Бабка Цецина прикрыла за собой двери, за которыми Дий, Публий Крейс и двое ассистентов-гаруспиков спасали жизнь Марку Виктору. Чуть не столкнулась с младшим сыном, едва не выронила чашку с окровавленными тампонами, нитками, жилами, бычьим пузырем, какими-то изогнутыми иглами, прочими врачебными штучками, которыми владели гаруспики. Это выбросить, другое чистое принести.
- Как там? – шепотом спросил Ларт Бофорс, поддержав мать за локоть.
Цецина поманила ближе сына и зашептала на ухо:
- Я колдовство знаю, то не колдовство. Дий не человек.., он, - она вскинула глазами к потолку – Вышний! Он из нутра балбеса кровь откачивал, а морду его закрыл пузырем, гаруспик воздух нагнетал в легкие…Я не понимаю, как такое возможно? А этот…как его…
- Винитар?
- Ну да, как он у него кровь брал…из вены! Только боги знают, как это возможно! Балбесу свою кровь отдал сармат!
Дий быстро определил, что у Фабия и Винитара одной группы кровь. Тончайшей иглой вскрыл вену у Винитара, - он лежал рядом с раненым, но выше, - и вену у Марка Виктора, и с помощью гибких трубок неясно какого происхождения, то ли животных жил, то ли еще каких, - подсоединил их друг к другу. Интересно, что бы сказал изнеженный, избалованный римлянин, кабы это увидел? Но молодой Фабий пребывал в беспамятстве.
- Ларт, поговори с Дием…Может он нашу Аулию полечит?...- долдонила бабка Цецина.
- От чего? - удивился сын.
- От бешенства…
Ларт Бофорс сплюнул в сердцах.
Матушка убежала. Никому из прислуги помогать Публий Крейс не разрешил, подключив к этому делу только мать. Вот она и бегала то с кувшинами горячей воды, то с чашками.
Ларт Бофорс подмышками держал бойцовского петуха, зажимая ему клюв, чтобы не орал. С раннего утра носился с ним, не имея возможности оставить одного: петух орал высоко, заливисто.
А в гостиной спал Антир, так и не раздевшись, чтобы быть готовым, в случае чего, - на выход. На узком жестком ложе он лежал ничком, свесив руку к полу. На полу валялся пустой серебряный кубок.
Когда Дий, увидев раненого, согласился взяться за его спасение, Антир рассвирепел. Спасать гадину, кто напал на его брата, почему, зачем? Этого Антиру было не понять. Дий в тон ему ответил:
- Достаточно моему сыну позора ночи Сатурналий, чтобы он еще к этому добавил позор убийцы?! Марк Виктор будет жить, это я тебе говорю!
Антир и выпил.
Петух подмышками нервозно зашевелился. Надулся, заорать. Ему сильнее стиснули клюв, но все равно горластый изобразил бульканье с хриплым «у-у-у».
В гостиную заглянул веспертилис, поманил к себе хозяина.
- Кай Валент…Тьфу ты, Ариант арестован!
- Да-а? - Ларт Бофорс остался невозмутим. – Другого не ожидал, дальше…
- Ведут голого. Тьфу ты, в чем мать родила.
А вот тут лицо этруска вытянулось.
- Как голого?
- Ну, как Аполлона…Народища собирается…Стражей семеро. Что прикажешь?
- Ни-че- го. Пусть покрасуется, Феб гонористый!
Антир уже не спал. Он слышал их разговор.
У Ларта Бофорса зачесался нос, только отпустил петушиный клюв – петух выдал, на радостях, такое заливистое приветствие, наверное, слышали и в комнате, где оперировали раненого.
Обернулся Ларт Бофорс, решив: петух разбудил Антира, - но тот уже стоял, оправляя тунику, засовывая кинжалы в тайники пояса за спиной.
- О-о! Вслед за братом, в тюрьму? – Ларт Бофорс сунул ему в руки петуха. – У меня еще один такой. Может сразимся, деньги у тебя есть, король?
