Яша не просыпалась весь день. Я и Чудь несли её попеременно, не останавливаясь на привал - очень уж хотелось подальше отойти от жуткого места. Кисть, которой я хватал монстра выглядела отвратительно: кожа вздулась волдырями ожогов, кое-где начала отслаиваться. На удивление ничего не болело. Совсем. Был нарастающий зуд и с каждой минутой всё больше хотелось разодрать эти волдыри. Когда стало совсем невтерпёж, я поддел краешек отслоившейся кожи. Она отошла легко, как перчатка снимаемая с руки, обнажая под собой совершенно здоровую розовую кожу.
Почти весь день накрапывал дождь. Сначала слегка, потом начал усиливаться, постепенно набирать силу и к сумеркам уже напоминал ливень. Хорошо что незадолго до этого, мы набрели на заброшенную избушку. То ли это было обиталище лесника, то ли охотники пережидали здесь непогоду, но сейчас было видно что в ней давно никого не было. Притолоку входной двери украшала надпись: "Будь как дома, путник!"
— Неожиданно, - засомневался Чудь.
— Не привередничай, зато крыша над головой, и стены от всяких там... волков.
— Не нравится мне здесь, - Чудь развëл лапами, но больше возражать не стал.
Внутри было пыльно и пусто. Посреди единственной комнаты стоял большой пыльный стол, в дальнем углу примостился здоровенный, в человеческий рост сундук. Чудь, конечно же, сунул туда нос и выудил из недр хранилища большой и тëплый даже на вид тулуп. Его мы расстелили на сундуке и уложили туда Яшку. Маруся примостилась возле сестры. Сначала она неотрывно наблюдала за Марьяной, потом прикрыла глаза и улеглась, но вскидывалась на каждый шорох и на любую смену ритма дыхания.
— Всё хорошо, не бойся. Она просто спит, последствий не будет.
Я не просто успокаивал Марусю, я точно знал, что это так. Откуда? Не знаю. Знал и всё.
Мерзкий вой дверного звонка больше не терзал слух. На лбу наверняка останется след от кнопки. Да, именно лбом я его и зажал, поднять руки было невозможно: левой я зажимал рану на правом боку, а правой вообще шевелить не мог. Дверь открылась и я рухнул вниз. Точнее моё тело. Видел как сестра зажала рот ладошками, чтоб не закричать. Как из прокушенной ладони по её запястью струйкой побежала кровь. Она рухнула на колени рядом с моим трупом и тонко завыла на одной ноте. Дрожащими руками перевернула тело, с трудом, трижды промахиваясь поймала язычок собачки молнии и расстегнула ветровку. Было тихо. Сердце не билось.
— Костя. Костечкааааа. Коооооот, - её голос я узнал с трудом, так он осип. Подскочила Мура, заорала на Марьяну кошачьим матом требуя собраться и бороться, грозя крайними мерами. Сестра в шоке даже не услышала. Маруся с размаху полоснула когтями по предплечью Яшки, впилась зубами до крови приводя в себя. Из ниоткуда вынырнул Чудь.
— Помогите мне его дотащить. Ещё можно успеть. Ещё есть время.
И вот уже в четыре руки и одну кошачью пасть мой труп волокут в темноту.
Иду по полю. Вокруг много вереска. Просто море вереска. Где-то впереди журчит вода и мне непременно туда нужно дойти. Меня ждут. Ускоряю шаг. Вереск цепляется за ноги, будто просит не спешить, обдумать всё ещё раз, но мне очень нужно туда, у меня столько вопросов. Бегу. Вот уже берег. Через реку перекинут бревенчатый мост, основательный и надежный, на века. На другом берегу меня ждут. Вижу женщину с длинными белыми волосами, высокую и статную, она улыбается мне. Улыбаюсь ей в ответ. Я так давно не был здесь, соскучился. О стольком поговорить нужно, столько рассказать. Я уже почти ступил на мост, когда ветер донес далекий голос.
— Костяяяяяяяяяяя!
Марьяна...
Я шумно вдохнул и резко сел, хватая ртом воздух, пытаясь отогнать сон. Ночевать я устроился на полу возле сундука на котором спала сестра. В избушке тихо, только слышно как сопит Яшка, да помуркивает кошь. Фух, отпустило. Приснится же такое. Марьяна перевернулась во сне, подставив тонкую руку под лунный луч из окна. От локтя до запястья на её руке красовались три уже зажившие, но ещё заметные борозды от кошачьих когтей. И зализанный виноватой Мурой шрам от кошачьих зубов. А на ладони чуть ниже большого пальца почти такой же шрам от зубов человеческих. От Марьяниных.
Утром всех переполошила Яшка. С криком она вскочила с сундука и тыкала пальцем в тулуп.
— Он... он... он шевелится! Монстр!
Тулуп очень удачно притворялся просто шкуркой, но после такого обвинения не выдержал: сел, сердито сложил рукова на груди и встопорщил воротник.
— Чего сразу монстр? - вступился за оскорбленный тулуп Чудь. - Очень милый и полезный... эээээ... тип.
Тулуп закивал подтверждая и кинулся Яшке в ноги. Та взвизгнула, как от вида мыши и с ногами вскочила на сундук.
—...ал разразился на приёме в дриадском посольстве.
Приглушенный крышкой голос доносился из сундука. Тулуп тут же был забыт и четыре любопытные морды впихнулись внутрь хранилища в поисках источника звука. Источник обнаружился сразу же: поверх груды тряпья лежал чеканный поднос с яблоком. По всем канонам яблоко нарезало круги по периметру подноса, а из середины посудины вещала зеленоволосая журналистка, перемежая рассказ видеорядом.
— Эльфийский посол был ритуально и заковыристо послан послом орков. В ответ эльфийский посол направил в посольство орков ноту протеста на семи свитках. Орки поблагодарили и тут же применили свитки в гигиенических нуждах.
Мы переглянулись и тихо закрыли сундук.
