Властительница вожделений.

Властительница вожделений

(Рассказ из романа «Изнанка Ада!..»)

– Да это просто чушь какая-то! Блин… Такого вообще не может быть!
Джо, ероша полотенцем мокрую после душа короткую шевелюру, подошёл посмотреть, на что это там напарник так возмущённо реагирует.
А занятно. Действительно, такого не бывает. Прямо мистика какая-то… Ну, или научная фантастика. Но – никак не реальность!
– Мать. У нас картинка идёт без искажений?
– Разумеется. Что видят камеры зонда, то и показывают экраны. Я ничего не обрабатывала. На центральном – обычная, в оптическом диапазоне. На левом – в рентгеновском. На правом – просвеченное гамма-сканнером.
– Ладно, ладно, верю. Нет – правда: я верю, что это – то, что торчит на планете. А не твой искусный монтаж, чтоб над нами поприкалываться. Но масштабы… – Мать возмущённо фыркнула в динамик трансляции. Джо криво ухмыльнулся, покачав головой, – А теперь будь добра: пусть-ка зонд полетает в этих пустотах, и изучит повнимательней. Мне кажется, что это уж больно похоже на Жильё. Пусть и экзотическое. Не столкнуться бы опять с Проблемой Аборигенов.
Мать промолчала, просто откорректировав движение зондов. Но на этот раз возмутился Пол:
– Джо, ты – что?! Ополоумел? Какие, на …, аборигены – без воздуха?! Ведь вершина, которая сейчас прямо под зондом, торчит от поверхности на добрых… э-э… – напарник поспешил приблизить взгляд к правой стороне центрального обзорного экрана, где Мать давала цифровую спецификацию, близоруко сощурившись: поскольку зрение в последний год стало явно сдавать, – Двенадцать миль! Вокруг – фактически космос! Температура – минус сто! А атмосферное давление – всего тридцать девять миллиметров. Как на старом добром Марсе до терраформирования.
Тут и самый выносливый пингвин не выживет!
Джо наконец закончил вытирать несколько отросшую за последние пару месяцев, но, по сравнению с Половскими лохмами, всё равно – аккуратную, военным ёршиком, «причёску». Вежливо взял напарника за плечи, и вытащил из кресла капитана. Пересадил на соседнее – первого пилота: Пол только крякнул. Сам опустил немаленький зад в кресло, сразу зажужжавшее сервомоторчиками, приспосабливаясь уже под его пятую точку. Но вот чтоб разглядеть цифры, ему пришлось отодвинуться подальше – они казались расплывчатыми.
Пол не упустил случая ехидно попенять:
– Задницу отрастил, а зрение село! «Дорогой, тебе нужны новые очки»!
Джо сердито глянул на напарника:
– Обязательно. Куплю. Как только отрежу тебе старые ноги, и продам какому-нибудь богатому старичку! А тебе поставлю на их место сталопластовые протезы.
– Это ещё поче!..
– Потому что – смотри, паршивец потеющий: твои чёртовы синие носки опять оставили пятно на верхней панели!
Оно и верно: любимые синие носки Пола, которыми он так гордился за «натуральный хлопок!», и которые носил в комплекте с красными бермудами и кислотно-жёлтой сильно потёртой майкой, явно линяли. И сейчас оставили неаккуратно синеющее пятно на центральной консоли пульта, куда Пол имел обыкновение закидывать ноги во время чтения своих книжонок на дежурстве.
«Дежурство», если честно, носило чисто символический характер: главный компьютер корабля, Мать, отлично справлялась со всеми проблемами и сама. Но надо же человеку чем-то заниматься в свободное от тренажёров, еды, и сна, которыми только и заполнен полёт во время межзвёздных прыжков, время!
Собственно, экипировка самого Джо состояла из шлёпок, трусов, и полотенца, которое он сейчас закинул на спинку кресла: на корабле было тепло. Мать старалась поддерживать не меньше двадцати трёх Цельсия, потому что иначе начинали мёрзнуть, прижимаясь друг к другу, жалобно попискивая, и нахохливаясь, попугайчики – любимцы Пола. Для корма и барахлишка которых в трюме была выделена целая полка.
