– И что дальше?
– А ничего! Первое время – тишина! Будто не на реке я, а дома сижу на скамеечке перед воротами. Минута-другая проходит. Без изменений. Думаю, эх, Яща-Яша, раззява ты, выпить дал, а закусить? И вдруг после этих моих мыслей вода передо мной пошла пузырями! Крупных, во, с футбольный мяч. Чуть увеличатся – и бах! Взрываются! Разлетаются мелкими брызгами во все стороны. И над водой – слышу, откуда-то издалека песня очень тоскливая, слов не разобрать, доносится. Растерялся. Стою. Жду. Что предпринять, не знаю. И тут из воды появляется она. Сначала показалась голова, черты лица правильные, глаза голубые, волосы светлые, кожа чуть-чуть прозрачная. Поначалу подумал, купальщица какая решила пошутить надо мной. Затем показался хвост рыбий и она как всплеснёт им. И показывается по пояс.
– Кто она, дядя Яша? – снова вскакивает на ноги Гриня.
– Русалка, вот кто! – выкрикивает дядя Яша, глаз блестит, руки раскинуты, пальцы растопырены.
– Брехня всё это, – говорит Гриня, – русалки – мифический персонаж, существуют в народных сказках и преданиях. Нас так в школе учили.
Дядя Яша снова предлагает Грине:
– Раз уж ты у нас самый грамотный и образованный, тогда сам и рассказывай, а?
– Нет, – возражает Гриня, – я это… короче…
Ему кто-то из ребят советует сидеть молча и слушать, и просят рассказчика продолжить прерванный рассказ.
– Смотрит она на меня своими глазищами, улыбается и молчит загадочно. Правую руку протягивает ко мне, левой грудь стеснительно закрывает, правильно, женщина всё-таки, хоть и русалка, скромность быть должна. Думаете, дядя Яша струсил? Испугался русаки? – дядя Яша набрал воздуху в грудь и обвёл слушателей. – Ни за какую поклёвку не было этого и не будет! Но в тот самый раз, признаюсь, оплошал. Сила, которой противиться невозможно, оттащила меня на берег. Стою, дрожу. Озноб так и колотит. Тут русалка подплывает, встаёт в полный рост и выходит из воды и идёт ко мне.
– Дядя Яша, хватит заливать, – говорит Геша, – всему есть мера.
– Как к вам подошла русалка? На хвосте, что ли? – спрашивает оставшийся безымянным третий из подошедших рыбаков, – вот уж правда, небылица так небылица.
Дядя Яша со спокойным лицом поднимает указательный палец и тычет им в небо:
– Значит так, ребятки, если я говорю – идёт, она идёт.
– Хорош, дядя Яша! – подхватывает Витёк.
– Хвост ей нужен в воде передвигаться, – не обращает внимания на реплики дядя Яша, – но, когда нужно по земле ходить – хвост превращается в ноги. Вот русалка вышла из воды и хвост сразу превратился в ноги. Красивые, стройные ноги. Просто загляденье. Подходит она ко мне, обнимает за плечи, говорит на ухо: «Яшенька, коханый мой, долго я ждала тебя! Очень долго! Измучилась вся, исстрадалось моё серденько русалочье. Все-то слёзыньки по тебе выплакала. Времени счёт потеряла. Покоя лишилась. Думаю, вот не свидимся с тобою нынче утром, так и буду одна-одинёшенька куковать свой век русалочий, насмешки терпя от подруг-русалок. А как заприметила издали, вот ты идёшь, коханый мой, походочкой знакомой, так и возрадовалось сердечко моё. Свидимся, свидимся, – вся просто засияла я и тоска-печаль прочь из сердечка ушли-уплыли-улетели!» А я ей: «Так ты меня давно любишь?» А она: «Как только раз единственный увидела полтора года назад, сразу поняла, серденько моё ты лишил покоя». И всё целует меня, по голове гладит.
– Русалка – она противная, да? – снова влезает Гриня с вопросами, – мокрая и холодная, правда?
Восклицает дядя Яша азартно:
– Чтоб ты понимал, бестолочь бестолковая – живая она! Горячая! Кровь во мне вскипела. Ну, давай её тискать, прижимать жадно, целовать страстно. Чую, теряю себя в объятиях её. Шепчу ей: «Ответь мне, любая, как мне называть тебя?» Она жарко шепчет в ответ: «Сияна я, Яшенька, Сияна!» Такое пламя у нас обоих в груди разожглось, что ещё чуток и вспыхнем пламенем страсти.
– У русалок имена тоже есть? – недоверчиво спрашивает всё тот же Гриня.
