«Кап...», «Кап...», «Кап...», «Кап...»
«Двадцать тысяч триста сорок один.»
«Кап...»
«Двадцать тысяч триста сорок два.»
«Кап...»
«Боги! Когда же меня уже добьют?..»
«Кап...», «Кап...»
Я нахожусь в темном и сыром помещении. Вишу у стены закованный в цепи. Голова и лицо мокрое. Откуда-то сверху капает вода. Заняться здесь нечем. Определить день сейчас или ночь тоже не возможно. На разговоры с самим собой у меня уже не осталось сил.
«Кап...»
Я могу только размышлять и чтобы не сойти с ума считать капли. На какой я остановился? Не важно. Двадцать тысяч одна. Двадцать тысяч две. Двадцать тысяч три...
Как же так вышло, что я оказался тут? Все относительно просто. Я стал изгоем, предателем и преступником, так как остался в живых. Потому, что общество в котором я рос и которое меня воспитало оказалось не способно посмотреть на себя со стороны и признать, что могло заблуждаться, даже когда доказательства этого стоит перед носом. Слишком закостенело в своих древних догматах и слепой вере в исключительность. Не имеющим с реальностью ничего общего.
Я рос простым и беззаботным ребенком, в небольшой деревне, расположенной одинаково далеко от границ на которых шли войны и больших городов в которых велись политические дрязги. Наше поселение выращивало на полях овощи и хлеб. Добывало болотную глину из которой местный кузнец извлекал железо. Все это от нас забирали имперские лицензированные купцы, привозя на обмен необходимые и невозможные к производству на месте мелочи.
Жизнь у меня, братьев, сестер и друзей была спокойная и не торопливая. Ужасные и кровожадные монстры живущие или обитающие на границе империи, о которых регулярно на проповедях в день отдыха вещал наш местный священник, казались далекими, мистическими и не реальными. Так же он вещал, что каждый воин обязан положить жизнь за правое дело в вопросе уничтожения всех угрожающих нам врагов и монстров и нет ничего более праведного, чем принять смерть в бою.
Потом я вырос. В наше поселение в очередной, первый за последние четыре лета. раз наведались рекрутеры и я пошел новобранцем в армию. К тому моменту мне уже наскучила моя крестьянская жизнь. Детская беззаботность давно закончилась, остались лишь не легкие ежедневные трудовые дни от рассвета до заката. Оттого я и воспользовался этой возможностью, чтобы покинуть дом и посмотреть мир. Впрочем других возможностей покинуть деревню и не предвиделось. В честь наших проводов, вечером, все наши местные устроили большой праздник. Коих на своей памяти, я лично видел не больше чем пальцев на одной руке. Да, я и считал тогда только лишь на пальцах. Той же ночью на сеновале я и всегда мне симпатизирующая дочь нашего пекаря перестали быть мальчиком и девочкой.
Кап... Кап... Кап...
Я кажется я потерял сознание. Из забытья меня опять вывела ненавистная капель. О чем я думал? А, о прошлом...
Во время дороги в тренировочный лагерь, я набрался кучей новых впечатлений. Начиная с самого длинного путешествия в моей жизни и куче нового для меня, необычного и разнообразного в самом городе, в который мы прибыли.
Меня учили. Меня и еще пару сотен таких же в бывших деревенщин. Учили воевать и верить в то, что делаю правое дело. Что без нас на передовой мирная жизнь в тылу закончится и за моими семьей и знакомыми придут враги с монстрами и всех истребят. Обучали так же немного счету, грамотности, и неукоснительному соблюдению субординации. Я выучился работать копьем и мечом. Не профессионально, лишь чтобы мог нанести урон противнику на поле боя.
Учёба продлилась не очень долго, всего пол года, а потом мы отправились к одной из границ, где шли бои.
Во время учебы мне один раз показывали карту нашего мира. Он был похож на разорванную надвое булочку с запеченным в ней сыром. Который даже после разделения половинок продолжает тянуться между половинками рядами нитей. Вот на подобных нитях все боевые действия и происходят. Поскольку на одной половинке живем мы, а на другой наши страшные и кровожадные враги. Из лагеря, которым мы стали на побережье, был виден порт ближайшего города. И множество кораблей прибывающих и отходящих от него. Я тогда спросил старшего, отчего большинство кораблей плывут по направлению к берегам противника? На что получил жесткий ответ, что это не мое дело а еще два наряда вне очереди, помогать на кухне.
Мне повезло пережить два боя. Уже после первого, я понял отчего те легкие доспехи которыми меня снабдили являются на столько избитыми и неоднократно ремонтированными. Их просто снимали с мертвых, правили в случае надобности и передавали новым поступлениям живых бойцов. Молодым мужчинам и женщинам, таким же рекрутам как я, прошедшим учебу или вышедшим из госпитальной палатки. Признанные здоровым, так как уже были в силах держать оружие. Ужасающего вида амуницию врага так же собирали и кузнецы на скорую руку приводили ее к почти уставному виду.
