Возможно ли создание справедливого народного государства?

Введение

Проблема справедливого народного государства ставилась еще с давних времен.
Именно о справедливости рассуждал Сократ в «Диалогах» Платона, полагая, что справедливость при государственном управлении возникнет, если государством будут управлять философы: «Раз философы - это люди, способные постичь то, что вечно тождественно самому себе, а другие этого не могут и застревают на месте, блуждая среди множества разнообразных вещей, и потому они уже не философы, то спрашивается, кому из них руководить государством» [1. Начало].
И далее: «Пока в государстве не будут царствовать философы, либо так называемые нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать и это не сольется воедино – государственная власть и философия, и пока не будут в обязательном порядке отстранены те люди – а их много, - которые ныне стремятся порознь либо к власти, либо к философии, до тех пор, дорогой Главкон, государствам не избавиться от зол, да и не  станет возможным для рода человеческого и не увидит солнечного света то государственное устройство, которое мы только описали словесно» [1. Книга 5].
Но, вместе с тем Платон, судя по следующему примеру, вполне понимает проблематичность нахождения у власти философов: «По отношению к государству положение самых порядочных людей настолько тяжелое, что ничего не может быть хуже… Так вот, представь себе такого человека, оказавшегося кормчим одного из нескольких кораблей. Кормчий и ростом, и силой превосходит на корабле всех, но он глуховат, а также близорук и мало смыслит в мореходстве, а среди моряков идет распря из-за управления кораблем: каждый считает, что именно он должен править, хотя никогда не учился этому искусству… вдобавок он заявляет, что учиться этому нечего, и готовы разорвать на части того, кто скажет, что надо… Одолев благородного кормчего с помощью мандрагоры, вина или какого-либо другого средства, они захватывают власть на корабле, начинают распоряжаться всем, что на нем есть, бражничают, пируют и, разумеется, направляют ход корабля именно так, как естественно для подобных людей» [1. Книга 6].
Именно таковые рассуждения подвигли Платона в сторону сомнений относительно реальности управления государством философами. Видимо, поэтому он назвал свою модель справедливого государства идеальной, то есть, прежде всего, не в смысле ее совершенства, а, скорее, в отношении возможности ее практической и успешной реализации.
Подобного рода сомнения присущи Платону и в отношении справедливости: «…одно и то же действие бывает подчас справедливым и несправедливым? Я приведу такой пример: если кто получит от своего друга оружие, когда тот был еще в здравом уме, а затем, когда тот сойдет с ума и потребует свое оружие обратно, его отдаст, в этом случае всякий сказал бы, что отдавать не следует и несправедлив тот, кто отдал бы или пожелал бы честно сказать всю правду человеку, впавшему в такое состояние… Стало быть, не это определяет справедливость: говорить правду и отдавать то, что взял…» [1. Книга 1].
Несмотря на в общем-то понятную неоднозначность понятия справедливости и разнородность во всех отношения всей массы людей во все времена, которые слишком часто не понимают или не хотят понимать друг друга, и пытаются делать всё всяк по-своему, невзирая на законы или составляя законы, выгодные для себя, тема установления справедливого народного государства до сих пор стоит на повестке дня.
В частности, один и собеседников Сократа говорит о справедливости так: «Устанавливает же законы всякая власть в свою пользу: демократия – демократические законы, тирания – тиранические, так же и в остальных случаях. Установив законы, объявляют их справедливыми для подвластных – это и есть как раз то, что полезно властям, а преступающего их карают как нарушителя законов и справедливости. Так вот я и говорю, почтеннейший Сократ: во всех государствах справедливостью читается одно и то же, а именно то, что пригодно существующей власти. А ведь она – сила, вот и выходит, если кто правильно рассуждает, что справедливость – везде одно и то же: то, что пригодно для сильнейшего» [там же].
В ответ ему Сократ саркастически замечает: «Потому что ты думаешь, будто пастухи либо волопасы заботятся о благе овец или волов, когда откармливают их и холят, и что они делают это с какой-то иной целью, а не ради блага владельцев и своего собственного» [там же].
Не придумав, как привлечь порядочных людей к управлению государством легитимным способом, без которых оно не способно быть справедливым по его мнению, Платон устами Сократа требует насильно заставлять философов управлять государством: «Так вот, хорошие люди потому и не соглашаются управлять – ни за какие деньги, ни ради почета: они не хотят прозываться ни наемниками, открыто получая вознаграждение за управление, ни ворами, тайно пользуясь его выгодами; в свою очередь и почет их не привлекает – ведь они не честолюбивы. Чтобы они согласились управлять, надо обязать их к этому и применять наказания» [там же].
Поэтому имеет смысл рассмотреть далее соображения Платона о его модели идеального государства, созданной еще в IV веке до нашей эры, которую, несмотря на ее сомнительность по словам самого Платона, пытался усовершенствовать на основе христианских догм Томмазо Кампанелла на грани XVI-XVII веков нашей эры, а реализовать на практике в виде справедливого народного государства попробовали иезуиты среди индейцев на территории современного Парагвая в XVII-XVIII веках.
Мало того, в сущности, аналогичную модель справедливого народного государства разработал Карл Маркс, и ее до сих пор пытаются осуществить разными способами, несмотря на очевидную бессмысленность этого занятия, что сквозит из вышеприведенных высказываний самого Платона.
По-видимому, данный процесс в голове у этих последователей происходит в значительной степени спонтанно потому, что и им, и остальным энтузиастам-идеалистам этого очень хочется, независимо от здравых соображений.
И их можно понять: невозможно людям, радеющим о благе каждого и всех разом, жить в этом несправедливом мире без такой благородной цели как окончательное решения проблемы справедливости наступлением всеобщей благости.
Однако, на практике, как это ни парадоксально, отсутствие наступления этой благости в ходе борьбы за химерическую справедливость идеалистов с угнетателями-кровопийцами, то есть в условиях антагонистических государств, приводит к ускоренному развитию цивилизации, делая ее все более комфортнее, а ее аборигенов – более культурными и сознательными, а также оснащенными многими плодами столь же ускоренного технологического развития.
Таков результат того, что справедливое народное государство не удалось осуществить, за исключением нескольких неудачных попыток, о которых будет упомянуто ниже.
Получается, что дело не в реализации этого проекта, с осуществлением которого, кстати, человечество постепенно впало бы в маразм вследствие отсутствия стремлений к лучшему, которое уже удалось достигнуть, а в самом этом проекте как стимуле для развития всего сообщества, поскольку надо же лучшим представителям человечества в лице интеллектуалов – борцов за счастье всех прочих - за что-то сражаться и как-то защищать обиженных, а уж благороднее этой цели как обретение перманентного счастья для всех сразу вряд ли что-то может быть, несмотря на то что эта цель подобна морковке, подвешенной на удочке перед носом осла, который упорно бежит за этой морковкой, как ему подсказывает инстинкт неудовлетворенности потребляемым пока еще, таща вместе с тем кое-как тележку цивилизации.

