лезут на спины друг другу, чтобы образовать живые пирамиды, и выбраться из тесноты чаши наружу – к тайге, и всему, что лежало за ней.
Не к месту Ратибор подумал, какой страшный и великий подвиг молчаливо творят тут Борис и его люди – охраняя остальной Край от чёрной напасти!..
Бокрысы всё прибывали! Они потоком лились из чёрного провала на самом дне гигантской воронки, и упорно строили в пяти-шести местах живые полуконусы, плоской частью прислонённые к наиболее покатым местам откосов, стараясь по телам соплеменников преодолеть высокие и, похоже, человеческой рукой подправленные, неприступные скалы, что оказались под тонким – не более десятисаженным – слоем земли с корнями и глиной, что находился над скальными уступами.
Тут к людям Бориса прибыло подкрепление – ещё с двух сторон кратера набежали такие же сосредоточенные и грозно выглядевшие люди с оружием и факелами. Злобные выкрики и чёткие действия указывали на фанатичное желание сражаться, и защитить селения с родными-близкими…
Бокрысы двигались молча – но было в их целеустремлённости и быстроте что-то неотвратимое, мерзкое, нечеловеческое: жажда уничтожать, разрывать на части, впиваться когтями и клыками в чужую плоть!.. Это ощущалось наверняка и всеми людьми.
Только теперь Ратибор обратил внимание на шесть высоких вышек с горящими наверху кострами, и выставленными на окружающих эти башни чуть пониже помостах, постами. Яму явно всё время стерегли, и чуть что – будили всех окрестных жителей. Несколько помостов из могучих стволов, обшитых сверху тёсом нависали и прямо над ямой, выдаваясь над пустотой вперёд саженей на пять-шесть – очевидно, чтобы удобней стрелять.
Однако больше в подробностях ему рассмотреть ничего не удалось: бокрысы добрались до предпоследнего уступа в сотне шагов от них, и Борис громовым голосом отдал команду.
Ратибор побежал вместе со всеми. Не добегая шагов тридцать до пирамиды, приостановился, забравшись ещё с тремя лучниками на выступающий помост – позиция отличная, видно неплохо. Прибежавшие сунули факелы под ещё несколько ближайших помостов с ветками и валежником, несколько факелов полетело прямо на ближайший уступ, где тоже были навалены груды веток и валежника: вскоре пламя занялось, и масло и смола, треща и застилая ночное небо чёрной копотью, отлично осветило стену карьера, и стремительно поднимающуюся по ней массу живых тел.
Бокрысы строили живую пирамиду споро и согласованно – словно их вёл инстинкт. Или – руководил кто…
Решив, что лучше не будет, Ратибор, до предела выгнув тугой лук, метнул стрелу в самую середину основания живой лестницы. Он мог бы поспорить, что пронзит не одно чёрное тело!..
Там, куда злой осой вошла стрела, сразу что-то подалось, и почти достигшие верхней кромки твари на самом пике живой насыпи резко съехали вниз шага на два, и покатились с верхушки живыми осколками.
Однако пока Ратибор накладывал новую стрелу и целился, верхушка с карабкавшимися телами снова отвоевала потерянные было сажени высоты. Он выстрелил снова. И снова.
Теперь стрелял не только он – стреляли все воины, равномерно вставшие по периметру штурмуемой кромки. Но снизу всё прибывали и прибывали чёрные тела – Ратибор краем глаза заметил другие пирамиды: первую – в ещё сотне шагов, вторую – в трёх сотнях. Туда побежала часть людей Бориса, и ещё кто-то из прибывших соседей. Пирамиды начали проседать, но всё равно упорно продолжали расти…
Затем Ратибор заметил Вадака. С помощью ещё троих воинов тот подкатил к краю уступа огромный, почти круглый валун. Когда его перевалили через край, он со скрежетом и омерзительным шелестом пронзил ближайший конус бокрыс, с глухим чмоканьем достигнув дна уступа, и совершенно развалив саму пирамиду. Люди заорали, радуясь и только что не прыгая… Пирамида стала вновь расти. Ратибор продолжил стрельбу – в колчане ещё оставалось стрел двадцать.
Затем он увидел, что на верхушку почти готовой пирамиды Борис и его люди скинули горящие брёвна, облитые смолой и маслом. Эта пирамида тоже проосела до основания, но тоже – снова стала быстро расти, чуть сдвинувшись в сторону от бушующего пламени…
Затем одна из пирамид достигла-таки места, с которого можно было лезть по корням и земле. Пришлось побежать туда – и стрелять, стрелять! Пирамида зашаталась, и снова осела.
Подоспела подмога – скатили ещё один валун. Однако к этому времени бокрысы, успевшие залезть на откос с землёй, пользуясь когтями, добрались по корням до кромки кратера. Несколько дружинников Бориса рубили их мечами, Ратибор, вздохнув поглубже, и сощурив глаз, снял пару особо больших меткими выстрелами. Оскалясь в предсмертной агонии, твари полетели вниз – на своих всё прибывавших собратьев.
