Чужаки.

serif]– Да уж. А я-то всё думал – на кого же этот мышчастый чувак со встроенными штыками-кинжалами здесь охотится! – Джереми вздохнул. – А вот на кого!
– Матильда. Спасибо. Что спасла в очередной раз наши – вернее, аватаров! – задницы. Но почему просто не предупредила? Ты же его наверняка видела на тепловизоре?
– Хотела сделать, как вы выражаетесь, сюрприз. Ну и заодно вернуть вам чувство бдительности и осторожности. А то вы от миссии несколько… Отвлеклись!
– Ну, вернула! – Джереми усмехнулся, – А вопрос у меня к Ларе. Лара! Почему они все здесь – такие здоровые?! Ведь пространство, как и ресурсы – ограничены? Логичней было бы предположить, что они все – измельчают. Ведь именно так происходит на Земле, на маленьких изолированных островах?
– Не путай, Джереми. Там – Земля. Острова никогда не бывают полностью изолированы! То течение кокос какой принесёт, то – тушу дохлого кита… То тайфун какую-нибудь живую птицу забросит… Или – семена. А здесь именно у таких – больших и сильных! – существ шансов выжить побольше. В конкурентной борьбе за ресурсы побеждает обычно сильнейший. То есть – крупнейший. Поэтому, думаю, тут монстров осталось – минимум. Только чтоб генофонд не выродился. Но уж все – здоровенные!
Вот именно поэтому здесь, в носовом отсеке, такой орангутангообразный монстр оказался – один! И пищевых ресурсов должно хватать его семье – в обрез!
– Кстати, Матильда. Чем питалась эта туша? – Хоффер осторожно пнул в бок распластавшуюся животину, под которой быстро росло чёрное пятно крови, – и где её семья?
– А её семья – во втором отсеке. Так же, как и её основные пищевые ресурсы.
– А как же тогда она…
– А через открытый соединительный люк в главной переборке. Он – на тридцать второй палубе. Открой снова планшет.
Хофферу пришлось так и сделать, благо, они всё ещё стояли над убитым кабаном, от которого Лара, пользуясь случаем, тоже отобрала пробу крови. – Вот. Это – открытый люк. – Матильда снова укрупнила, – Как видите, в него свободно прошёл бы и гиппопотам. А разнообразие жизнеспособных видов там, за стеной, явно куда больше, чем здесь. И, думаю, иногда наш орангутанообразный делал туда набеги и сам – за пищей для семьи. Не всегда же ему так везло, как сегодня: тут тебе и людишки с Земли, и кабанчик…
– Ах, юмористка ты наша доморощенная. Но любопытно… Знаешь что, Матильда?
Новый приказ. Проложи маршрут к этому самому открытому люку! Посмотрим, как они там приспособились, ничего дополнительно не ломая и не прожигая.
– Есть, капитан!
Через ещё один поперечный коридор они дошли до лестницы, соединявшей уровни-этажи. Джереми установил на всякий случай малый промежуточный усилитель прямо на потолке его лестничной площадки. И вот они спускаются по стандартным лестничным маршам. Стены и потолки всё так же были выкрашены в белый цвет, а размер ступеней лишний раз доказал, что сделаны они под ногу существ, во всём схожих с людьми.
Добравшись до нужного уровня, вышли в очередной горизонтальный коридор. Установили очередной малый промежуточный. Хоффер поцокал языком.
Здесь на полу имелись и пыль, и даже комья глины. Явно натасканные сюда копытами и ногами существ, проникавших из-за переборки. На ошмётках даже росло что-то вроде мха и лишайника. Шагах в ста видно было и эту самую основную переборку, и открытый настежь люк в её середине. Действительно, в него запросто прошёл бы и гиппопотам. Даже местный. Укрупнённый.
Хоффер сказал:
– Негусто. Но всё же лучше, чем прорезать очередную дыру в люке. Идёмте.
– Но почему здесь больше ни одна дверь не открыта?
– Не знаю, Лара. Будем смотреть внимательней.
Но кроме стандартных закрытых дверей по бокам коридора смотреть, как, собственно, и опасаться, было нечего. В десяти шагах от открытого люка Лара не выдержала:
– Хоффер! Ну давай заглянем! Хотя бы в эту!
– Ну, давай. Только – по быстрому!
Джереми открыл дверь легко: она тоже оказалась снабжена поворачивающейся ручкой, и даже не была заперта. Хоффер, несколько секунд смотревший внутрь, опустил пистолеты, которые снова брал в руки. Лара, смотревшая из-за его спины, прикрыла руками рот. Хотя он и был лишь ртом аватара…
Хоффер шагнул через порог.
Устрашающе выглядевшую кучу белейших костей в середине каюты он попросту обошёл. (Ну, съели – так съели. Матильда потом восстановит, и скажет – кого!) И теперь рассматривал картины, имевшиеся на стенах большой, пять на шесть, комнаты.
Пейзажи, во многом схожие с Земными. Портреты. Обнажённая натура – женская, понятное дело. Мужчина, стало быть, тут проживал. (Ну понятно. Не женщины же будут заниматься разработкой боевых вирусов и организмов!) Даже натюрморты.
– Похоже, вообще они от нас не отличались. Об этом говорит и их внешний вид, и подборочка жанров на картинах. Примерно такими же украшают каюты и наши. Кто работает в космосе подолгу.
– Согласна, Хоффер. – Лара встала рядом, – А где мебель? И вообще – хоть что-то же должно было остаться кроме картин? Они же – и спали, и отдыхали… И какой-нибудь телевизор смотрели, и вообще – как-то развлекались на отдыхе?
– Заглянем в спальню.
Они прошли к двери, видневшейся в дальней стене.
Но и там зрелище ничем не отличалось от увиденного в первой комнате: картины на стенах, и полное отсутствие мебели! Да и вообще чего бы то ни было из привычного обихода людей, живущих в как бы гостиничном номере…
Временном жилье.
Хоффер подошёл к встроенному в одну из стен большому шкафу. Открыл дверцы – они разъезжались на направляющих.
– Ничего.
– Не может быть. Ну хоть что-то?
– Нет, Джереми. Даже вешалок нет! И вот ещё что. Попробуй-ка снять со стены вон ту картину!
Попытка не увенчалась успехом: картины оказались… Голограммами!
– Ну, теперь хоть более-менее понятно. Они повытащили отовсюду – всё. Что смогли оторвать. И скормили устройству вроде конвертера! Чтоб тот преобразовал все ресурсы – в перегной. В теплицах и оранжереях. И соответственно, больше стало урожая!
– Ну и где эти «теплицы»?!
– Думаю, за переборкой. Идёмте-ка.
Нечего нам здесь больше «исследовать».
 
