Нарушитель границы

  Эта история произошла со мной, студентом Казанского университета, в августе 1981 года. Ещё зимой взял в профкоме путёвку в Туркмению: десять дней в Фирюзе - в живописном поселке в ущелье Копетдага и столько же в Ашхабаде. Для их посещения оформлялся спецпропуск в приграничный район.
          Нас, казанцев, в группе было шестеро: я, студент физфака Ринат, две сотрудницы универа Лариса и Лузия и супруги Неля и Салих. Вместе выбирались на природу, играли в настольный теннис. К нам прибился также азербайджанец Алик. Ринат добирался до Ашхабада через Баку: захотелось, говорит, посмотреть столицу Азербайджана. Запомним это обстоятельство.
  Недалеко от турбазы начиналась первая полоса границы – заграждение из колючей проволоки с вышками. Но сама граница СССР проходила южнее,  километрах в тридцати. За ней – Иран, где двумя годами раньше произошла исламская революция.  На «первой полосе» никого не было, в ограждении дыры. Мы пролезали под колючкой, забирались на вышки. Словом, этот рубеж восприняли некой формальностью.
В условиях горного микроклимата жара почти не утомляла. Но когда переехали в Ашхабад… Вверху – «белое солнце пустыни», внизу – раскалённый асфальт. А в окна гостиницы заманчиво глядели зубцы гор, напоминая, как было комфортно в Фирюзе… И у нас с Ринатом возникла мысль сходить в горы, освежиться.
  Часиков в пять утра мы двинули в сторону манящих гор, надеясь дойти часа за два, пока не началось пекло. Горная цепь резко вставала прямо из равнины полупустыни. За городом начался унылый серо-желтый пейзаж: редкие саксаулы, верблюжья колючка и кочующие сухие мотки перекати-поля. Встретилась отара овец с пастухом – мы поприветствовали друг друга. За плечами у нас висели рюкзачки с запасом воды, еды, Ринат прихватил фотоаппарат и охотничий нож. Из документов взяли лишь гостиничные пропуска.
  Через два часа мы вплотную приблизились к горам, солнышко  набирало силу. Что там за ровная каемка вдоль всей цепи гор? Подошли ближе – да это же «колючка» первой полосы границы! Но мы же знаем, что это бутафория. Зато сразу за ней – уютная тень и прохлада гор. Пошли вдоль столбов и, щупая проволоку, искали брешь, контрольно-следовой полосы не видно.
    Как вдруг: «Стоять!» Откуда взялся вооружённый «калашами» погранотряд  численностью в отделение, мы не поняли.
        – О, ребята! Службу несём?
        Но пограничники даже не улыбнулись. Один из них, сняв с плеча Рината рюкзак, заглянул внутрь.
  – Чего полез, как в свой? – выразил недовольство Ринат.
  – Молчать!
  – Ребят, вы чё, в самом деле?!
  – Следуйте за нами!
  – Ну, ладно, пойдём. – Мы были уверены, что нас разыгрывают.
          Вскоре прибыли к зданиям с символикой погранвойск – застава. Нас провели в одно из зданий и развели по разным комнатам. В комнате, куда меня завели, я увидел офицера в звании майора. Он указал место у стола и положил передо мной ручку и «Анкету нарушителя государственной границы СССР». Да, похоже, игры кончились.
  – Товарищ майор, какой я нарушитель границы?
  – Заполняй, я потом всё объясню.
  Помимо анкетных вопросов шёл главный раздел «мотивы пересечения границы СССР». Я постарался доходчиво изложить и про сбившую с толку фирюзинскую первую полосу границы, и про жару, и что никаких инструктажей с нами в Ашхабаде не проводилось.
  Сейчас, думаю, нас должны отпустить – они не могли не видеть, что мы обычные студенты. Майор, изучив мою писанину, спросил, есть ли удостоверение личности. Нет, отвечаю, только пропуска в гостиницу. Потом он стал расспрашивать, на каком факультете я учусь, как добирался до Ашхабада, встречался ли с кем-нибудь по дороге сюда, и кто нас знает в тургруппе. После этого, попросив вооружённого дежурного присмотреть за мной, куда-то вышел. Через полчаса вернулся.
