Конан и Слуга Золота.

следы. Ну и ладно, так даже интересней. Вперёд, старые клячи! К новым приключениям!
 
***
 
Злые, полузаплывшие жиром хитрые глазки сверлили Хаттафа так, словно султан хотел прожечь в нём дырку. Хаттаф относился к этому внешне абсолютно бесстрастно – день назад он испытал на себе другой взгляд, пострашней. Тем не менее, он жив. И он чувствовал свою силу – злобное чудище сдержало слово. И он теперь – выразитель его воли и приближённый слуга. Причём, судя по поведению султана, его полномочия подтверждены со всей возможной категоричностью. О яме со змеями и толстом колу речь больше не идёт.
– Значит, пятьдесят? – со злой иронией процедил Боташ.
– Пятьдесят, мой повелитель. – почтительно склонившись, отозвался Хаттаф. Правда, почтение присутствовало лишь в голосе и позе, глаза же бывшего простого стражника отражали отнюдь не лестное мнение о своём, теперь чисто формальном, суверене, – Меньше никак нельзя. Миссия, которую они будут выполнять, крайне… деликатна! И, разумеется, ваше величество понимает, что меньше всего нам нужны нелепые слухи и паника среди простого люда Турфана. Поэтому мне и нужны лучшие из лучших. И для каждого случая и дела – разные.
Султан всё это прекрасно понимал. И жить он хотел ничуть не меньше, а, скорее – даже больше любого, самого ничтожнейшего, своего подданного. Поэтому он и позволил… пока… этому наглецу, этому плебею-выскочке, делать всё так, как тот планировал.
И даже дал ему новую должность, сразу возвысившую простого смерда до уровня родовой знати – советника по особым поручениям. Вот теперь ещё и разрешил создать свою особую гвардию-полицию, для выполнения этих самых «особых поручений».
Конечно, это беспрецедентный случай для его неторопливой, привыкшей к обильной смазке в виде наличности, бюрократической машины. Однако препятствовать действиям бывшего сардара, особенно сейчас, абсолютно не представлялось возможным.
– Хорошо. Вот фармон. – султан, не вставая с подушек трона, протянул руку со свёрнутой в трубку бумагой, на которой болталось с полдюжины верёвочек с кругляками восковых печатей всех цветов, – Он подписан, вступил в действие… э-э… только что, и даёт тебе все необходимые полномочия. Я не ограничиваю тебя в выборе людей для… работы. Забирай. И действуй! – тон был предельно ровный и деловой, явно рассчитанный на тех, кто сейчас, сдерживая возмущённое роптание, кусая губы, и не веря своим ушам, слушал и наблюдал за этой сценой из-за многочисленных отверстий в стенах тронного зала и величественных драпировок. Да, теперь уж не оставалось никаких сомнений – этот… выскочка… назначен абсолютно законно!
Почтительно согнувшись, Хаттаф приблизился, и опустившись на колени, как того требовал церимониал, поцеловал пол у подножия трона, после чего, не без благоговения и трепета взял обеими руками заветный указ, и прикоснулся центром свитка ко лбу и губам. Затем, прижимая фармон к груди, он изобразил ещё один церемониальный поклон. Глаза его сияли от плохо скрываемого торжества. Душа пела.
– Не будет ли теперь великий султан столь милостив, чтобы разрешить удалиться  своему ничтожнейшему и преданнейшему слуге? – льстиво-учтивые слова словно сами собой слетали с уст Хаттафа, как если бы за плечами были долгие годы коварных интриги обращения в высших сферах власти, и хорошие учителя.
Впрочем, разве всё это время он не мечтал об этом, не вслушивался внимательно в сплетни, не ловил жадно обрывки разговоров вельмож, гордо шествующих мимо простого сардара, и, втайне, не тренировался в великосветском слэнге, пусть хотя бы про себя?
– Да. Ты свободен. – небрежно-раздражённым жестом Боташ отпустил его, откинувшись на обитую бархатом спинку трона, полупритененного роскошным балдахином и тончайшими вендийскими занавесями с золотым шитьём ручной работы.
Почтительно склонив верхнюю часть туловища, Хаттаф уже гораздо уверенней, чем день назад, упятился до входных дверей, и только выйдя наружу, позволил себе глубоко вздохнуть, и утереть пот со лба.
Да, плебейское происхождение и привычки, похоже, ещё долго будут мешать ему чувствовать себя раскованно и уверенно в обществе султана и его заносчивых и расфуфыренных придворных и подчинённых – приближённых к кормушке прихвостней.
Но – ничего. Он наверстает. Налёт небрежности и величия со временем появится и в его жестах и словах! И одежды он наденет лучшие! Но это – позже.
Торжествовать и выряжаться пока рано. Он действительно должен здорово поработать.
Ведь если он не выполнит своей главной задачи – монстр найдёт себе другого, более расторопного и исполнительного слугу, а его… Об этом не хотелось даже думать – так сводило судорогой все внутренности… Ну, хорошо, отвлечёмся от грядущих – возможных! – кар и почестей, и примемся за дело.
Сделать надо не просто многое – а очень многое. А в его распоряжении – только месяц. Да и то – только лунный. За это время нужно создать рабочий механизм – инструмент для реализации его воли. Аппарат. Штат работников нового министерства. Его личной вотчины – министерства особых поручений.
Для этого нужно отобрать подходящих для каждой работы людей. Проинструктировать и обучить их. Разместить – причём где-то поблизости от дворца. В самом городе тоже нужен надёжный дом. И, наверное, не один. Значит, нужно срочно подобрать и выкупить подходящие здания. Куда затем понадобится штат прислуги, поваров, воинов – значит, нужно и снаряжение, одежда, посуда, мебель, продукты, и прочее и прочее…
Но главное – нужны толковые и послушные неболтливые люди для основной работы.
Люди, которые не задавали бы ненужных вопросов и точно исполняли бы любую порученную… ну да, лучше всего называть ЭТО всё же работой. В качестве шпионов и осведомителей – это он уже продумал – пока можно отобрать и использовать и штатных ищеек полицмейстера султана. Выбрать посмышленей, помоложе. Полицмейстер, конечно, будет против. Ничего, отдаст, куда денется.
А вот непосредственных исполнителей для главной работы придётся всё же найти и обучить самому. Крепких, молчаливых, и преданных тому, кто хорошо платит и позволяет пользоваться такими привилегиями, о которых другие сардары даже и мечтать…
В идеале, конечно, после каждого выполненного задания хорошо бы уничтожать непосредственных исполнителей – чтобы уж точно не проболтались… О том, что пришлось сделать!
Нет, пожалуй, пока это – непозволительная роскошь. Верные и неболтливые люди  должны быть почти свои. А найти их в этом городе… Хм…
Ничего. Он знает, где найти таких, как нужно ему… В своё время он организует всё капитальней, сейчас же нужно просто успеть к…
Быстрым шагом он двинулся прочь по коридору.
Дела, конечно, делами, но вначале он должен немного поработать и над собой!
Вымыться, побриться, сменить одежду. Советник по особым поручениям не должен выглядеть и пахнуть, как простой босяк. Он должен показать всем этим родовитым недоумкам, этим бездельникам-лизоблюдам, что и он не лыком шит. И вот тот ключ, который позволит ему достичь реальной власти: он бегло просмотрел фармон.
Спасибо отцу – позаботился выучить сына чтению и письму, да ещё на двух языках. Ну, всё, вроде, в порядке: указ написан как положено. Он – на коне. Деньги! Вот сейчас главное! Значит, в первую очередь – к казначею! Про средства так и указано – по требованию!..
Так. Прикинем – сколько же потребовать. На первое время, наверное, тысячи две…
Сейчас он поменяет имидж, ещё раз всё хорошо продумает, сытно поест. Эх, честно говоря, не помешало бы и отдохнуть немного, прийти в себя после страшных суток, проведённых в зиндане, когда каждый шорох и звон оружия вызывал невольную дрожь: а ну как это – за ним! И сейчас посадят-таки на кол!..
Но вспоминать об этом – некогда! Как и радоваться тому, что остался жив.
Нужно заняться основной работой.
 
