечта освятила мою темную душу, я увидел Тебя, навсегда уходящую под мерными струями осеннего дождя. Одежды Твои были серебряными, но я знал - на них отблески золотых лучей, пронзивших мое сердце. Ты решила утвердить Вечное единство Жизни и Любви ценой своего Полета. И лишь сегодня ночью открылось мне, что был то Полет, а не Падение...

Сегодня ночью Удзумэ закончила свой танец и уходила, унося с собой всё самое светлое и трепетное, чему она когда-то научила меня. Любовь, бесстрашие, веру, бескорыстие и всепрощение. Она все дальше удалялась от меня в своем танце-парении с тем... чтобы навсегда остаться со мной. В моем сердце обрела она вечный покой и пребывание.