рассказы об обществе и о том, что в нем скрыто

жизни.


Никто.


Даже он сам.


Чувства стали вершить захваченным разумом.


Слезы.


Кровь.


И любовь.


Сердцу больно.


Внутри больно.


Тому, что над разумом, больно.


Как же это невыносимо.
Глава 11.
- Я не буду.


Чувства победили в войне.


В войне, которой никто не ждал и никто не хотел.


Смерть это больно.


Это невыносимо.


Ей не хотелось делать невыносимо остальным.


Это только её проблема.


Она не должна переносить свои проблемы на других.


Хотя возможно эта привычка была отчасти наследственной.


Никогда.


Никогда больше не будет убивать.


Это её клятва.


Она не смеет отбирать у человека то, с чем он родился.


Чувства победили в войне.


Агрессивно выкинув с крыши кулон, Вика почувствовала освобождение.


- Я никогда не буду это делать.


Она легла в кровать и уснула.


Тело победило и чувства, и разум.
Глава 12.
- Здравствуй, мама. Как ты там? Я вот паршиво. Вместо школы плохие дела делаю. Почему ты ушла из кулона, мама? Кто-то как будто подчинил меня, заставлял меня это делать. Мама, я пришла раскаяться. Глупо говорить, что это не моя вина. Разумеется, мне нужно было знать ситуацию. Думать на два, нет, на сотню шагов вперёд. Но я не знала. И теперь раскаиваюсь. Я убила человека, мама. Его тело должно быть уже в сырой земле. Но я не знаю ни его имени, ни фамилии. Я избавилась от отца, как могла. Да, я выкинула твой кулон. Но я принесла тебе новый. Умоляю, мама, прости меня.


Мама,


вернись.


Пожалуйста.


Женщина с длинными волосами появилась перед девочкой, погладила её по голове.


Поселилась в кулоне.


Где я.
Глава 1.
- Гнусный город на болоте.


Серый сигаретный дым прошедшего мимо мужчины смешался с её кофейным дымком.


Серое небо, серые дома, серая Нева.


И дымка серая.


Ничего не грело.


Даже паршивый кофе.


Она не любила этот город.


Она шла и ворчала себе под нос, возвращаясь с работы.


Нет, ничего не грело.


Ничего не проникало внутрь, подобно солнечному лучу.


Ничего.


Только серый дым.


Она даже не знает, кто она.


Она даже не знает, что ей нужно.


Она ничего не знает.


Она давно это поняла.


Утирает вечный насморк найденной в кармане плаща салфеткой, выкидывает стакан, большие ноги в чёрных сапогах по щиколотку расстегивают нижнюю пуговицу длинной клетчатой юбки.


Плащ доставал лишь до бедра.


Стуканье каблучков.


Потряхивание рыжих волос со ржавым оттенком.


Холодные на ощупь ключи, суровый взгляд.


Возвращается в квартиру, обдумывает.


Как бы ей не хотелось больше видеть серого петербургского неба.


Как бы ей уехать южнее.


Как бы ей хотелось увидеть чудесный, дивный мир.


А не серый город.


Город Санкт-Петербург.
Глава 2.
Единственным привлекательным тут были люди.


Безусловно, она и являлась их массой; однако, люди, которые приходили к ней, видели какие-то чудесные миры после разговоров с ней.


Ира была уверена, что эти люди всего лишь наркоманы.


И единственная вещь, которая веселила её в этом городе.


Очередной старый знакомый звонит в дверь.


Ноги, уже в тёплых носках, снова расстегивают край клетчатой юбки.


Ира снова наливает чай, Ира снова садится и слушает о прекрасных мирах.


О странных островах, которые горели.


Которые наполнены травой.


И ещё какие-то. Она не особо вслушивалась.


Почему именно после разговоров с ней?


Она не знала.


Она после разговоров с собой не видела ничего.


Пустоту.


Серость.


Место, которое она не любила.


Город Санкт-Петербург.


Но не может же каждый приходящий быть наркоманом, чтобы рассказывать ей об этом?


Ира уже думала об этом.


Санкт-Петербург.
Глава 3.
Почему все видят эти миры, а она не видит?