Вообще-то к попугайчикам привязался и Джо: эти живые датчики нормального состояния атмосферы вносили некое душевное умиротворение, и непринуждённость домашнего уюта в казённо-механистическую спартанскую обстановку корабля. Уж от шипения пневмозатворов, лязга манипуляторов, и рокота сервоприводов их звонкое бодрое чирикание отличалось сильно. Всё-таки иногда – единственные живые создания на сотни парсеков и миллиарды миль пустого пространства вокруг. А тонкая грань, что отделяет разум космонавта от Космической Шизы, иногда настолько тонка, что…
Пусть их чирикают!
Но сейчас – не до расслабленной скуки полёта. Тут, на самой, можно сказать, границе исследованного людьми пространства, оказалась планета земного типа. И даже с кислородной атмосферой и приемлемой температурой.
Вот только…
Сканнеры Матери и результаты облётов зондов однозначно показывали: ни людей, ни сопутствующих обычно их цивилизации объектов, здесь нет. Ничто не озаряет по ночам поверхность так, чтоб видно было из самых пучин космоса: нет городов. Никакое зерно не выращивается: нет полей. И, разумеется, никаких признаков «упорядочивающих» просторы равнин, конструкций – типа ферм или ранчо. Чёртовы антилопы, зебры, и быки ходят по первозданно-девственным, не разделённым заборами и изгородями, просторам прерий, саванн, тундр и северных степей, совершенно свободно.
Зато напрягает воображение и врождённый инстинкт самосохранения странное сооружение, возвышающееся прямо на экваторе, на втором по размеру континенте.
Гигантская, чудовищная пирамида.
Состоящая из довольно правильных, небольших (Ну, сравнительно!) пирамидок, намеченных только рёбрами: всё пустотелое пространство внутри странной конструкции просматривается почти на всю неправдоподобно огромную глубину: до самой поверхности земли!
– Мать. Вот это, – Джо ткнул указующим перстом в цифры на экране, – правда? Эти… м-м… перекладины граней… ну, рёбра… Действительно сделаны из дерева?!
– Они состоят из дерева. Но я не говорила, что они сделаны. Они выросли такими сами. Или кем-то выращены. Вероятность последнего более девяноста трёх с поло…
– Понял. Космические агрономы, стало быть. Друиды, что ли?
– Э-э, необразованный ты наш… Друиды построили Стоунхендж. То есть, их специализация – камни. Деревом занимались дриады.
Джо проигнорировал ехидную поправочку, тем более, что не видел «тонкой» разницы, обратившись к Матери:
– Ну и за каким …ем им, этим строителям, это чудо могло понадобиться?
– Дать точный ответ пока невозможно. Нужно провести более подробные исследования: отобрать пробы, коры, древесины, листьев. Снять крупные планы, воспроизвести схему устройства – с помощью моделирования. Изучить почву под деревом на предмет микроэлементов и радиоак…
– Ага, сейчас. Два раза. Мы – не экспедиция экзобиологов. Располагающая аппетитно большим грантом от Конгресса, и двумя годами оплачиваемого относительно свободного времени на планете почти курортного типа. Давай-ка, грузи наше барахлишко на челнок, да сажай его… м-м… Ну, скажем, в полумиле от ближайшего корня.
Разумеется, после того, как мы в челнок загрузимся сами.

Корень действительно напоминал самый обычный корень.
Только чудовищно, невероятно увеличенный. Словно здесь забавлялся некий Бог. Решивший гротескной конструкцией позабавить. То ли – себя, то ли – ещё кого…
Словно предгорный увал, или гигантская дюна, корень вырастал на поверхность из-под земли, поднимаясь под небольшим углом: градусов в десять. И только дальше – где-то в необъятной синеве неба! – этот угол постепенно увеличивался, увеличивался, и, как знал Джо, заканчивался вершиной. Острым шпилем. Ну – относительно острым.
