100 рассказов Посохова

гордо спрятался в туалете. На всякий случай.

* * *


Установка на сон

  Два давних друга, этакие новые разночинцы, встречаются по субботам в кафе на Арбате. Благо, живут недалеко оба. Одного зовут Станислав, другого Георгий. Обоим под пятьдесят.
  – Что-то ты исзевался сегодня весь? – заметил Станислав. – Того и гляди, графин проглотишь.
  – Сплю плохо, – пожаловался Георгий. – Зимой ночи длинные, темно, а я неделю уже в пять утра просыпаюсь. Можно даже на часы не смотреть, минута в минуту. И днём поспать не получается. Не знаю, что делать.
  – Я знаю, кто знает, – уверенно заявил Станислав. – Знахарь один, Васька-печник. Он в области живёт. Пару лет назад я его через знакомых от незаконного предпринимательства отмазал. Печки без разрешения клал. Я ему позвоню сейчас.
  – Да подожди ты! – запротестовал Георгий. – Какой ещё Васька-печник? 
  – Настоящий. 
  – Но у меня же нет печки.
  – Зато есть проблема со сном. А у него очередь из страдальцев всяких. Был печником, стал знахарем.
  – И тоже без разрешения?
  – Не сомневайся, людей он лечит также хорошо, как печки кладёт. И не остывают, и не дымят.
  – И как же он лечит? – хотел было засмеяться Георгий, а сам, зажмурив глаза, зевнул в очередной раз. – Кирпичом по башке бьёт, что ли?
  – Ну, что за шутки! – возразил Станислав. – Он просто советует.   
  – Ну, например?
  – Пожалуйста. Храпел я жутко, жена наушники надевала, а сосед в стенку колотил. Звоню Ваське. А он и говорит, на спине больше не спи, на живот переворачивайся.
  – И что, помогло?
  – Ещё как!
  – И в чём секрет?
  – Оказывается, когда ты спишь на спине, то яйца-то западают, и тяги нет.   
  – Ну, знаешь, это просто анекдот старый, – махнул рукой Георгий.
  – Возможно, – согласился Станислав. – Но помогает же. Или вот другой пример. Про жену. Медведь, говорю, каждую ночь ей снится. Огромный, лохматый, когти, как грабли. Набрасывается на неё, и она вскакивает.
  – Что вскакивает?
  – Жена, говорю, вскакивает с постели.
  – И что?
  – Так вот, Васька и посоветовал. Когда, говорит, медведь нападёт снова, пусть она выставит перед ним большой лист фанеры, он фанеру когтями пробьёт, а ты с обратной стороны эти когти-то молотком и загни.
  – Чушь собачья! – разочарованно произнёс Георгий. – А где она фанеру возьмёт? И молоток откуда? И ты рядом на животе лежишь?
  – Ты что, дурак! – искренне удивился Станислав. – Это всего лишь установка такая на сон. Подумаешь заранее об этом, оно и приснится.
  – Это ты дурак, если какому-то деревенскому знахарю веришь!
  – Не верю. Но медведь её больше не беспокоит, и спит она, как убитая. Я даже на спину переворачиваюсь иногда. Короче, думай, что хочешь, а я звоню ему.
  – Кому, медведю? 
  – Алло!.. – Станислав позвонил всё-таки печнику, выслушал его внимательно и сказал другу: – Значит, так. Перед тем, как лечь спать, переведи все часы в доме на два часа вперёд. И будешь просыпаться не в пять, а в семь. Так Васька велел. Понял?
  – Иди ты! – послал его в сердцах Георгий. – С таким невеждой и пить-то противно.
  – Я-то пойду. Тем более, что мы уже всё выпили. Но завтра я специально явлюсь и проверю.
  В воскресенье, ровно в десять часов утра, дверь Станиславу открыла жена Георгия.
  – А Жора не вставал ещё, – с тревогой доложила она – Представляешь, время двенадцать, а он спит себе, как медведь в берлоге.
  – Ничего страшного, – успокоил её Станислав. – К весне обязательно проснётся.

