Речь пойдёт о парсуне, первом светском жанре живописи, оказавшем влияние на портретистов, и об искусстве русской провинции, явившем неожиданные шедевры репрезентативного портрета. Национальный колорит, как не покажется громким это заявление, сохранился, на мой взгляд, и в современных проявлениях, хотя определённые нотки, естественно, зазвучали по-новому, обрели иные оттенки. Поэтому и захотелось поделиться своим восприятием увиденного – наверняка, многие и сегодня сталкивались с разными проявлениями типажами, весьма разноречивыми, а потому читаем внимательно и критически.
Итак, приступим: портрет №1, автор - Христинек К.Л., русский художник немецкого происхождения, портретист.
Давайте всмотримся в это лицо – на первый взгляд ничего особенного: странная цепочка со спуском-ответвлением на груди, простые украшения на ровно уложенных волосах, гладкая причёска, серьги и неуловимый взгляд, скорее равнодушный, безразличный, и вместе с тем притягательный. Что-то в нём такое, что заставляет задуматься, но что ? Рот – полу-улыбка, почти благожелательная, немного чинная, или же это всё-таки скрытая усмешка ? Глаза отведены в сторону, не на художника, а значит и не на созерцателя, хотя кажется, что взгляды сейчас пересекутся, чтобы тут же разойтись. Вот где секрет ! Под личиной ложной благожелательности - лукавая строптивость, завуалированная хорошими манерами и дорогим шелковистым бархатом с рюшами, дипломатичная уклончивость, выпестованная домашним воспитанием и, возможно, даже последующим образованием за пределами дома.
Давайте всё-таки всмотримся в глаза: современная техника позволяет это сделать, я взял и увеличил изображение на компьютере. И, ура, открытие: они оказались пустыми, мёртвыми, а потому, видимо, и отведены в сторону Возможно, художник что-то почувствовал, уводя глаза от прямого контакта с будущим ценителем, но возможно, и сама дама того не пожелала: этого мы никогда не узнаем ! Не хотелось бы встретиться с этой стылой статью – боязно, честное слово, не знаешь, чего ожидать, что кроется за приятной внешностью. Признаюсь, я тоже испугался этой мертвечины и сразу сбросил увеличение ! Я вас расстроил ? Тогда двигаемся дальше.
Теперь картина №2. Как назвать – не знаю, но перед нами явно провинциальная мещаночка, причём в хорошем смысле слова (почему-то этому определению присуща отрицательная коннотация – не знаю точного значения этого слова, потому и использую для пущей значимости, своей, естественно). Полная противоположность предыдущему портрету: первое, что приходит на ум – хлебосольность. Лёгкий намёк на улыбку, (кстати, ни у кого из наших персонажей нет ничего похожего, даже абриса). За намёком - безграничное терпение, возможно, хозяйки дома, барыни, а может быть простой экономики или домоуправительницы, но не в том суть. Спокойствие, которого так не хватает (не знаю, как вам), за ним – жизненный опыт, вселяющий уверенность прежде всего в себе, передающаяся одновременно окружающим, в котором и кроется источник жизненной силы. Мы можем встретить такие лица и сегодня, хотя достаточно редко. и распознать их непросто: могучая сила технологической вакханалии, одолевшая все слои социума, настолько ограничила возможности личного общения, что даже отдельные попытки понять личность в процессе беседы не всегда результативны – сплошные шаблоны, трюизмы, благоглупости. (Опять прошу простить, отвлёкся – наболело). Какое имеет отношение сказанное к нашему персонажу – извольте, отвечу: за внешней безмятежностью – снисхождение мудрости, всепрощенчество и стоицизм, за простотой одежды – галантность не только одеяний, но и ума, исполненного благородства, а главное – бесстрашие перед лицом грядущих перемен, неважно каких: семейных, вызванных общественными катаклизмами, и раз уж заговорили о дне сегодняшнем – инновационных, будем соответствовать. Удивить чем-то непохожим на привычные стародавние предметы здесь не получится: мне почему-то видится внутреннее сожаление перед утраченным, потерянным, а если благодаря какому-то волшебному нейро-гэджету нам и удастся перенести эту персону в день сегодняшний, ничего нам, кроме сочувствия, выказано не будет. Согласны, нет ? Всё равно, двигаемся дальше.