  – Следуй за мной.
  На улице ожидали двое автоматчиков.
  – Сейчас мы доедем до вашей гостиницы, – объяснил майор.
  Наконец-то. Но где Ринат? Не может быть, чтобы отпускали только меня одного.
  Майор вернулся в помещение. Пограничники закурили, обмахиваясь панамами, солнышко палило вовсю. Рядом стоял ещё один солдатик, оружия при нём не было. Подойдя, он издевательски обратился ко мне:
  – Что, чухлики, где попались?
  Я, смерив его взглядом, отвернулся. Нагло ухмыльнувшись, он запел: «Папа у Васи силён в математике, учится папа за Васю весь год…»
  Вышел майор, подозвал «певца».
  – Ну, Приходько, сколько тебе рябчиков дать?
  – Сколько дадите…
  – Парочку хватит?
  – Так точно.
  – Кругом, марш!
  Подкатил УАЗик. Меня усадили на откидное заднее сиденье, майор сел рядом с водителем, автоматчики за ним. По пути майор объяснил:
  – Сейчас приедем в гостиницу, заберёшь документы и вещи свои и товарища. Кто подтвердит ваши личности?
  – Не знаю, будут ли на месте казанцы. А почему Рината не взяли?
  – Он слишком развыступался, решил, что мы тут в бирюльки играем.
  Да, Ринат и до этого был вечно чем-то недоволен. Стало понятно, что на заставу придётся вернуться уже «с вещами»…
  Прибыв на место, майор благоразумно оставил автоматчиков в машине.  Я вошёл в гостиницу, он следовал чуть сзади. На вахте показал гостиничный пропуск старенькой бабуле, она кивнула – проходи.
  – А это кто? – недовольно буркнула вахтёрша.
  – Это со мной! – я небрежно сделал жест в сторону офицера КГБ.
    Однако, завидев нас, администраторша пулей выскочила из-за стойки.
  – Дежурного администратора или директора! – приказал майор.
  – Да-да, конечно! – нырнув в коридор, через минуту стояла перед нами с каким-то мужчиной, как выяснилось, директором. Майор сказал:
  – Пройдём в их номер.
  Поднялись на наш этаж. 
  – Собирай все вещи вот сюда. В каких комнатах живут ваши друзья?
Услышав номера, майор попросил пригласить их с документами. Изучив наши паспорта, он спрятал их в нагрудный карман. Я собрал всё барахло в кучу.
  – А это что? - на тумбочке Рината лежала бумажка с нарисованной им радиосхемой: он был очень увлечён радиофизикой.
  – Не знаю, это Рината.
Бумажка отправилась вслед за паспортами.
  Тут в номер вошли побледневшие Лариса с Лузией. Других на месте не оказалось. Вообще-то они знали о нашем намерении сходить в горы. Майор глянул их паспорта, спросил, что они о нас знают. А что могут знать люди, познакомившись пару недель назад? Поблагодарив, попросил их вернуться в свой номер.
  – Всё собрал?
  – Вроде всё.
  – А это что, забыл? - бдительный страж границы, заглянув под кровать Рината, вытащил его сандалии.
  Я сгрёб всё добро в охапку, администраторша с директором помогли донести вещи до машины, майор нёс злосчастные сандалии.
  На заставе допрос продолжился. С Ринатом работал другой офицер, подполковник. Оказалось, что я забыл сообщить про встречу с пастухом по пути – нестыковка в показаниях. Но их больше волновал другой вопрос: почему Ринат летел из Казани не как мы, прямиком в Ашхабад, а через Баку, и не встречался ли он там с азером Аликом. Я честно ответил, мол, хотел посмотреть Баку, а с ним познакомился в Фирюзе.
    На этом первый день знакомства с погранслужбой СССР, входившей в структуру Комитета госбезопасности, завершился. Два вооружённых пограничника повели меня вглубь территории заставы. Смеркалось, от близких, но таких недоступных гор веяло прохладой. Мы направились в КПЗ для нарушителей границы – белеющему в сумерках крашеными известкой стенами домику.
