Сорокинопелевин

В далекие годы когда в квартирах еще стояли черно-белые телевизоры а радиоприемники на кухне распространяли нестерпимое зловоние Чайковского в миксе с Пахмутовой и стоящие одноногие, кривые торшеры своим внешним видом предсказывали скорое наступление эпохи галлюциногенных грибов-из яйца снесенного птицей-говорун и алисой селезневой вылупился хрупкий птенец в новорожденной ядовитой слизи. И нарекли его сионские мудрецы /волхвы Сорокинопелевин. Как и должно быть в православной стране осененной византийской митрой птенец был о двух головах. Одна была похожа на нормального цыпленка с добрыми, участливыми глазами серийного убийцы, другая была явно мутантом с множеством мутных глаз, мягкими клювами и шершавой кожей с редкими седыми волосиками. Обычно появление подобных существ предсказывает массовые катаклизмы, цунами, наводнения, каннибализм, марши несогласных и шествия веселых педофилов. Предсказание как и следовало ожидать оправдалось на сто процентов. Прошло несколько лет и пухлощекому пожилому мальчику посчастливилось начать а потом и кончить каплями вагинальной крови на розовые обводы последней невинной империи.
Птенец к тому времени тоже подрос превратившись из гадкого бройлерного животного в омерзительного мертвого лебедя. По уже давно известному рецепту и по математическим подсчетам врачей-убийц из Академии Наук питание зверя было разнообразным и обильным. Тушки стругацких перемежались с мелко порубленными опарышами, пропущены через мясорубку окуджава  присыпался измельченными в труху битовыми и черными, холерными кубиками евтушенко. На таких обильных харчах зверь рос не по дням, а по часам и вскоре он уже стал сам охотиться на  кузнечиков Лескова, бабочек Набокова и снегирей Державина.
Его тушка с двумя оскаленными в дружелюбной улыбке с головами разрасталось с неимоверной быстротой. Вот она уже проглотила скорлупу квартиры, затопила собой многоэтажный дом, заполнило слизистыми телами улицу небольшого  областного города.С хрустом и болью головы пожирали русскую литературу, обгладывая косточки у не успевших убежать литераторов, прорастая из "Химия и жизнь" и "Техники-молодежи". Из очереди на Курском вокзале и нормы выработки кондитерского цеха. Из безобидных грибников в брезентовых робах и милицанерах в белых праздничных портупеях.
Пока одни под радостные повизгивания прожекторов перестройки и полу голых девиц из кооперативных борделях делили нефть, никель и сперму, зверь вцепившись розовым клювом/хоботом в яремную вену пил свежайшую, теплую человеческую кровь, закусывая ее хрусткими детскими эмбрионами и не было правых и виноватых а были живые и мертвые. Даже тем не многим из нас кому удалось избежать участи быть съеденным не удалось спастись. Испачканные этой сладостной, изменчивой жидкостью, все в бурых пятнах засохшей лимфы мы внимали каркающим звуком этих голов не в силах ни убежать достаточно далеко, не в силах смыть своих рук сатанинскую печать грязного шрифта. Похоже мы проиграли битву этому зверю, этому зловещему птенцу  Сорокинопелевин и если посмотреть на одну шестую часть суши из космоса глазами Бога то мы увидим гигантскую птичью тушу о двух головах возвышающуюся подобно останкинской башни над безжизненной снежной равнине: мертвый и бесчеловечный.