К этому времени число врагов, штурмующих нижние ступени вдруг упало: они перестали вытекать из чёрной бездонной дыры на самом дне. Борис что-то закричал – как понял Ратибор, как раз и сообщал о том, что подмога у врага закончилась.
Поэтому Ратибор, даже не останавливаясь утереть обильный застилающий глаза пот, продолжил выпускать стрелы туда, где враги теснились особенно плотно – в основания громоздящихся конусов, и с удовольствием понял, что те больше не растут.
Вскоре враги применили другую тактику: теперь они не строили шесть-семь конусов по всему огромному периметру карьера, а пытались перегруппировать силы и прорваться только в трёх-четырёх местах – где число их было побольше, и можно было рассчитывать достичь верха уступов. Похоже, кто-то всё же руководил ими!..
Теперь скатывать на головы врага брёвна стало легче.
Ратибору пришлось ещё два раза перебегать на другую позицию – в ста шагах, и в полуверсте от первой, откуда бокрысы отхлынули, и снова – стрелять, стрелять…
Наконец стало видно куда лучше – занялась заря. Да и конусов осталось всего три… Они уверенно таяли под выстрелами сбежавшихся людей, и брёвнами. Затем конусов стало два… Один.
Затем пирамиды остались лишь на нижних уступах, и стрелять туда стало неудобно. Да и бессмысленно – полчища чёрных тел по мере восхода солнца вдруг кинулись вниз – к спасительной темноте. И скрылись в дыре, откуда только недавно изливались, словно лавина.
Однако теперь от них, убегавших, остались лишь жалкие струйки – несколько сотен!..
Ратибор прекратил стрелять – впрочем, как и все. От рассыпанной горкой под ногами связки стрел оставалось еле-еле штук тридцать…
Победный клич огласил окрестности. С восходом солнца стало видно: поле боя – за ними!
Подошёл Борис.
– Благодарю за доблесть и отвагу! – князь своей здоровой рукой крепко прижал Вадака, а затем и Ратибора к груди, – Сегодня ночью вы показали, что отличные бойцы! Эх, нам бы ещё сотни две таких… Не хотите остаться, и помочь в следующий набег? Мы бы… – он тяжко вздохнул. – Впрочем, простите. Ведь вы – путники. А нам и заплатить-то, кроме гостеприимства, нечем…
– Большей платы с тех, кто с нами поделился последним хлебом-солью, и вообразить нельзя. – раздумчиво сказал Вадак, – Но князь… Если ты расскажешь, откуда взялась здесь этакая напасть, мы, быть может, останемся. И даже – постараемся помочь избавиться от лиха.
– О! – Борис действительно был поражён странным, но смелым решением, – Благодарю, Вадак и Ратибор! Вы – настоящие бойцы и мы вам благодарны… Но вот насчёт – избавиться…
Впрочем, чего нам терять – расскажу, коль вам интересно. Авось и правда – что придумаете. Как говорится, одна голова хорошо, а две… Или даже три – лучше!
Правда, предлагаю вначале всем позавтракать!
На завтрак Клавдия сварила всё ту же полбу. Но теперь к ней была и отварная репа, и квашенная капуста. Однако Ратибор, поглощавший пищу так, что за ушами трещало, всё равно чувствовал нехватку хлеба: без него, родного и привычного, насыщения как-то не ощущалось.
Пятнадцать дружинников, принимавшие сегодня участие в завтраке, свободно помещались за длинным столом. Теперь, в свете вставшего солнца, длинная комната из нетёсаных брёвен и закопчённый до черноты потолок уже не вызывали чувства беспросветной тоски и безысходности.
Да, с сожалением подумал Ратибор – раньше-то, видать, княжеского войска было поболе… И состояло оно не из сопливых мальчишек, и стариков-полуинвалидов.
Взрослых и крепких воинов Ратибор насчитал только четверых, тех, что и сидели с ними в первый вечер. Видать, остальные ночные бойцы – обычные крестьяне-пахари. Вынужденные отстаивать свой кров и жизни близких.
Закончили трапезу вместе. Князь встал:
– Благодарим Господа за хлеб-соль наши… Уборку начнём через час.
Дружинники разошлись. Клавдия собрала опустевшие блюда, и протёрла столы тряпкой.
– Прошу сюда, – князь указал на места справа и слева от себя, – Вот и пришло время беседы…
Ратибор с Вадаком приблизились, и снова сели на почерневшие от времени засаленные лавки.
– Первые бокрысы начали появляться в наших краях лет десять назад, – князь сложил руки перед собой на столе, правой подвинув левую. Выглядело это страшно. Ратибора пробрала дрожь.
– К счастью, появляться они могут, похоже, только из пещеры в Чёртовом Котле. Наш Род, да и Родимичи, и Кривичи, обосновались в этих лесах лет… э-э… восемьдесят назад. Это значит, при моём пра-прадеде Жнивко. Ну а Котёл-то этот и раньше существовал – он стоит так с незапамятных времён. Его, кажется, и время не трогает… – князь помолчал, отведя взгляд от лица Вадака, и снова вперив его в
