Театр теней

В квартире напротив долго никто не жил, а потом туда въехала семья: супружеская пара, мальчик, огромный чёрный кот. Я случайно увидела, как им заносят вещи, однажды возвращаясь домой из школы. Дверь была приоткрыта, и я не удержалась, заглянула внутрь — мальчик был моего возраста, лет тринадцати на вид; коротко стриженные русые волосы, грустный маленький рот и светлые глазищи на пол-лица. В инвалидной коляске. Он заметил меня, но не помахал и не улыбнулся, просто смотрел печальным взглядом. Я отчего-то смутилась, кивнула ему и пошла домой.
Мне страшно хотелось с ним познакомиться, но я боялась, что его семья будет против — и что ему это не нужно. По субботам я не училась; обычно мы с родителями ездили гулять, в кино, иногда на выставки, но в этот раз я сказала, что хочу остаться дома, и они уехали одни.
Я долго переминалась с ноги на ногу, не решаясь нажать на звонок, сомневаясь, стоит ли вообще это делать. Прошёл месяц с тех пор, как они заехали. Дверь вдруг приоткрылась.
— Привет. Ты чего там стоишь? — Тонкие брови нахмурены, подозрительный взгляд.
— А ты что, следил за мной? — возмутилась я. — В глазок подглядывал?
Он вспыхнул и опустил глаза, суетливо постукивая пальцами по подлокотнику коляски, а потом произнёс, как бы оправдываясь:
— Мне скучно. Дома никого, только Майя. Она... помогает мне. Родители хорошо ей платят... — Он горько усмехнулся. — Ну и Тёма, мой кот. Вообще-то его зовут Тьма, но... Я часто сижу тут, смотрю, как люди ходят по лестнице туда-сюда. Я могу только немножко ходить на костылях, но и это тяжело. Ты заходи, если хочешь.
Я поблагодарила и зашла в квартиру. Мне было очень неловко и страшно видеть его боль, слушать то, что он говорит, как будто ему больше некому было это высказать (и от этого делалось ещё хуже).
— А Майя не будет против?
— Нет, — он махнул рукой. — Ей вообще всё равно, чем я занимаюсь, если это безопасно. Я либо читаю, либо сижу в коридоре... Ещё делаю упражнения. Пойдём в мою комнату. Меня, кстати, Эмиль зовут.
— А меня Ира.
У него в комнате было уютно. Приглушённый золотистый свет, два книжных шкафа, постель застелена красивым клетчатым покрывалом, на котором сладко спит пушистое чёрное облако, стол весь в бумажных фигурках.
— Да, ещё я увлекаюсь оригами. Смотри. — Эмиль выключил верхний свет, подъехал к столу и включил настольную лампу. — Можно устраивать театр теней на стене и на потолке. Красиво, правда?
Во всём сквозило такое одиночество, что даже тогда, в тринадцать лет, ещё плохо знакомая с этим словом, я это почувствовала. Пока он показывал мне театр теней, я украдкой рассматривала его профиль: аккуратное ушко, нос с маленькой горбинкой, пятнышко в уголке рта. Я никогда не видела таких мальчиков, хрупких и сказочных, которых хотелось беречь — и бесконечно слушать их рассказы. Поэтому я сразу в него влюбилась.
— Ира, хочешь, я тебя покатаю? — вдруг спросил Эмиль. — Садись, — он хлопнул себя по коленке.
— А тебе не будет тяжело? — недоверчиво поинтересовалась я.
— Нет, нормально. Я ведь никогда не узнаю, что ты чувствуешь, когда бежишь, но ты...
Было слышно, как Майя что-то делает на кухне. Мы выехали в коридор и вернулись обратно. Я была знакома с Эмилем каких-то пару часов, мы оба были ещё детьми, но я сидела у него на коленях, обняв его за шею, и мне совершенно не хотелось уходить. Я поцеловала его в щёку, и он едва заметно вздрогнул.
— Прости. Тебе неприятно? — тихо спросила я.
— Приятно. Очень...
Тогда я легонько поцеловала его в губы. Он заплакал.
— Ты чего? Что-то случилось?
— Нет, просто... Мне нужен платок. — Мы подъехали к столу, и он открыл ящик одной рукой, чтобы мне не пришлось слезать. — Я смотрел на тебя весь месяц. Никогда не думал, что ты захочешь со мной дружить, а тем более... Если честно, у меня толком нет друзей, только один по переписке. Кому интересно дружить с таким, как я...
Он звучно высморкался, и это отчего-то выглядело очень трогательно.
— Ты такой чудесный. Красивый и умный. Я буду твоим другом на всю жизнь, хорошо?
Он кивнул и немного улыбнулся.
— Боже, я забыла дома телефон... — Я слезла с его кресла. — Родители должны скоро вернуться. Эмиль, наверное, мне пора.
