Сны сатаны

НИКОЛАЙ БРЕДИХИН

СНЫ САТАНЫ

Рассказ

1

Ленчик очнулся от сна и непонимающе пошарил по сторонам взглядом. Было темно, но если он действительно «выплыл», скоро должно рассвести. Он всегда вставал точно за час до рассвета, когда не пребывал в запое, внутренние «ходики» никогда еще его не подводили.
Вот и сейчас что-то из глубины вла¬стно толкало его: «Пора, поднимайся!», но Ленчик сдерживал себя, пытаясь разобраться в том хотя бы, где он находится. Главное, чтобы не в тюрьме и не в больнице.
В голове какой-то вязкий ком, он ничего не соображал. Кто-то сопит рядом. Вроде бы, она, Зойка – «маруха-замараха», боевая подруга серых дней и белых мышей, то бишь ночей. Значит, все в порядке, и в самом деле пора принимать вертикальное положение. Заодно и убедимся.
Он спустил ноги с дивана, с трудом разогнул подкашивавшиеся колени и побрел туда, где должна была находиться кухня. Точно, она. Ленчик включил свет и огляделся. Да, замараха, ничего не скажешь. Повсюду валялись залапанные пустые бутылки, в раковине до самого крана грязная посуда, на столе остатки еды. Испуганно шарахнулись врассыпную оживленно шевелившиеся кучки тараканов. На Зойку было не похоже, в общем-то. Видимо, под конец не удержалась и тоже, с ним вместе, вошла в «затяжной прыжок».
Кажется, в этот раз он впервые докатился до белой горячки. Серые, потом белые мыши, бесовщина и прочая дребедень... Ленчик сел на табуретку и сжал ладонями голову. Мучила жажда, хорошо бы чайку соорудить. Наверное, есть где-нибудь заварка, надо поискать по тумбочкам. Впрочем, вряд ли. Вечера два они так чифирили с кем-то, кого Ленчик уже не помнил, а может, и вообще не знал, что какой там чай!
Он, в принципе-то, никогда не бывал буйным, хоть и старался в периоды подобных «затмений» по возможности нигде на людях не показываться, а тут что-то кричал, кидался к двери, рвал на себе одежду и плакал, плакал. Гонялся по комнате за чертями, какие-то они были совсем маленькие, не больше мизинца, видимо, других по его душу не нашлось, но как тараканов - из всех щелей таращились, рожи корчили. Один особенно наглый, шустрый попался, Ленчик часа полтора пытался согнать его с люстры – кажется, все три плафона разбил.
Врут, наверное, люди, когда говорят после загула: не помню, убей Бог, ничегошеньки не помню. У него, во всяком случае, по-другому было: какие-то очень яркие куски, и кусков таких множество, а вот полную картину  и в самом деле не  восстановить. Да и  зачем  утруждаться – все другие расскажут, те, кто видел его со стороны. Интересно, сможет ли Зойка что-нибудь вспомнить?
Надо бы немного перекусить, заставить себя, но что толку: тут же обратно все вытошнит. Ладно, как там говорится: время – деньги. А без денег что человек? Букашка! Раньше он не верил этому, теперь знает точно. «Пора, Ленчик! Праздники кончились, начинаются суровые будни». Он поискал сумки и вздохнул с облегчением – хоть их не пропили и никто не стащил. Сумки были потрепанные, невзрачные, но специально прошитые внутри перегородками для бутылок, ни сантиметра лишнего места.
Он тихо затворил за собой входную дверь, хотя знал: Зойка - из пушки пали над ухом – часов до десяти даже на другой бок не перевернется.

