– Прошу выходить. Мы на месте.
Выйдя, Уильям принялся разминать подзатекшие ноги. Профессор же, помахав ручкой, прошёл к коллеге, вылезшему из третьего «Хамви» – доктору Лорду. Тот как раз достал неизменную трубку, после чего майор, неизменно вежливо, попросил его не курить на территории базы. На этот раз соизволив даже объяснить, почему:
– Сэр, вокруг нас примерно двадцать тысяч тонн взрывчатки в виде самых различных боеприпасов! В том числе и оставшихся от Второй Мировой, которые поэтому очень капризны и непредсказуемы в поведении… Достаточно единственной искры! Вы же не хотите, чтобы мы все отправились полетать, да ещё в виде мелкодробленных кусочков?..
Доктор Лорд возмущённо фыркнул, но по здравом размышлении покивал с глубокомысленным видом, и спрятал трубку снова во внутренний карман пиджака, оказавшегося под тёплой курткой.
Открылся задний борт грузовика, замыкавшего их маленькую колонну, и начали бодро выпрыгивать морские пехотинцы с винтовками. По приказу возглавлявшего их хмурого сержанта они сразу же бежали занимать, очевидно, заранее расписанные, места вокруг ангара. Чёткие и слаженные действия впечатляли.
Кто-то очевидно распорядился, и вокруг ангара загорелось несколько десятков мощных прожекторов и ламп, залив всё пространство слепящим светом, так, что всем учёным, да и взводу морских пехотинцев, через равномерные промежутки вставшими вдоль длинной стены, пришлось щуриться. Майор, уходивший ко входу в ангар, вернулся:
– Господа! Прошу.
Они двинулись к воротам, приоткрывшимся ровно настолько, чтобы пропустить их вовнутрь по одному человеку. Уильям вошёл последним, не без интереса наблюдая за «коллегами по несчастью» – доктором Митчелом, доктором Лордом, профессором Грейдершафтом, имени которого так и не знал до сих пор, и двумя военными – подполковником Капперсом и майором Крисом Брикманом, с которым они и вынуждены были общаться всё то время, пока шла подготовка к работе над Проектом.
Майор, убедившись, что все учёные прошли, вроде, даже вздохнул с облегчением, и вернулся наружу. Дверь ангара, естественно, закрылась. Трое коммандос в чёрной одежде и капюшонах, и масках, оставлявших видимыми только глаза, поспешили выйти из тени, и встать спиной к створке. Вооружены они оказались не винтовками, а каким-то короткоствольным, но от этого смотревшемся не менее грозно, оружием. Плюс ножи и пистолеты в кобурах. Чёрт!
А солидно всё выглядит!
Может, не зря с них брали все эти подписки, и вели «пропатриотические» беседы?
Док Митчел обернулся к шагавшему чуть сзади Уильяму:
– Уж не знаю, Билл, что и подумать! Может, наши сбили ещё одну тарелку?
– Вряд ли, сэр. Им для тарелки историк, – Уильям похлопал себя по куртке на груди, – не понадобился бы.
– Ну… а что тогда?
– Глядя на груду вон тех бочек и контейнеров, могу предположить, что наше дотошное ЦРУ добралось-таки до каких-нибудь закопанных, или затопленных нацистами «Сокровищ третьего Рейха»! И теперь стараются скрыть это шило в мешке. Пардон – в ангаре. Как будто у русских нет спутников-шпионов.
Действительно, они уже подошли к довольно плотно составленной куче железных бочек и ящиков, расположенной в самом центре громадного и почти пустого помещения.
На некоторых бочках ещё сохранились полустёршиеся латинские буквы: «Ц».
Полковник ответил на приветствие дежурящего у кучи офицера, козырнув, и выслушав, что «дежурство проходит без происшествий», после чего повернулся к учёным:
– Господа! Прошу вашего внимания! – он прочистил горло, очевидно стараясь скрыть волнение. Ого! Полковник – и волнуется! Такого ни Уильям, ни – он мог поспорить! – остальные трое учёных, что были по крайней мере вдвое его старше, явно не видали! Уж от полковника-то точно.
– Прежде всего приношу самые искренние извинения за те… иногда утомительные, а чаще – унизительные вопросы, что пришлось задать при проверке вашей так называемой «лояльности» – полковник позволил себе чуть улыбнуться, – Но! Без нашей твёрдой уверенности в этой самой лояльности, и – только во вторую очередь! – компетентности, вы здесь никогда бы не оказались.
Итак, настала пора внести ясность, чем же вам предстоит заниматься в нашем Проекте. – он чуть развернулся, оглядев, словно гордился ими, (впрочем, почему – «словно»? Он явно и гордился!) ряд ящиков и бочек, и обведя всё это хозяйство подрагивающей рукой.
– Здесь – результаты секретной операции специалистов нашей внешней разведки, называвшейся – думаю, от названия никому вреда не будет – «Наследство из Аргентины».