— Ты ведь придёшь ещё? — он доверчиво заглянул мне в глаза.
— Конечно. Ты учишься из дома?
— Да... — Он вздохнул. — Но мы можем делать вместе уроки, если хочешь. Не останешься на чай?
— Нет, не могу. Но в следующий раз обязательно, — я чмокнула его в щёку на прощание, и он покраснел.
Я стала приходить к Эмилю после школы почти каждый день; мы решали вместе задачки, развлекались тем, что читали друг другу вслух параграфы из учебника, пили чай и украдкой целовались. Эмиль никогда не раскрывал губ во время поцелуев, сказал, что ему иначе не нравится. Мне было всё равно. Он учил меня делать фигурки из бумаги и катал во время прогулок. Я познакомилась наконец с Майей, с его родителями, и все были очень рады, кроме моей мамы.
— Лучше бы ты дружила с одноклассниками, Ира, — сказала она. — Эмиля, конечно, очень жаль, но нельзя из-за этого забывать о своей жизни. Он такой странный, смотрит странно... Ты совсем перестала общаться с подружками.
Я уходила к себе и хлопала дверью. Что мама могла понимать? Зачем мне нужны были подружки, их дурацкие разговоры, дурацкий смех, журналы о косметике и вечные попытки понравиться тем мальчикам, которых я даже не считала достойными внимания? Одна из них как-то случайно встретила нас с Эмилем на прогулке. Мы лепили снежки, смеялись — и я, наклонившись, тыкалась носом в кончик его носа, а он краснел (от мороза, конечно, как он сказал). В классе потом пошли разговоры, что «Ира возится с отсталым инвалидом», а я окончательно перестала с ними общаться. Я даже хотела перейти на домашнее обучение, но мама этому воспротивилась.
Всё было просто: хрупкий тоненький Эмиль стал главным светом моей жизни. И мне нравилось думать, что я была тем же самым для него, пусть даже волей обстоятельств.
В одиннадцатом классе мы впервые отмечали Новый год у него вдвоём. Объелись салатов, которые заботливо приготовила для нас Майя, и шоколадного торта. Эмиль, не стесняясь, с наслаждением облизал пальцы, все в шоколаде; я смотрела на него (он вырос, отпустил волосы ниже подбородка, чаще улыбался, но всё ещё был тем маленьким печальным Эмилем, который сам открыл мне дверь, когда я не решалась позвонить) и вспоминала, как сидела у него на коленях в первый день нашего знакомства.
— Я тебя люблю, — само вырвалось у меня.
Он посмотрел на меня серьёзно.
— Я тебя тоже. Только мне надо вымыть руки и умыться.
Я невольно улыбнулась.
— Подожду тебя в комнате.
Я выключила свет, оставив одну настольную лампу, и легла на ковёр. Тёма замурчал и устроился у меня под боком. Я погладила его. Эмиль вернулся через несколько минут, сполз на пол и устроился рядом с другой стороны.
— Тебе будет тяжело, — сказал он. — Со мной.
— Без тебя мне будет гораздо тяжелее.
Он поцеловал меня в щёку и так и остался лежать совсем близко.
— Блики на потолке такой странной формы, — проговорила я. — Помнишь, ты показывал мне театр теней?
— Конечно... Родители, похоже, оставили нас, чтобы мы предались всяким непотребствам... — Он хихикнул. — Только я вряд ли способен на это. Вот тебе ещё одна проблема... Спасибо моему телу. Хотя мне и так хорошо. По крайней мере, я точно знаю, что люблю тебя, а не переживаю помутнение рассудка.
— Я люблю твоё тело, всё-всё, какое есть, — ответила я.
— Знаешь, всё из-за того, что я не совсем человек, а кто-то вроде непослушного ангела, провалившего задание.
На мгновение мне показалось, что он не шутит, не сочиняет очередную красивую сказку, а говорит правду. И что в это мгновение я смогу коснуться его крыльев, если захочу.
— По крайней мере, тебе приятно, когда я тебя целую, так что...
Мы стали целоваться, кататься по полу и хохотать, похожие на глупых маленьких котят, вцепившихся друг в друга как в единственный смысл жить. Тёма посмотрел на нас с укоризной, запрыгнул на постель и свернулся калачиком. Мы заснули прямо на полу, раньше, чем наступил Новый год. Разбудил меня Эмиль, подтягивающий себя в коляску.
— Доброе утро. Тебе помочь?
— Уже справился, соня. Час дня на дворе, — он улыбнулся.
— Сам давно проснулся?
— Минут пятнадцать назад. Лежал и смотрел, как ты спишь с открытым ртом. Такая смешная.
— Зараза, — беззлобно произнесла я. — Ты тоже спишь с открытым ртом.
Он показал мне язык.
— Поехали на кухню, там салаты заждались.