1. Взгляд на модель идеального государства Платона.

Итак, Платон, дал затравку будущим поколениям, которые в лице его лучших представителей пытались осуществить проект справедливого народного государства, несмотря на то что он сам признал разработанную им модель этого государства идеальной прежде всего именно в плане сомнительности ее реализации, хотя и лелеял в душе надежду на исправление народонаселения в будущем.
Увы, все будущие модели и схемы справедливого народного государства так же остались идеальными, то есть утопичными, а если и осуществлялись, то в виде нежизнеспособных образований, которые быстро исчезали, поглощенные соседями из-за отсутствия в них развития, или превращались в разновидность антагонистического государства с теми же проходимцами-бюрократами у власти.
Посмотрим теперь, как Платон пытался разрешить неразрешимые противоречия в своей модели справедливого государства, которая, как это мы покажем ниже, не претерпела кардинальных изменений ни в «Городе Солнца» Кампанеллы, ни в светлом коммунистическом завтра, нарисованным Марксом, которому никак не удается превратиться в сегодня.
Платон поставил перед собой задачу, которая заключалась установлении гармоничной организации государства как с позиции внутренней непротиворечивости жизни, где все будут всем удовлетворены, так и в обороне от внешних врагов: «… мы основываем это государство, вовсе не имея в виду сделать как-то особенно счастливым один из слоев его населения, но, наоборот, хотим сделать таким всё государство в целом. Ведь именно в таком государстве мы рассчитывали найти справедливость, а несправедливость, наоборот, в наихудшем государственном строе…» [1. Книга 4].
Ошибочность самой постановки подобной задачи видна из недостижимости счастья как в целом, так и индивидуально, поскольку каждым человеком и в коллективе, и в отдельности, движет неудовлетворенность настоящим, стимулируя движение в будущее. То есть развитие, а значит, жизнь, возможна лишь в борьбе разноречивых и даже противоположных стремлений разных индивидов и характеров сквозь череду ошибок и разочарований, минуя тем самым удовлетворение сущим, ведущее к застою и гибели.
Тем не менее, Платон в рамках этой обманчивой модели посчитал, что удовлетворение сущим всеми и, значит, справедливость для всех, может быть достигнута. Чтобы справедливость охватывала всех и каждого, Платон предложил установить определенный вид равенства между гражданами, которых, конечно, нельзя уравнять в общем из-за их разнообразия и многих точек приложения хозяйствования, но можно попытаться сузить это разнообразие, сведя его только к трем сословиям – аристократы-философы, стражи-силовики, земледельцы вместе с ремесленниками: «Богатство и бедность. Одно ведет к роскоши, лени, новшествам, другая кроме новшеств – к низостям и злодеяниям… …Как бы там ни было, в них заключены два враждебных между собой государства: одно – бедняков, другое – богачей… …что справедливость состоит в том. чтобы каждый имел свое и исполнял тоже свое… …вмешательство этих трех сословий в чужие дела и переход из одного сословия в другое – величайший вред для государства и с полным правом может считаться высшим преступлением» [там же].
Понимая недостаточность этого деления населения на своего рода касты для установления равенства, которое уже выглядит неравенством, Платон придумывает некие якобы достаточно наглядные критерии оценки потомства, предлагая в