Антир швырнул петуха этруску, и, слова не сказав, выбежал за дверь.
- Работёнки прибавилось…Посылать людей следить …за одетым Аполлоном. Там – раздетый, тут – одетый…Отличить можно!..Антир-сай, у нас всё налажено, без тебя справятся – вернись!
Куда там, Антира и след простыл.
- Ну и детки у Дия, не божества, - шалопаи!
…Всё больше народу сбегалось на площадь. Из окон домов выглядывали любопытные. Мальчишки взбирались на выступы зданий, кто-то даже сидел на головах мраморных божеств, свистели. По разному народ воспринял это странное явление – шествие в тюрьму под охраной в совершенно обнаженном виде. Кто-то говорил: Фабий забрал у дочери мужа и голым выгнал на улицу. Другие уверяли, трибун Кай Валент сам так пошел, тем самым плюнув в лицо правосудию, а судебную власть никто не любил.
«За что арестовали?» Нашлись, кто ответил на эти вопросы со злорадством: сей ночью трибун зарезал Марка Фабия и двоих из его клики, остальных ранил.
Какая-то женщина зарыдала, вскинув руки, взмолилась, наконец-то до богов долетела ее мольба наказать знатных паршивцев, кто испоганил ее невинную дочь. Она кричала, что ноги будет целовать Каю Валенту, он избавил Рим от мерзавцев! Она пробралась поближе к процессии, по пути выхватив у торговки корзину, полную свежих роз. И стала бросать цветы на пути арестанта.
- Ты – наш спаситель, благородный Кай Валент! Виват Валенту!
И началось. Народ зажечь ничего не стоит, тем более, если люди узрели в поступке трибуна освобождение от засилья плотоядных молодых аристократов во главе с Марком Фабием. Со всех сторон на Кая Валента полетели цветы. Женщины визжали от восторга, даря ему воздушки.
Мальчишки орали и швыряли под ноги трибуну лавровые ветки; наломали в саду.
Стражи порядка отныне пробивали себе путь в толпе, ругались, угрожая копьями.
Толпа торжествовала:
- Свободу Валенту! Виват, Валент!
Настроение арестованного изменилось, ну, чем не триумфатор? Он вскинул над головой скованные, на запястьях, руки, потрясая кулаками. У трибуна был голос поставленным, он знал как правильно кричать, чтобы его слышали в дальних рядах легионеров. По всем правилам призыва к атаке выдал:
- «Дайте пленным царям отличия их и уборы – пышностью тканей укрыть новой судьбы нищету, Всё к торжеству готовь, что твоих соратников доблесть Завоевала тебе – и завоюет ещё! Боги, не зря внушившие мне возвестить о грядущем, Дайте свершиться скорей верным поэта словам!» Виват народу Великого Рим-а-а!
Что тут началось! Многие, особенно молодые люди, знали стихи Овидия, и, наверное, любили их за откровенность и мужество ссыльного поэта – заорали, засвистели, а, когда арестованный восславил народ Рима, – площадь взорвалась ликованием.
Кай Валент уже шел по сплошному ковру из цветов, рискуя поранить голые ступни о шипы.
«Интересно, - подумалось шутнику, - так ли встречали Октавиана? Или Нерона?»
Рядом со стражами бежал мальчишка, кого Кай Валент узнал – продавец фабы, любитель бананов. Он что-то кричал, его глаза смотрели на господина с решимостью что-либо такое предпринять, чтобы освободить его. Кай Валент снял гривну, бросил ее в руки мальцу, крикнув:
- Продай, выручишь деньги! Бывай, мартышка!
Заметив, вот-вот солнце оторвется от сизого облака, Кай Валент вскричал:
- Да будет всему миру дарить вечную любовь Солнце Непобедимое! Виват, Соль Инвиктус!