– Почто они не люди и имени иметь не могут? – вопросом на вопрос отвечает дядя Яша. – Могут! Надо ведь им как-то меж собою разговаривать. Итак. Внезапно Сияна вскинулась и затрепетала: «Ох, Яшенька, ждёт меня мой речной хозяин. Нельзя мне долго на суше находиться. Нужно назад в реку. Опоздаю – будет мне наказание страшное. Поклянись мне в любви и верности, что ждать меня будешь!» Себя не помня, клянусь, мол, родная моя Сияна, так и сяк, одна ты в моём сердце, другой места в нём нет. Плачет Сияна горючими слезами: «Верю, Яшенька, каждому твоему слову, только нужно мне ещё что-то помимо слов, что есть у тебя самое дорогое». Я возьми, не обдумавши и ляпни: «Глаз даю, что только ты одна и никого боле!» Прильнула Сияна к глазу губами… Опа-на, нет глаза. Ослабли её объятия. Глянь, а он лежит у неё на ладони и зрачком на меня уставился. Стало мне нехорошо. Тут некстати ветер поднялся. Он Сияну подхватил в охапку и бросил в воду. Скрылась она в реке с головой. Затем выныривает и кричит, подняв руку с моим глазом: «Яшенька, коханый мой, глаз твой – зарок нашей любви!»
Умолк неожиданно дядя Яша. Кто-то веткой расшевелил костёр. Искры взлетели и погасли. Вода плеснула раз, другой. Заметил Геша, видать, рыба играет.
– Как же вы без глаза-то жили? – недоверчиво интересуется Гриня.
Дядя Яша улыбнулся.
– А вот так. Как только исчезла русалка, хватаю удочку, забрасываю в воду. Сразу напряглось удилище, леска натянулась. Ох, думаю, огромный зверь попался! Тяну на себя, он меня в воду. Я его на себя, а он меня в воду. Долго боролся с ним, пока не совладал. Выбросил рывком на берег. Господи Иисусе, это же сом!
– В Кальмиусе сомы не водятся, – заявляет Гриня, – батя говорил. Его авторитету не сомневаюсь.
– Не водятся, – не стал спорить с хлопцем дядя Яша, развёл руками, – не водятся, да я его выловил. Здоровый, чертяка, морда с кавун, большая, усы длинные, топорщатся противно. Как совладал с ним, одному Речнику известно. Размышлять долго некогда. Надо компенсировать свой глаз сомовым. Быстренько вытащил у сома и себе вставил. Сом раскрыл пасть, так его огромная рука, высунувшись из воды, за хвост ухватила и утащила в реку.
– С тех пор у вас один глаз рыбий? – спросил кто-то из хлопцев зачарованно.
– Не верите? Смотрите, – дядя Яша снял повязку и поначалу его оба глаза показались одинаковыми, затем обнаружились едва заметные различия. – Убедились? Вот то-то! С той поры стал обладать способностью видеть не только то, что на суше, но и в воде.
Вслед за его словами раздалась над рекой тоскливая мелодия, разлилась грустью-печалью. При этом звучании что-то шевельнулось в груди дяди Яши. Он встал, приложил руку ребром к лбу и посмотрел на реку.
– Неужто снова… – нерешительно проговорил он, дрогнувшим голосом, вслед за этим раздался громкий шлепок по воде, будто огромная рыба ударила по ней хвостом.
– Каким ты был, Яшенька, таким ты и остался, – прилетел с реки приятный женский голос.
Мальчишечьи головы повернулись в сторону реки и замерли с раскрытыми ртами. По пояс в воде находилась русалка. Точно такая же, как описывал её дядя Яша. Гладкая, чуть прозрачная кожа. Приятная улыбка. Синие глаза. Длинные светлые волосы.
– Нисколько ты, Яшенька, не изменился, – проговорила русалка и подплыла к берегу и всем на удивление её хвост раздвоился, стояла русалка на берегу на двух прекрасных, стройных ногах, на самой русалка будто из воздуха соткался изумительной красоты наряд: длинное, ниже колен платье изумрудного цвета и прозрачная ажурная накидка на плечах. И воздух, это отметил каждый, наполнился чудным, неземным благоуханием.
– Сияна! – крикнул дядя Яша и бросился на подгибающихся ногах к русалке.
Отстранила его русалка. Плеснула возле неё вода и появился одноглазый сом.
Заговорила Сияна плачущим голосом, едва сдерживая слёзы:
– Вернулась я, Яшенька, вернуть залог любви нашей. Оказался ты совсем не таким, как показалось мне. Не прошло и полгода, ты женился и забыл меня…
– Никогда я тебя не забывал, – перебил русалку дядя Яша, но она не дала ему договорить.
– Яшенька, – заговорила Сияна таким голосом, что у многих появились слёзы на глазах, столько в нём было экспрессии и сожаления, – не лги себе и сердце своему. Поняла я, никогда не будем мы счастливы, не может человек связать судьбу свою с русалкой. Решила я не мучить тебя больше и неволить. Бери свой глаз обратно! – русалка протянула раскрытую ладонь дяде Яше и увидел он на ней свой глаз. – Отныне освобождаю тебя от старой клятвы. Бери свой, Семёну, – кивком указала русалка на сома, – верни его. Прощай, Яшенька! Безрадостна была наша любовь, потому и печалиться не стоит обоим.
Взял дядя Яша свой глаз, отдал сому его.
– Погоди, Сияна! – бросился дядя Яша вслед за вошедшей в реку русалкой да оскользнулся на влажной траве и упал. – Не уходи!
[justify] – Нечего годить, мой изменник коварный! – со слезами в голосе крикнула русалка, на миг обернувшись и скрылась под водой, затем вынырнула по пояс, щелчком пальцев