Ёмкости, которые вы здесь видите, доставлены прямо из Европы. Обстоятельства, при которых они были добыты, позволяют предположить, что внутри – сокровища, награбленные спецвойсками СС в годы Второй Мировой, и затем, в последние дни Третьего Рейха, спрятанные по распоряжению лично фюрера! Ну, или других чиновников самого высокого ранга. Нет сомнения, что если наши предположения верны, ваша помощь и консультация окажутся просто… Неоценимыми!
Уильям переглянулся с Митчелом. Тот только молча пожал плечами.
– Возможно, некоторые из вас уже догадались, с чем нам придётся иметь дело. – от полковника не укрылось переглядывание, – Поэтому прошу высказать пожелания, предложения: что, какие предметы, оборудование, или материалы могут понадобиться для разбора. Чтобы, так сказать, не повредить артефакты, когда мы их достанем!
С полминуты учёные не торопились с ответом. Затем Профессор Грейдершафт весьма сердито буркнул:
– Если здесь, в этих ящиках действительно окажутся картины, или манускрипты из музеев, условия ангара, – он пренебрежительно обвёл рукой пустой зал с десятком окружавших кучу солдат в камуфляже. – совершенно не подходят. По причине той же влажности, температуры, и… Ну, словом, такие предметы нужно разбирать и хранить в лабораторных условиях! Чтобы не нанести им непоправимый вред!
– Вас понял, сэр. Однако из соображений всё той же национальной безопасности нам – и вам! – придётся разбирать всё найденное именно здесь! Хочу ещё раз напомнить: поскольку всё предполагаемо хранящееся здесь, было награблено в Европе!
И именно поэтому никакие лаборатории, и даже самый высококвалифицированный персонал из ваших помощников сейчас вам доступны не будут! Пожалуйста, обходитесь пока своими… Ну, разумеется, и нашими – силами! – полковник вновь обвёл рукой солдат, – Если же предположения о, например, картинах подтвердятся, мы, разумеется, постараемся…
Обеспечить надлежащие условия их… э-э… хранения!
Профессор возмущённо хмыкнул. Уильям рассмеялся.
Взоры всех – и коллег, и солдат, обратились к нему. Он пояснил:
– Не думаю, что «картин и манускриптов» окажется много. Учитывая вкусы нацистов, если это действительно, их сокровища, здесь скорее, спрятаны золото, украшения, драгоценные камни… Словом, чисто материальные ценности. Ну и, возможно, кое-какой документальный материал для… Шантажа! Они ведь собирались тогда, даже на последнем издыхании своего «тысячелетнего Рейха», возродить этот самый чёртов «Рейх»! Значит, им нужны были в первую очередь, рычаги и способы политического давления. Ну, и средства. Для подкупа. И выживания. И если с первым они явно запоздали, поскольку все жившие тогда видные политические Лидеры мертвы, то со вторым… Хм.
Словом, я думаю, нам понадобятся поролоновые маты, накрытые брезентом – чтобы мы могли раскладывать всё это свободно. Бумажные салфетки. Много салфеток. А ещё – хороший сейф. Чтобы всё это прятать. Ну, или – увозить отсюда прямиком в Казначейство. Или в Банк Федерального Резерва. Или вы знаете организации понадёжней?
Полковник только покачал головой, рот его слегка скривило.
Как ни странно, рот наконец, открыл доктор Лорд:
– Полностью согласен. Мне кажется, если вы твёрдо уверены в происхождении клада, – полковник раздумчиво покивал, – то то, что внутри окажутся преимущественно предметы большой материальной ценности, не сильно подверженные воздействию времени и жёстких условий окружающей среды, сомнений не вызывает. Поддерживаю мнение доктора Жермона. И ещё – хорошо бы сапёров. Для проверки на хитрые мины, столь любимые нашими нацистскими «друзьями». И – света побольше!
– Ну, с этим проблем нет. – полковник достал с пояса рацию, и что-то отрывистое в неё буркнул. Мгновенно полумрак ангара сменился слепящей яркостью солнечного пляжа – не менее пятидесяти прожекторов, установленных на решётчатых фермах крыши, залили груду ящиков и бочек светом, словно те находились на съёмочной площадке.
Да, собственно, так оно и было – Уильям заметил там же, наверху, не менее десятка видеокамер с дистанционным управлением. Он повернулся к Митчелу:
– Коллега! Вы сегодня без грима! А зря. Нас будут снимать.
Митчела ситуация не позабавила:
– Подумаешь! Всё равно в прокат этот ролик вряд ли поступит. Поэтому можно даже не бриться! А если честно – меня всё это нервирует!
Уильям подошёл к Капперсу:
[left]– Господин полковник! Свет чересчур яркий! Слепит глаза. Нельзя ли сделать помягче? – полковник,