На последних его словах небесное светило швырнуло на площадь веер беспощадных горячих лучей, засверкало невыносимо. Суеверные люди увидели в том некий знак богов: толпа завыла от восторга, остановив процессию. Дальше стражи закона продвигаться уже не смогли. А потом вдруг сразу расступились, пропуская вперед …весталок.
…Но прозвучал ПЕРВЫЙ звоночек грядущей беды…
Поймав в руки букет роз, Кай Валент увидел, как солнце внезапно отдалилось от него, превращаясь в не слепящую точку, чудовищной резкости…и площадь перевернулась в глазах. Он не почувствовал, как плавно и страшно опустился на плиты площади…и свет померк.
Их было шестеро, в белоснежных развевающихся одеяниях. Шли, как приведения, бесшумно, бесстрашно. Весталок сопровождали ликторы, их охрана.
Шум на площади, как рукой сняло.
Две весталки присели подле Кая Валента, помогая ему подняться, - он очнулся сразу, но смотрел на служительниц культа бессмысленно, как на потустороннее явление. Может он в садах Элизиума, и к нему слетелись бесплотные духи, маны? Но рука болела невыносимо, грызла огнем, - значит, он жив.
С их помощью он поднялся на ноги, не понимая, что происходит?
Главная среди весталок с характерным жестом велела начальнику стражи:
- Снимите наручники с невиновного!
Весталкам дано нерушимое право освобождать арестованных, и последний нищий знал это право. Но Вечный город не припомнил, чтобы весталки в полном составе самолично выходили освобождать заключенного, обычно к ним взывали, падая в ноги, умоляя о помиловании.
Старшая весталка жестом велела своей подруге поднести Каю Валенту кубок с водой, его она держала в руках. Две другие весталки накрыли его плечи багряным плащом-сагумом, скрепляя на левом плече фибулой, закрывая наготу.
Не сразу Кай Валент взял предложенный кубок, несколько настороженным взглядом обегая своих спасительниц. Встречаясь с его взглядом, весталки опускали глаза. Может эта помощь за те три алмаза баснословной цены, что он вчера подарил их храму? Такое невозможно, весталок нельзя ничем подкупить.
По-матерински ласково улыбнулась ему старшая весталка.
- Иди с нами…
- Я свободен?
- Даже не сомневайся!
В окружении теперь уже весталок, он пошел с ними, удивляясь и теряясь в догадках: чтобы оно значило? Кто их прислал? Отдать такой неординарный приказ имеет право только их верховный жрец – Рекс.
Площадь вновь взорвалась ликованием, прославляя великую богиню Весту; стражи закона с трудом отбивались, их просто выбросили из толпы, улюлюкая и проклиная.
В самое это время, когда Ариант в окружении весталок отдалились, сворачивая на боковую улицу, в толпу ворвался Антир, разбрасывая мешавших ему пройти. Высоко подпрыгнув, заорал:
- Арианти-ис! Ари-ис! Брат! Стой!
Чуть не упал, споткнувшись о мальчишку, присевшего на корточках. Мальчишка рассматривал гривну, - Антир сразу узнал ее, - золотые крылья, оберег брата! Мальчишка хотел удрать, но опоздал; оказался в цепкой хватке Антира. На вопрос, где он взял такую дорогую вещицу, мальчишка бойко и бесстрашно заявил, ему отдал сам арестованный, герой нынешнего дня, чтобы продал гривну и получил за нее хорошие деньги.
- Я покупаю! – Антир выхватил у мальчишки оберег брата, отправив гривну себе за пазуху, а кошелек с деньгами бросил в руки мальцу, заоравшего от восторга. Кошелек был туго набит сестерциями.
Бегом Антир поднялся на ступени какого-то высокого здания, чтобы обойти группу людей. Как вдруг в поредевшей толпе кто-то выкрикнул: «Вот он!»
Антир не успел опомниться - и очень пожалел, что не надел полумаску, - как его окружили человек восемь подозрительного вида