* * *


Досталось на орехи

  Есть тут у нас на окраине столицы громадный торговый центр, а позади рынок в два ряда перестроечной наружности. Иду я как-то утром по нему и вижу, орешки продаются. Зашёл в павильон, слева от входа парень чернявый сидит. В смартфон уткнулся. Пробежал я взглядом по ящичкам с ценниками и решил грецких орешков купить. Старикам вроде полезно.
  – Будь добр, – вежливо обратился я к продавцу. – Взвесь мне, пожалуйста, граммов двести вот этих. 
  Молодой человек, не выключая смартфон, встал, взвесил, принял оплату и сел обратно на стул. Мне бы уйти подобру-поздорову. Так нет же, решил я и жене орешков купить, типа кешью или миндаля.
  – Будь добр, – снова попросил я. – Взвесь мне ещё вот этих граммов сто.
  – А сразу вы не могли заказать, что вам надо! – с восточным акцентом и вопреки любым базарным обычаям сердито упрекнул меня парень.
  – Сразу не мог, подумать надо было, – произнёс я в оправдание и не сдержался: – А что, неужели так трудно ещё раз встать?
  – Месяц поголодайте, тогда узнаете, – ответил он и не встал.
  – Ну, извини! – сказал я и вышел.
  Весь день я гадал потом, в чём же вина моя?
  А вечером сообщили по телевизору, что завтра заканчивается Рамадан. То есть месяц обязательного для мусульман поста, когда они в дневное время отказываются от приёма пищи.
  Да ради Бога! У нас тоже Пасха есть. Только всё равно до сих пор понять не могу, за что я тогда попросил прощения у продавца орехов?

* * *


Любовь в трёх эпизодах

  Зимний морозный вечер. Санька стоит перед музыкальной школой в Сокольниках, постукивая носками ботинок о крыльцо. Открывается дверь и на пороге появляется Таня. В руках у неё большая папка с нотными тетрадями и скрипка в коричневом футляре.
  – Пошли скорее, чтобы она не замёрзла, – говорит Таня.
  – Подожди, дай завяжу, а то ты вперёд замёрзнешь, – останавливает любимую одноклассницу Санька и заботливо завязывает у неё под подбородком верёвочки от белой меховой шапки. Затем он берёт у Тани футляр, и они вместе то идут, то бегут по одной из улиц района.

  Просторная, богато обставленная квартира на Кутузовском. В квартире Саша и Таня.
  –  Я очень рада, что ты меня нашёл, – говорит Таня, доставая из шкафчика бутылку вина и бокалы. – Где же ты пропадал всё это время?
  – Служба, – уклончиво отвечает Саша.
  – Исчез и даже не попрощался.
  – Ну ты же сама в восьмом классе сказала, что замуж выйдешь за того, кто старше и у кого всё есть. 
  – А тебя не узнать, ты сильно изменился.
  – В лучшую или в худшую сторону?
  – Да ты всегда хорошо выглядел. А сейчас вообще обалденно. Роскошный мужик. Открывай, выпьем за встречу.
  После выпитого бокала Таня приближается к Саше и предлагает:
  – Давай поцелуемся, что ли. Первый раз, между прочим. 
  Саша и Таня целуются, не сдерживая себя, страстно и долго.
  – Кстати, муж сегодня может вернуться раньше, – жеманно выбравшись из Сашиных объятий, предупреждает Таня. – А тайное свидание должно быть оправданным.
  Таня в лёгком халатике, с растрёпанными волосами, и Саша прощаются у дверей в прихожей.
  – Ну и медведь же ты, измял меня всю, – в голосе Тани слышатся одобрительные нотки. – Но я довольна и не протестую. Встречаться будем, когда захочешь и когда я смогу. Наверстаем упущенное. Двадцать лет потеряли. Согласен?
  – Надо подумать, – отвечает Саша.
  – Не ломайся, тебе это не идёт, – говорит Таня и перед тем, как закрыть дверь, чмокает Сашу в щёку. – Завтра обязательно позвони и я скажу, где. Дома у меня больше нельзя. Я сама всё организую. Если не позвонишь, я обижусь.
  Саша уходит. Выйдя из подъезда, он тут же сплёвывает, будто что-то горькое побывало у него во рту.
  – Да хоть заобижайся, – произносит он вслух. – Просто бабу себе я и без тебя найду.