Бои проходили без затей, просто мясорубка холодным оружием с обеих сторон. Между первым и вторым моим боем был перерыв в два дня. В третий меня отправили через неделю. В этом бою мы проиграли. Я сначала во время боя я лишился шлема, по причине чего в момент затишья подобрал и одел подходящий по размеру шлем мертвого противника. Но чуть позже, продолжая бой в сумерках, схлопотал такой удар по затылку откуда-то со спины, что потерял сознание.
Очнулся я уже в полной темноте, когда меня уложенного на носилки несли с поля боя. Раны мои были не смертельными, а кровь текущая либо по большей части не моя из пропитав ткань одежды быстро остановилась. Вот голова болела и соображала не очень. Поэтому я даже не поинтересовался, кто меня и куда несет. Да и от тряски перемешивающей мой мозг при каждом шаге, я опять потерял сознание. Очнулся в дальнем темном углу медицинской палатки. Голова по прежнему болела, но уже было терпимо. Немного тошнит, но ел я давно, так что и это переживу. Вскоре, глаза привыкли к темноте, которую едва рассеивал свет лучины или масляной лампы, пробивающийся сквозь полог снаружи. Я всмотрелся в сумрак и рассмотрел десятки человек, лежащих как и я на кусках грубой ткани поселенных поверх рассыпанной по всему полу соломы. Кто-то был раздет и перемотан чистой тканью в районе ран. В то время как большинство остальных, включая меня лежали в одежде. С нас сняли только броню.
Я принюхался и понял, что запах трав и снадобий, витающий в воздухе, мне не знаком. Возможно это не наш госпиталь. Удивленный и испуганный догадкой я приподнял полог и осмотрел лагерь. Да, я был в стане врага. Вот только монстрами прячущимися под жуткой броней тут и не пахло. Это были люди, такие же как я, только волосы кучерявые и более темная кожа. По этой причине в момент их ухода от костра дальше четырех шагов, я терял их из вида.
Я оглянулся назад. Да, раненные были точно такие же. Цвет кожи я определить не мог, так как силуэты итак были темными, но шевелюры кучерявились у многих.
Кап... Кап... Кап...
Я облизал влагу с губ. Она была солоноватая.
Сейчас стыдно вспоминать, но тогда идея сбежать устроив переполох с пожаром госпитальной палатки мне казалась хорошей. Я добрался до источника света и поставил его под пологом. Ткань занялась не сразу, но как только разгорелась запылала очень хорошо. И я набросив на голову какую-то дерюгу, под крики о пожаре вынес из палатки какого-то небольшого человека, вроде как спасая. Со всех сторон уже бежали на помощь и тушить. А я свернул за угол крайней палатки и так как был, с вынесенным раненым на руках побежал в лес.
Боевая горячка меня отпустила глубоко в чаще. Утро я встретил привалившись к большому дереву рядом со своей ношей. Надо же, красивая! Тот, вернее та кого я достал из огня была девушкой. Как выяснил позже знахарем. Она тоже была деревенской жительницей, только с вражеской стороны. На поле боя, она поила раненых обезболивающими зельями и по возможности перевязывала раны, чтобы они могли дожить до момента эвакуации в тыл. Но в итоге ей самой досталось.
Она смотрела на меня недобро и недоверчиво. Но сделать ни чего не могла, так как у нее не было на это сил. Я рассказал, что спас ее из пожара в лазарете, естественно умолчав, что сам был его причиной. Это немного ее смягчило. Я начал ухаживать за ней. Собирал травы и коренья, она говорила какие из них и как приготовить. Я следовал указаниям, она лечилась. Сделал себе примитивные инструменты, благо это я умею с детства. Соорудил нам простейшую крышу над головой, а чуть позже стены. Благо мы оба деревенские и умеем обходиться малым.
Вечерами перед сном мы долго общались с моей невольной сожительницей. Обнаружилось много странностей. Мы с ними воевали так как они злобные и кровожадные монстры. Они же, потому, что мы постоянно нападаем на них с целью их захватить. За всю свою жизнь ей довелось побывать только в одном городе, впрочем как и мне. В тех где нас готовили к войне. Туда же доставлялись на обмен товары из наших деревень. И ни кто ни когда не добирался до более
Небольшой рассказ про маленького человека участвующего в больших событиях. Как всегда в наличии куча возможных грамматических и синтаксических ошибок. Кого они не пугают, тем приятного чтения.
Я стал изгоем, предателем и преступником, так как остался в живых. Потому, что общество в котором я рос и которое меня воспитало оказалось не способно посмотреть на себя со стороны и признать, что могло заблуждаться, даже когда доказательства этого стоит перед носом. Слишком закостенело в своих древних догматах и слепой вере в исключительность.