Насколько же обманчива бывает внешность (смешно, не правда ли), но поверьте, знаю, о чём говорю, сколько раз ошибался, нарывался, потом корил себя. Посмотрите внимательно – какая, казалось бы, надменность, самоуверенность, скажете вы, уж здесь ошибки быть не может. Завышенная самооценка – так, кажется, звучит сегодня подобный нарратив ? А теперь я не соглашусь сам с собой: в такой прямолинейности кроется определённая опасность, за которой неизвестность. Первое, что приходит на ум – забытая русская половица: За очи горда, а в очи раба. Исключительно сложное цветовое решение, несмотря на кажущееся однообразие: посмотрите внимательно, как меняются краски переливами на переднем плане, как контрастируют передний и задний планы – антитеза превращена художником в элемент послания. Мне почему-то кажется, что за величавостью и даже немного спесивой осанкой кроется совершенно непохожая на свою внешность персона. Наверное, глаза вездесущих зевак, не позволяющих себе отказать в удовольствии въедливо изучить лицо незнакомки, увидят недоступную и потому будоражащую воображение скрытую жизнь, но где истина ? Обыденность мироздания гораздо примитивнее, наша ойкумена намного проще. Бесспорно, дама исключительно авантажна в своём наряде, но за заявленной импозантностью – стремление к самоутверждению: может быть, это результат взаимного непонимания, а возможно и некогда постигшего несчастья. Задумаемся: какое требуется безграничное терпение, сколько выдержки, чтобы отстоять себя, самоутвердиться. И ещё: этот портрет единственный, где художник оставил грудь неприкрытой – говорит ли этот факт нам о чём-то, наводит на какие-то мысли ? Что это: твёрдость характера или просто эпатаж ? Не нахожу окончательного вердикта – портрет полон загадок и раскрыть его тайну мне не под силу.
Так мы дошли до Ирины Юрьевны Катениной, известны даже годы её жизни: 1769-1818. Персона знатная, по одним данным –троюродная тетка поэта Михаила Юрьевича Лермонтова, по другим – дочь двоюродного брата прадеда поэта. Не знаю, насколько эти две ступени идентичны в генеалогическом раскладе, а потому предлагаю обойтись без нудного разбирательства родственных цепочек и взаимосвязей, дабы не спугнуть заинтересовавшегося читателя. Но сделать одну референцию всё-таки себе позволю.
Что за демоны скрываются за строгостью лика: это отражение внутреннего состояния, некая печаль или что-иное ? Глаза отведены в сторону, лёгкий прищур, за ним – знание недоступного, здесь и сокрыта преемственность. Причём именно в этом портрете использована исключительно богатая цветовая гамма. Не хотел ли живописец увести таким образом от основного содержания, подменив его красочностью антуража ? Наивно ? Возможно, тогда обратите внимание на руки. Они отображены с фотографической точностью, полноценно, вырисованы буквально до деталей. Спокойствие правой руки противоречит не только свободно откинутой левой с вынужденно подогнутыми пальцами неправильной и несколько рахитичной формы (последствие болезни ?), но и всему образу. Здесь и скрыт характер, почитайте Фицджеральда, лучше него про руки, которые не знаешь, куда спрятать и когда, не скажешь ! Всё, точка!
Идём дальше – портрет номер 5. Не знаю, как вам, а я очень испугался, когда увидел почти знакомое по телевизионным передачам лицо. Почему ? Мне вспомнилась одна бывшая телеведущая, шагнувшая далеко за пределы экрана, развлекательные программы которой я не смотрел из-за опасений, что она сейчас вырвется за пределы ящика и окажется в моей квартире, чего я бы очень не хотел ! Гипнотизирующая жестикуляция с узнаваемой бессодержательностью – это, пожалуй, самое точное определение, посетившее взбудораженное картиной воображение. Визуальный язык, тем не менее, говорит в пользу проницательности, гармонично (или антагонистически ?) сочетающейся с непримиримостью, о строгости суждений вкупе с требовательностью перфекционизма, о бескомпромиссности при возникновении полярных позиций. Небольшая сутулость не должна обманывать никого – здесь явное сочетание живого и неживого, сильного интеллекта, напрочь лишённого чувственности, требование ритуальности и соблюдения надуманных правил, вроде обрядов, определённых кем-то раз и навсегда для себя, а значит и для всех без исключения. Наступательность образа подчёркнута богатым ожерельем, дополненным цепочкой, целомудренным намёком прикрывающей немного открытую грудь (вспомним портрет №3). Общий вывод: художник отказался от образности в пользу философской абстракции по мотивам социального тела, и ничего иного.
К картине №6 подступить оказалось довольно сложно. Не знаю, как Вам, а мне в этом немного насмешливом спокойствии видится определённый скепсис, скрывающийся за неоформившейся улыбкой. Что за ней ? Представляется, что в глубинах сиюминутного нарочитого спокойствия таится ненадолго отступившая тревога – состояние, хорошо знакомое, вкупе с пониманием непродолжительности покоя, которое стало источником некой насмешливости. Глаза широко раскрыты, в них читается тяга к беззаботности, ожидание радости, а, возможно, и воспоминание об утраченном, невосполнимом. Насколько мастерски играет ими художник: в первой картине взгляд почти прямолинеен, устремлён на зрителя, но при этом ускользает от нас, от прямого общения, в то время, как в данном случае, единственном из всех нами рассматриваемых, глаза отведены в сторону, но эффект исключительный по своей выразительности, усиленной коричневатыми тонами, а потому превосходит по силе воздействия все представленные здесь образы. За внешней благостностью - то ли мудрость, то ли интуиция, позволяющая даме распознать в мгновение ока своего собеседника и вежливо распрощаться. Уверенность в себе? Пожалуй, что да, но мне видится и усталость, какой-то внутренний надлом, подчинённость обстоятельствам при несомненном обаянии персоны, не растраченном с годами. Общее впечатление –