***
 
Когда за его новым советником плавно закрылись тяжёлые двери, султан Боташ смог, наконец, позволить душившему его гневу хоть как-то вырваться наружу.
Со злобным рыком он вскочил, затопал ногами, и, ругаясь самыми гнусными словами, которых постыдился бы самый грязный попрошайка-нищий, или старая шлюха, посрывал со своего трона все роскошные занавеси.
Затем досталось и редчайшим западным гобеленам, украшавшим стены тронного зала, и роскошным коврам ручной выделки, в которых почти по щиколотку утопали коротенькие ноги – эти предметы интерьера султан порубил ятаганом, хранившимся за спинкой трона.
Разбив об обнажившиеся стены вдребезги штук пять драгоценных кхатайских ваз, и чуть не поскользнувшись на осколках, Боташ, наконец, выдохся, и стал приходить в себя. Розово-жёлтый туман больше не застилал глаза.
Мучила только одышка – годы уже не те…
Нет, всё, вроде, не так уж плохо.
Ведь формально ему всё же оставили власть…
Проклятье! Проклятье!
Он ещё попинал ногами содранный со стены гобелен. Утёр пот со лба. Вот именно: власть ему оставили – формально. А на самом деле – он не заблуждался на этот счёт! – у Турфана теперь новый правитель: проклятый уродливый монстр!
А он, наследный потомок восьми поколений Боташей – жалкая марионетка! Да что там – вшивый червяк, вынужденный считаться с желаниями и приказами этого гнусного тупого смерда, который ещё вчера разгребал вилами навоз в