Почему эти люди обращаются к ней, когда она сама с собой не может поговорить?


Почему она вообще так мало говорит?


Почему она забывает о своих желаниях?


Почему она делает вид, что все хорошо?


Почему она лжет?


Почему она не смотрит на себя?


Почему она не уважает свои мысли?


Почему она ничего не хочет?


Почему она в апатии?


Почему она плачет?


Почему она громко смеется, почему она редко радуется?


Почему она никогда не перестает думать?


Почему она нервничает?


Почему ей нужно сжимать руки, когда она нервничает; почему ей нужно расстегивать ногой последнюю пуговицу юбки; почему ей нужно прятать руки под подушку, когда она засыпает?


Почему она не работает там, где хочет?


Почему она рыжая?


Почему у неё длинные ноги, почему у неё карие глаза?


Почему ничего не идет?


Почему даже общение у неё не идет так, как ей хочется?


Почему она не видит эти миры?
Глава 4.
Ира без какого либо интереса снова поднималась.


Снова собиралась на работу.


Снова ничего интересного.


Только какое-то раздражение.


Снова нога расстегивает последнюю пуговиц на юбке.


Снова заваривает чай.


Снова кто-то звонит в дверь.


"Очередная невнятная личность по папиной линии", — Ира встала, открывая дверь и окидывая взглядом стоящую перед ней девчушку, —" Или по маминой."


- Здравствуй, — невысокая девушка в тёмно-коричневом свитере говорила чистым как стекло голосом, — Ты, скорее всего, не помнишь меня? Мы учились в одном классе. Я решила навестить тебя... Одно время мы неплохо дружили.


- Напомни своё имя, пожалуйста.


- Арина, — девушка в тёмных очках мило улыбнулась.


- Помню, — Ира стала заваривать ей чай, — Проходи.


Она была худенькой, бледной, белесой девушкой. Её ребра можно было почувствовать руками, даже если желания потрогать её не было. Волосы белые, тонкие. Неясно было, зачем ей тёмные очки, ведь солнце не светило. Но когда девушка их сняла, подняв к макушке, то из-за белых ресниц показались такие же белые глаза.


Слепая.


Ире не хотелось нянчиться с ней, однако спустя несколько минут диалога, она поняла, кто еще с кем будет нянчиться.


Арина понимала больше.


Чувствовала больше.


Ощущала больше.


Знала больше.


Пожалуй, не только больше чем Ира.


Больше, чем кто-либо другой.


Больше, чем все.
Глава 5.
- Как думаешь, как выглядит твое мышление?


Ира закрыла глаза и перед ней была пустота.


Белые комки тревог.


- Ничего и белые комочки.


Арина схватила её за руку.


- Давай их распутаем?


Она стояла в темноте.


В руках белый клубок.


Арина стояла напротив неё.


В руках белый клубок.


- Давай.


Арина потянула за нитку.


У Иры болела голова, но она разматывала клубок.


Дивный мир.


Из треугольников.


Тысячи треугольных станков делали другие треугольные станки.


Другие треугольные станки делали треугольники.


И складывали в треугольную коробку.


Ни людей, ни животных.


Только чистое небо.


Возможно, один станок стал работать быстрее других.


Это нормально.


- Смотри, — Арина указала на треугольную коробку, — Мне кажется, что это твои желания и мысли. Смотри, они делаются постоянно.


Ира взяла один треугольник в руки:


- Бред какой-то, — она вздохнула, — Я ничего не хочу. И идеи у меня ненужные. Глупая я.


Арина посмотрела на коробки и провела девушку дальше:


- Идем.


Пройти пришлось немало, так как станков тысячи.


Но они пришли.


Пришли, открыли двери.


Темный склад.


Темный склад был полон треугольных коробок.


Треугольные коробки были полны треугольников.


Тысячи коробок покрылись пылью и плесенью. Те, которые не стояли на треугольных полочках, стояли на полу. На полу стояли они.


Все умещалось в белую нить.


И тысячи коробок, и тысячи станков, и тысячи треугольников.


Перед тревогой все равны.


Арина замотала нить.