Действительно – словно какая-нибудь мачта всепланетной ЛЭП.
Только вот вряд ли здесь имелись провода. Других-то опор – нету! Как, впрочем, и обычных деревьев. На всей остальной поверхности. Хотя плодородная почва, на которой росла трава, и паслись все травоядные, вроде, везде имелась.
Этого Джо пока не понимал.
Неторопливо, вразвалочку, они шли по поросшей низкой травкой равнине, ворочая головами, и изредка переговариваясь. Корень приближался, кора его становилась видна всё лучше. Чёрная ближе к поверхности, чёрно-коричневая вверху. Вся в буграх и трещинах, наплывах и натёках: непонятно, то ли – смолы, то ли – разросшихся от влаги грибов или лишайников. Масштабы было трудно сопоставить с чем-то привычным, поскольку размеры чудовище из Царства флоры имело соответствующие: на уровне чуть пониже земли сканнер показывал толщину «корешочка» в добрых четверть мили.
– И этот ещё – маленький! – Пол чесал затылок, рассматривая на откинутой из предплечья рамке виртуального монитора показания приборов, – Там, ближе к центру пирамиды, есть и почти километровые.
– Не вижу смысла в такой толщине. Ведь корни не могут сидеть особо глубоко. Осадочные породы, типа перегноя и суглинка, и вторичного известняка, – Джо ткнул пальцем в экран, – подстилают всё это хозяйство не глубже, чем на пятьсот метров.
– Ну и правильно, что на пятьсот. Корень у этого монстра выполняет не только функцию снабжения водой и питательными веществами. Он ещё и удерживает дерево от падения. Поэтому там, в глубине, все эти корни упираются в чёртов подстилающий гранит: вон, посмотри. Недаром же эта «пирамидка» растёт почти в центре континента.
Ну, это-то Джо и сам видел. Но не препятствовал Полу высказывать очевидные вещи: хочется человеку поговорить – пускай себе.
– Так что кто бы не проектировал эту хреновину, но на мощный «фундамент» со «свайным основанием» он не поскупился.
– Да, мило. Этот «он» – молодец. Мать! Какова прочность древесины?
– Коры: от один ноль пять до один и семьдесят пять. Древесины – до шесть и три по Бриннелю. Конечно, если вам это что-нибудь говорит.
– Не говорит.
– Хорошо. Тогда объясняю проще – в два раза прочней, чем древесина дуба.
– Ни фига себе… То есть – разрушение, как мы было подумали, под собственным весом, этой штуке не грозит?
– Нет. «Рабочая часть» ствола, с так называемой деловой древесиной – намного прочней нашей, ну, вернее – земной. Но всё равно: тому, кто создал эту конструкцию, пришлось столкнуться с проблемами, аналогичными таким же, как если бы эта башня-пирамида была из металла. И при работе – исходить из отлично известных инженерам принципов построения пространственной фермы. Объёмной. И, если обратили внимание, всё это очень похоже на знаменитую в прошлом Эйфелеву башню. Только несколько приплюснутую. И – трёх, а не четырёхгранную.
Да, сходство, разумеется, бросалось в глаза. Мощное, раскинувшееся на буквально тысячах квадратных миль, основание: сравнительно большие пирамиды из самых толстых стволов, лишь под малым углом возвышающиеся над землёй. Кверху переходящие уже в гораздо более крутые и отвесные грани пирамидок поменьше. И если внизу всё напоминало знаменитую пирамиду ацтеков, словно приплюснутую чудовищным молотом к земле, а в середине – на пирамиду Хеопса, то вверху – и правда, походило на настоящую Эйфелеву башню. Хотя бы – кажущейся «ажурностью» и «воздушностью».
Контуры граней-рёбер там, на высоте, казались несколько смазанными, нерезкими. При увеличении становилось видно, что это происходит из-за плотно усеивающих их стволов и ветвей – уже почти обычного размера. Ещё и покрытых густо-зелёной листвой.
Логично,