2

Выйдя из подъезда, Ленчик наконец почувствовал, что совсем очухался. Донимала сухость во рту, тело ломило, но в голове уже была полная ясность. Даже излишнее возбуждение, руки тряслись, хотелось двигаться, говорить. Он похлопал себя по карманам в поисках курева. Куда там! Ладно, вот тебе и первое испытаньице: не «стрелять» и до «бычков» не опускаться, первую  копейку – на сигареты, но пока не сшиб ее – терпи.
Рассвет вот-вот должен был наступить. По шоссе удобнее было добираться, но не хватало ему нарваться на патрульную машину с ментами, лучше дворами как-нибудь.
Пора, пора выплывать. Ему было страшно. Раз он дошел до такого состояния, дальше может случиться что угодно. Вроде как черт пригрезится, он на него с ножом – а на полу та же Зойка в крови плавает. Или еще что-нибудь в том же духе.
Как же с ним такое могло случиться? Со всеми бывает? Но он не такой, как все. Он Ленчик, Ленчик Акимото. Бывший Акимов Леонид Алексеевич. Бывший инженер. Бывший муж, отец, неплохой семьянин. Бывший человек.
Диплом с отличием, ни одного опоздания на работу. Кого это сейчас колышет? Деньги, только деньги мерило всему. Интересно, если бы он так думал прежде, может, и не разошлись бы они с женой? Нет, Ирину честными, «горбатыми», деньгами все равно не удовлетворить. В сравнении с тем, что гребут начальники цехов, директор завода, любые деньги для нее – лишь жалкие гроши. Все равно бы она пилила его, как та старуха из сказки. Господи, что с людьми только произошло? Ненависть, потерянность, зависть – как будто бы других чувств никаких и не осталось на свете.
И все-таки деньги... Без них ему точно не выплыть. С деньгами он Ленчик, Ленчик Акимото, без денег просто плесень, даже не дерьмо. Почему Акимото? А черт его знает! «Мы с ним были косые-косые, ну как япона мать!» Или вот даже стишок про него сочинили: «Встретил утром Акимото – не попал ты на работу!» Да, у Ленчика водились «шуршики» и тем, кто отдавал долги, всегда можно было у него призанять.
Раньше... это раньше он думал: дно есть дно, и уж если ты туда сверзился, то и не рыпайся. Нет, все не так, все не так на самом деле: «дно» бездонно, не только там, наверху, есть седьмое небо, есть и здесь восьмое и даже десятое дно.
Это раньше ему казалось, что здесь он будет никому не нужен, будет свободен. Как раз, наоборот, там, в прошлом, никто не обращал на него внимания, здесь же он просвечивался неустанно пучеглазым тысячеоким чудищем. Менты, эти проклятые менты, прежде они не удостоили бы его взглядом, а тут буквально охотились за ним. Еще бы, Ленчик не какая-нибудь мразь, у него-то найдется, чем заплатить за вытрезвитель, да можно и так пошмонать – куда ему жаловаться? А сколько любителей выпить на дармовщинку, просто завистников, ворья из тех, что шестерят на зонах, а здесь королями себя преподносят? Даже какой-нибудь чурка, образина чернозадая, и тот норовит втереться перед самым его носом, оттеснить в сторону, будто он не человек совсем, а пустое место.
Черт знает, почему он в этот раз сорвался, ведь он редко бывал в запоях. Может, оттого что сын, увидев его, мимо прошел, застыдился, даже не поздоро¬вался. Может, еще что-нибудь. Какой смысл вспоминать? Важен не повод, важно, что потом произошло.
«Черт-черт-черт-черт! Очухивайся, Ленчик! Очухивайся, так же нельзя!» Он и так выбивался из графика. А расслабляться, запаздывать не было никакой возможности. Нет, он еще поборется. Как там, у Гончарова, Обломов разглагольствовал: «Другой...». Нет, он, Ленчик, не «другой». Пусть не по Обломову, пусть он давно уже не Акимов Леонид Алексеевич, а Ленчик Акимото, но Ленчик, ниже – ни-ни!
«Черт-черт-черт!» Нет, у него еще пока остались мозги. Ладно, потом про запои, что сейчас делать - было предельно ясно: нужно собрать денег хотя бы на мешок картошки, ну еще, чтобы контролеров умаслить в электричке. Там, в «белокаменной», менты хитрые, с утра его тревожить не станут, подождут, пока он хотя бы полмешка продаст, иначе придется «натурой» брать, а там и так уже у них, в ментовках, как овощехранилища. Но его и там уважали – гоняли, но не забирали: платил он аккуратно и не торгуясь. Разве что какая-нибудь сволочь заведется на участке, так ведь всегда можно сменить район.