  «Пятёрочка» на выезде из Люберец. Небольшая очередь к кассе. 
  Вдруг кто-то тюкнул Александра слегка по плечу. Он обернулся – старушка какая-то в поношенном зимнем пальто и грубой вязаной шапке. Глаза влажные, бордовые прожилки на лице. В корзине батон и пакет кефира.
  – Пожалуйста, проходите, – сказал Александр. – Я пропускаю.
  – А ты не узнаёшь меня? – тихо спросила его старушка.
  – Извините, но нет, – уверенно ответил Александр.
  – Это же я, Таня, – призналась старушка и вроде как улыбнулась даже.
  Какая такая Таня Александр не понял, но, когда расплачивался за десять рулонов туалетной бумаги и поджидал старушку на выходе, то смутно предположил, что это та самая Таня, которую он любил всю жизнь.
  – Теперь узнал, – не веря глазам своим, почти наугад, заявил Александр уже на улице. – А ты почему здесь?
  – А я теперь здесь живу. Муж умер, он же намного старше меня был, академик. Деньги кончились, и я ту квартиру давно продала. А ты почему тогда не позвонил и снова исчез?
  – Служба.
  – А куда тебе столько бумаги, семья большая?
  – У меня дом в деревне. Вот заехал и взял про запас. Тебя подвезти? Холодно ведь, замёрзнешь.
  – Не надо, сама дойду. Только воротник подними мне, а то рука болит.
  Александр заботливо исполнил просьбу старушки, попрощался ответным «пока», сел в Мерседес и укатил под Коломну. Всю дорогу до своего уединённого особняка не мог унять он душевный трепет, жалость и грусть.   
 
* * *


Пашка-пердун

  И в энской области встречаются болота. Особенно в одном из восточных районов. Там-то вот и подались в лес трое друзей-пацанов, лет по двенадцать. Забрели в какую-то чащу, миновали её и вышли к широкой яме. Вода в ней тихая, тёмная, ни лягушек, ни жуков-плавунцов.
  – Ну-ка, дайте я глубину измерю, – сказал решительно Колька, подобрал длинную сухую ветку, ткнул её в воду и тут же отпрянул в испуге. Из глубины поднялись и жутко пробулькали такие большие пузыри, что даже Пашка напрягся, который стоял чуть поодаль на бугорке.   
  – Я знаю, что это, – заявил деловито Ринат. – Это газ болотный, он тоже горит, мне отец рассказывал. – Пашка, давай спички, сейчас проверим, правда или нет.
  Пашка послушно достал коробку спичек, которую всегда брал с собой в лес с тех пор, как посчитал себя почти взрослым, и передал её Ринату.
  Но горящая спичка горящей не долетала до пузырей. Колька тыкать уже устал и спички заканчивались.
  – А мы по-другому проверим, – предложил Ринат. – Папка говорил, что мы, когда пукаем, точно такой же газ выпускаем. – Колька, давай, я спичку поднесу, а ты пёрнешь.
  – Давай, – смеясь, согласился Колька, приспустил до колен вначале джинсы, потом трусы и приготовился.
  Ринат чирнул спичкой, поднёс её к голой заднице друга, а та молчит.
  – Ну! – скомандовал Ринат.
  Тишана.
  – Ну!
  Тишина.
  – Не получается что-то, – искренне повинился Колька и натянул обратно джинсы с трусами. – Я утром ничего не ел, один чай только выпил.
  – А ты что ел? – поинтересовался Ринат у Пашки.
  – Пельмени с капустой.
  – А пил чего?
  – Молоко с аладушками, парное.
  – Вот это то, что надо! – воскликнул Ринат. – Тем более, что ты самый толстый. Снимай штаны. 
  А Пашка и не сопротивлялся. Ему тоже было интересно, горит или не горит. Поэтому он охотно оголил свою пушку и встал в огневую позу.
  – Ну! – скомандовал Ринат. 
  И Пашка так выстрелил, что Колька отскочил в сторону и закатился от смеха, а Ринат с ошарашенным видом, зажав ноздри, стал искать отлетевшую спичку. Не понимая, зачем.
  – А потише нельзя? – сердито проворчал Ринат. – Всего две целые спички остались.
  Второй раз произошло то же самое. Только в чаще кто-то ухнул и спичка из рук Рината не выпала.
  – Ты видел огонь? – спросил Ринат Кольку. Но тот, продолжая хохотать, как ненормальный, ничего вымолвить не смог, а лишь покачал головой.
  – Давай последний раз, – приказал Ринат.
  – Да мне всё равно, – похвастался Пашка. – Я хоть сколько пердеть могу.
  В третий раз что-то вроде вспыхнуло на