Хоффер не ошибся.
За переборкой действительно оказалась теплица. Если только можно назвать её этим скромным словом!
Похоже, бывшие обитатели корабля стремились использовать всю поверхность огромного кольцевого пространства, открывшегося их взору! Потому что на всех стенах, поднимаясь вверх, и замкнув полное кольцо, имелись девственные джунгли!
Особенно непривычно было видеть верхушки деревьев, задирая голову кверху.
В диаметре кольцо почвы с растениями достигало не меньше четырёхсот – четырёхсот пятидесяти метров. То есть – почти весь диаметр корабля! Пустое пространство середины отсека не занимало ничего. Кроме ослепительного света.
– А хорошие у них гравитаторы. Да и внешнюю обшивку они продавить явно не боятся!
– Не говори ерунды, Джереми. Всё это безобразие явно посажено – не на самой обшивке. А на промежуточной переборке. Кольцевой. Мощной. И подстраховочка от ржавчины, как и система принудительного орошения, тут наверняка продумана до мелочей. Ничего не сгниёт и не испортится. Раз уж мы всё это видим!
– Пожалуй. А почему не видно любимых зверушек? И на нас никто не нападает?
– Не каркай. Могу поспорить на твою шляпу – ну, ту, которую ты должен съесть! – что не успеем дойти до следующей основной поперечной переборки, как это произойдёт. И не один раз. Поэтому ставь-ка наш большой промежуточный – вот сюда! – капитан указал на распахнутый двухметровый в диаметре и полуметровый в толщину люк, – А сам люк – не закрывай! Пусть так и стоит.
 
5. Второй отсек
 
– Ага. – Джереми занялся делом.
– Хоффер. – это до них снова донёсся голос Наташи, – Как получилось, что здесь – светло?! Ведь на полу – ну, вернее, и на стенах и на потолке – везде джунгли! С соответствующим слоем перегноя, и растениями. Что же их все освещает?! И откуда?
– А погоди-ка. Сейчас покажу. – Хоффер вышел из проёма наружу, на площадку из стальных прутьев, торчавшую над джунглями на три метра вперёд, и снабжённую решётчатыми перилами и решётчатыми же лестничными пролётами, уводящими вверх и вниз, и пандусом, по причудливой спирали вившимся, прилегая к стене (Теперь понятно стало, как чёртов кабан сюда забрался!), – Вот.
Глаза аватара, а, соответственно и камеры, передающие изображение на экраны рубки «Королевы Монако», оказались обращены вверх – к центру непоколебимой и мощной поперечной переборки, покрывшейся от времени зелёным налётом, очевидно – мха.
Прямо в центре уходящей вверх несокрушимым монолитом стены горел огромный, светящийся, не то, чтоб ослепительно, но вполне ярко, как бы – полушар. Матовый, и излучавший, как показывали приборы, с такой же интенсивностью, как и солнце. С такого расстояния, на котором от него находилась