- И этот мир ты не принимаешь?
Глава 6.
Арина стояла перед ней, готовая уйти, пока она не крикнула:


- Развязывай.


- Зачем?


- Идем на склад.


Последние недели три Ира вместе с подругой делали правда странные вещи.


Но правда приятные вещи.


Смотрели все фильмы, которые хотели; увлекались тем, чем хотели; пробовали все, что хотели.


Они шили, вязали, сочиняли колыбельные друг другу, слушали Моцарта, слушали Земфиру, слушали Бритни Спирс, слушали тяжёлый скандинавский металл; читали столько книг, сколько не читали в своей жизни. Ходили в кино на последний сеанс, спали по четырнадцать часов; делали вид, будто они влюблённая пара в ссоре, кидались друг в друга цветами; делали вид, будто они влюблённая пара в ожидании ребенка и придумывали ему имя.


Они веселились.


Они грустили.


Они злились.


Они нервничали.


Они чувствовали.


Столько, сколько не чувствовали за всю свою жизнь.


Склад был пуст.


Лишь скромный десяток коробок оставался там.


Иногда коробки ещё появлялись.


Но иногда уходили.


Работа грузчиком все-таки немного утомляла Иру.


Склад был чист.


Они стояли друг напротив друга с большими клубками.


И улыбались.
Глава 7.
Они снова стояли в темноте.


Белые клубки пришлось кинуть в пустоту.


Арина прошла дальше.


Прошла, побежала, схватила за руку Иру.


Побежали вместе.


- Куда бежим?


Арина не отвечала.


Она схватилась за край темноты и одернула, подобно шторке.


Под ними открылся зелёный мир.


Разные растения регулярно росли и увеличивались в своих размерах каждую секунду.


- Твоё неугомонное сознание.


Арина не стала замедляться, схватила Иру за руку и побежала.


Ира спросила лишь одно:


- И когда ты разговариваешь со мной, ты видишь это?


Девушка замедлилась, обернулась.


Улыбнулась, кивнула.


Побежали дальше.


Пока бежали, тысячи цветов и деревьев успевали вырасти.


Арина привела её.


- Центр.


Запыхалась.


- Центр мира.


Пустая поляна.


Даже травы не росло.


- Твоё неугомонное сознание. Постоянно растет.


- А на деле ничего? - спросила Ира.


Арина поморгала слепыми глазками.


- Видимо.


Ира задумалась:


- Ну и зачем это цветущее сознание, если на самом деле ничего?


Арина села под дерево, все еще тяжело дыша.


- Ты как всегда.
Глава 8.
- Вспомни.


Ира оглянулась на подругу.


- Вспомни все, — сказала та.


- Постараюсь.


И она вспомнила.


Вспомнила ложь, вспомнила предательство, вспомнила обман.


Вспомнила одиночество.


Вспомнила неприязнь, вспомнила отвращение, вспомнила брезгливость.


Вспомнила приходящую радость.


Слепую радость.


Радость была к ней слепа.


Обходила стороной.


- Где я среди этого?


Она была слепа.


Слепа к себе.


- Где я?


- Здесь.


Из почвы выглянул маленький цветок.


Небесно-голубой цветок.


- Твой опыт.


Цветочек рос крайне медленно по сравнению с окружающими его растениями.


Но он рос.
Глава 9.
Они подошли к краю травяного мира.


За облаками белело место, что Арина хотела показать подруге.


- Будем прыгать.


Ира округлила глаза:


- Прям на остров?


Светлые ресницы поверх слепых глаз устремились на неё.


- Хотя бы на облако.


Ира уводит её подальше.


Она чувствует:


- Прыгай.


Она чувствует странным чувством.


Непонятным.


Шестым.


- Я держусь, Ир.


Прыгнули.


На облако.


Плотное.


- Мы долетим?


- Нет, прыгай на другое.


Скачет по облакам.


На всякий случай берёт Арину на руки:


- Ты в безопасности.


Арина пригрелась на руках подруги.


Говорит:


- Последний прыжок и мы на месте.


Не смогла.


Не допрыгнула.


Слепая девушка еле держится на скользкой от пота руке.


- Куда мы упадем? - спросила