Мишка уже стал большой, потому что этой осенью во второй класс пошёл. Ага, значит. А Толик, эт друг у Мишки такой, так вообще – аж в третий.
Всё ещё был сентябрь, тепло совсем, значит, до ближайших каникул ещё уйма времени, и время это нужно было как-то по делу провести, ну, чтобы не проживать жизнь впустую. Вот Толик и сказал Мишке, что пора им уже становиться настоящими взрослыми мужиками. Мишка немедленно согласился с более опытным товарищем, потому что он с Толиком всегда соглашался. Особенно после того, как тот дал в рожу Вадьке из соседнего подъезда, когда тот Мишку дразнить стал. А Вадька так вообще даже – в четвёртом учится!
Вооот, значит, Мишка с Толиком и на этот раз согласился и внимательно стал слушать, что же для того, чтобы настоящими мужиками стать, сделать нужно. С Толиком он был готов вообще на любой, даже самый героический, поступок.
План у Толика по их с Мишкой превращению в настоящих мужиков, видно, созрел уже давно, а потому он тут же сказал, что для начала надо научиться курить. У Толика с собой было: он у папы на тумбочке в «колидаре» (эт Толик почему-то так говорил) взял из пачки две сигареты и зажигалку.
Чё спросил? Не, не заметит, потому что у него пачки дома везде лежат и зажигалки разноцветные по всей квартире разбросаны, а папа Толикин всё время маме кричит: «Тооом! Ты мои сигареты не видела?.. А зажигалку?..»
Мишка всю эту информацию от Толика почерпнул, принял к сведенью и пламенно ответил: «Ага!»
Толик тогда сказал, что курить они будут за гаражами (эт в конце их двора, возле мусорки). А там потому, что чтобы никто не увидел и их папам с мамами «не настучал» (Толик так сказал).
И пошли, значит, они в конец двора, за гаражи, чтобы там начать становиться настоящими мужчинами.
Толик сказал, чтобы Мишка смотрел на него и делал всё точь так же, как он, потому как сам Толик несколько дней уже внимательно наблюдал за папой, когда тот курил, и технологию процесса (теоретически, пока что) освоил уже в совершенстве.
Вставил Толик сигарету себе в рот и поднёс к ней пламя зажигалки. Табачное изделие затлело, и Толик потянул дым в себя. Закашлялся. Надолго. До слёз. А когда прошло, сказал только одно слово: «Кайф…» Сказал и протянул вторую сигарету Мишке. После того как увидел, что творилось с Толиком, Мишка взял её робко, даже несмотря на слово «кайф».
Мишка вставил сигарету в рот, Толик ему её поджёг… Дальше с Мишкой было всё точь-в-точь как с Толиком. Но он тоже сказал… ну, после кашля, слово «кайф».
Через две затяжки Мишке становиться настоящим мужиком уже расхотелось. Ну, или попозже. На каникулах, например. Но Толик сказал, что это начинать тяжело. Потом будет даже «прикольно» (опять цитата из Толика).
Когда после процедуры начавшие уже превращаться в настоящих мужиков друзья пошли к своему подъезду, то Толик сказал, что нужно курить каждый день, чтобы быстрее привыкнуть, но сейчас сразу домой идти нельзя, потому что мамы их сразу «унюхают» (Толик!) Толик достал из кармана и куснул мускатный орех, который экспроприировал из маминых пекарских запасов. Куснул, значит, а потом дал и Мишке сделать то же самое.
Ага, куснули, на лавочке посидели и домой пошли.
И с этого дня стали они вечером, после школы, ходить за гаражи и там становиться… Ну, дальше вы знаете – кем. Было противно, невкусно, но Мишка очень хотел … чё, думаете, побыстрей мужиком стать? Нееет! От Толика не отстать, вот чего. А потому курил почти истово. И на третий день сигарету даже до конца докурил…
… А на четвёёёртый, только будущие мужики закурили, как в проёме между гаражами возник Мишкин папа. Если бы на тот момент пацаны наши знали Маяковского, то в памяти всплыла бы цитата из одной из его поэм: «Ужас из железа выжал стон! По большевикам прошло рыданье!..»
Но цитата не всплыла, однако ужас от этого не был менее ужасным.
Мишкин папа ничего не сказал, просто протиснулся в узкую для него (ведь он уже был настоящим мужиком!) щель между гаражами, взял обоих за руки и (молча же!) повёл их, но не домой, а к соседнему магазину.
Зашли, подошли к кассе, и папа Мишки попросил у продавца пачку сигарет и зажигалку. Когда та отсчитывала сдачу, сказал: «Это мы сейчас вот с мужиками их все скурим. Сразу. Целую пачку».
Для Мишки самым страшным было то, что папа-то у него не курил. Вообще никогда.
А тот, после всего произошедшего опять взял пацанов за руки, и они все втроём пошли уже домой. К Мишке домой.
Пришли. В прихожей их Мишкина мама встретила. Обрадовалась, что у них сегодня вечером и гость будет. Сказала, чтобы они мыли руки и шли на кухню, где она уже всё накрыла к ужину.
На что папа сказал:
- Не торопись, мама. У нас с мужиками серьёзное мероприятие. Мы сначала курить будем.
Мама чуть-чуть постояла, кажется, слегка обалдела, но на кухню всё же пошла.
Когда мужчины вошли туда же, то на столе, с краю, стояло уже блюдечко. Мама объяснила:
- Это вам вместо пепельницы. У нас же её нет – никто в доме не курит… то есть, не курил… раньше… Если мужчины ещё и выпить захотят, так это я мигом, в магазин сбегаю. А потом и сама, пожалуй что, с вами выпью. Ах, да! Мы ещё и Толиковых родителей пригласим. Они, я думаю, тоже не откажутся.
Сели, значит. Мама стоит у папы за спиной, а тот достал из пачки сигарету и закуривать начал.
Мама всплеснула руками и почти заплакала. И голосом заплаканным заговорила:
- Нет, папа, ты уж не кури, потому что ты же мой муж и мне тебя жалко.
- А пацанов, мама, тебе не жалко? – удивился папа.
- А чего их жалеть-то! – ответила мама. – Мы, папа, знаешь, чего сделаем? А мы их женим с тобой, да и всё. И появятся у них свои жёны, которые их жалеть и будут. Вот завтра же мы с Толиковой мамой пойдём в школу, заберём там документы, а ты их обоих на работу устроишь: нужно же им деньги на сигареты зарабатывать.
Первым, опустив голову, заплакал Мишка. Толик крепился, крепился, а потом тоже взял и заплакал…
Наверное, взрослеть мужчина начинает с того момента, когда впервые раскается…
27.10.2024
|