  Там уже сидел грустный Ринат, пережевывая и запивая чаем, макароны по-флотски. Харчи нам принесли из солдатской столовки. Ринат рассказал, как стал возмущаться, мол, вам от безделья нечем заняться! Что, не видите: мы – обычные студенты, не буду ничего заполнять! Тоже мне, «кагэбе», и так далее. Стало ясно, почему «с вещами» привезли меня, а не его. Потом, говорит, докопались до меня с этим Баку, с азером Аликом, почему-то стали выяснять тему дипломной работы. Ринат признался офицерам, что нож и фотоаппарат его. Я поведал ему о радиосхеме, которую, похоже, отослали на экспертизу. Он ухмыльнулся.
  Вскоре навалилась темень, хоть глаз выколи. Отбой!

  При свете выглянувшего утром солнышка мы оглядели своё «жилище» – комнатку метров шесть, с тремя нарами-лежанками, на них чёрные толстые матрасы. Постельное бельё нам не выдавали. Маленькое оконце под потолком закрывала тюремная решётка, через нее улыбалось голубое небо «в клеточку». Стены испещрены надписями арабской вязью – похоже, их авторы были с «той стороны». М-да, кто только не давил местные матрасы, хотя первую ночь мы спали, как убитые.
  Лязгнул засов: солдатики принесли завтрак. Пояснили: «Захотите в туалет – стучите, что понадобится – тоже стучите». КПЗ охранялась двумя вооруженными часовыми.
Первая новость Рината была позитивной: допрашивавший его «подпол» оказался своим человеком – татарином. Ему позвонили. В трубке угадывался женский голос, думаю, наверное, жена звонит. И тут я шестым чувством учуял, что говорят на том конце провода по-татарски. Стал прислушиваться, и тут подполковник, отвлёкшись, «прокололся»: «А ул нарс…» Осёкшись, тотчас переспросил в трубку: «А он что?» Я заулыбался, но он, по-русски закончив разговор, ответил мне непроницаемым взглядом.
  – Ну-ну! Ты развил с ним эту тему?
  – Нет, решил воспользоваться своим «открытием» попозже.
  – Может быть, поможет, как своим?
  – Будет видно…
  Снова лязгнул затвор двери: погранцы пришли за посудой. Я попросился в туалет. «Пошли!» – один часовой остался у КПЗ, второй, поправив на плече ремень автомата, пошёл следом, указав направление. Выводить «на оправку» полагалось по одному. Я шёл медленно, глубоко вдыхая воздух, застава утопала в зелени.  «Бодигард» меня не торопил.
  Путь в туалет лежал мимо столовой заставы. Вдруг я услышал частое «вжикание»: голый по пояс солдат драил огромный кухонный чан. Ба! Это же Приходько, «докапывавшийся» до меня с дурацкой песенкой. Значит «рябчик» – наряд вне очереди!
  – Приходько! – помахав рукой, я запел во всю глотку: «Папа у Васи силен в математике, учится папа за Васю весь год!»
Он зло зыркнул на меня, но ничего не ответил, ведь я, пардон, с охранником!
  Процесс оправки происходил под бдительной охраной вооруженного сотрудника органов госбезопасности – непередаваемые ощущения, скажу я вам… Возвратившись, глянул на траурное лицо Рината. 
          – Да-а… Сколько мы тут просидим – одному Аллаху известно.
  – Да ладно! Разберутся – отпустят.
  В ответ Ринат лишь тяжело вздохнул. На обед принесли чуть тёплые суп и макароны.
  – Слышьте, вы! – напустился он на погранцов. – Почему жратва холодная?! Вы чё, салабоны, в натуре, нас за скотов держите!
  Один из постовых грубо его оборвал:
  – А что, тебя еще с ложечки кормить?! Жри и не возбухай!
  Обиженный «нарушитель границы» к обеду не притронулся. Холодный хавчик и у меня с трудом пролезал в глотку.
  – Ешь, – говорю, – не выпендривайся! До ужина ещё долго!
  – Да пошли они!
  – Они-то пойдут, а вот сосать в животе будет у тебя!
  Я вежливо попросил часовых приносить еду вовремя. Те пообещали. А Ринату говорю:
  – Ну, хочешь, я тебе спою?
  И началось! Никогда я не пел столько песен про пограничников. Тут и Высоцкий: «А на нейтральной полосе цветы…» И торжественная