Нет, мозги он еще не пропил, да и лето сейчас, летом только если наипоследний дурак пропадет. Пусть сначала самый крайний вариант – бутылки, дальше – больше, день-два, и он выправится, если только эта шалава Зойка не наделала долгов. Было так раз с другой, правда, «марой». Ему даже «счетчик включили», недели две он никак не мог выпутаться. С тех пор поумнее стал, понял, что из него маленького такого «кабанчика» хотели сделать. Здесь, внизу, все как у больших людей, только в микроскопическом, до смешного искаженном, виде.
По сути, он бомж – к жене в квартиру ведь не попрешься, но так даже лучше, сколько мужиков на его глазах из-за квартир поисчезало. Нет, он и здесь на плаву старался держаться: выбирал какую-нибудь бабу, только-только к пивнушкам скатившуюся, и жил с ней. С бабой все проще – и постирает и пожрать сготовит, да и заразу не подцепишь. С бабой всегда просто, если есть хоть какие-то деньги, а без денег он никогда не бывал.
Пора, пора включаться в работу. Главное сейчас в скорости, в том, чтобы нигде не углубляться, только по «сливкам», только по «сливкам», и как маятник: тик-так, тик-так, туда-сюда. Вот и первая, третья по степени удачливости, из любимых его помоек, к первым двум он, считай, опоздал. «Черт, какой же день сегодня?» Этого он не помнил, а день очень важен. Вот если бы воскресенье, или хотя бы понедельник. Остались ведь еще чудаки, которые работают.
Сюда-то он пришел как раз вовремя: рассвет только забрезжил. Но рассветет очень быстро, мешкать нельзя. В его распоряжении буквально десять, в лучшем случае пятнадцать, минут. Место было удачное: от домов в небольшом отдалении – с одной стороны какой-то склад, с другой будка дворницкая, еще – гаражи самостройные. Конечно, за неделю и тут какой-нибудь самозваный «хозяин» мог объявиться, но вряд ли – здесь обычно Федя заправлял, дворник, с утра к контейнерам никого не подпускал. Злой, как пес, а еще хуже баба с ним – Клавка, бывший штукатур со стройки, язык как бритва. Ленчик вообще на обострения идти не любил, да и вообще предпочитал поменьше «светиться». Как только появлялся кто, он тут же уходил. Днем проще, если баки не опрокидывать, мусор не разбрасывать, никому ты не нужен, но днем лучше по электричкам пошастать или возле палаток у вокзалов. Хорошо хоть со сдачей бутылок нет проблем.
Шесть баков здесь, все на месте. Полны, даже с верхом, да и мусор вроде бы сухой. И никого вокруг. Кажется, улыбаться начала ему фортуна, хорошая примета: как день начнется, так он и сложится. Ленчик обошел сначала вокруг баков, заглянул за кирпичную ограду: не все люди козлы, не все стараются разбить «посуду», чтобы никому не досталась, не все стараются бросить ее как раз в тот контейнер, что погрязней. Сумки набрались быстро, и можно было даже и не упорствовать дальше, но всякий вариант надо отрабатывать до конца. Лишнее можно где-нибудь и припрятать поблизости, а пока он пристроил в кустах добычу, чтобы не засвечиваться с нею и, надев перчатки, быстро прошелся по верхам. Да, живут же люди, ему бы так! Интересно, какое сегодня число месяца? Должно быть, как раз получка. Дело шло споро, но Федя, Федя, вот-вот он должен был появиться.
Ленчик сделал, уже было, шаг в сторону от последнего, шестого, контейнера, как вдруг углядел в нем краешек мешка. Нет, удача и вправду в тот день была фантастической. Уж он эти мешочки хорошо знал: внутри там то, что сдать невозможно – сплошь жестянки и склянки из-под дорогого импортного пива, однако сами мешки совершенно новые, полбутыля за такой, особенно если на рынок отнести, обеспечены. Он трясущимися руками развязал рогожку, даже тесьма была та же, знакомая, и потянул за дно, чтобы всю эту дребедень в тот же бак высыпать. Однако на сей раз мешок оказался непривычно тяжелым.
Ленчик вздрогнул, оглянулся тревожно. Вот так его, тепленьким, взять,