Крысолов.34 глава

К празднику готовились основательно. С центральной площади вымели сор и пыль. Сперва разбрызгивали воду из ведёр, потом работали вениками. Процесс контролировал один из чиновников. Просто наблюдать ему было мало. Он не мог утерпеть и от советов как лучше мести, порывался наглядно это показать, даже пару раз махнул веником.
Украсили внешне  мэрию. По колонам и на фронтоне развесили гирлянды бумажных цветов, над крышей подняли флаг с гербом Говорога, дабы очередной раз напомнить говорожцам, что их родина не что иное как город, раз обладает собственным гербом.
Жители тоже принарядились по сему случаю. Многие облачились в лучшие свои костюмы. У кого таких не было, начистили сапоги, побрились и постриглись. У кого и на это не хватало денег, помылись.

Все знали, что будет. Когда-то подобное уже видели. Последний раз такие же массовые торжества устраивали лет восемь назад, ещё в первый срок Гросса. Но всё равно ожидали с нетерпением как нечто необыкновенное. Властям не пришлось подогревать энтузиазм в людях. Говорожцы сами подстёгивали себя. В каждом доме, в каждой лавке, в каждом кабаке обсуждали предстоящее. Везде, где собиралось несколько человек, неизбежно возникала тема праздника. Праздника ждали, праздника хотели. Бессознательно надеялись, что торжество ознаменуют новый этап в истории города и в их жизни, что все беды безвозвратно отойдут в прошлое.
На гулянья сошёлся без преувеличения весь город. Даже мануфактура в кои то веки остановила свою работу и совершенно опустела. Никому не хотелось пропустить торжеств, посмотреть на кривляния и трюки артистов и акробатов, привезённых Гроссом на деньги Цели.  Ожидались ещё фейерверки. Публика посерьёзнее, с претензиями, шла послушать речи городских властей, которые должны были предвосхитить предвыборную кампанию. Публичное выступление Гросса при полном стечении горожан призвано было подвести итог его профессиональной деятельности, указать на непреодолимые, потому и непреодолённые трудности, на исправленные и предстоящие исправлению недостатки.

Пронёсся слух, что, будут раздавать подарки: памятные сувениры и угощения. Мало кто верил в это. Слишком разорительно, особенно при теперешнем состоянии городской казны. Но всё равно шли. На всякий случай, а вдруг. Грех своё упустить. Даровые угощения послужили мощным магнитом, выманившим всех из домов на улицы. В предвкушении многие с утра ничего не ели, надеясь возместить на празднике. Многие, чтобы улучшить настроение, выпили. Говорог был неестественно взбудоражен, наэлектризован. Достаточно было одного эффектного жеста, одного зажигательного слова, чтобы вызвать всеобщий восторг.
Мэр смотрелся шикарно. На нём был блестящий идеально выглаженный фрак, через плечо тянулась широкая голубая лента — свидетельство его должности, на груди, у самого сердца висел кем-то когда-то выданный орден. Лаптэк, чтобы не отставать надел свой парадный мундир. Правда, ордена у него не было, что давно уже стало его тайной горечью и ещё одним поводом для неприязни к своему сопернику. Даже сурового начальника полиции затронула всеобщая эйфория. По случая праздника он выпустил из участка всех задержанных за мелкие проступки. Если у него и были какие-то планы, этот ход он пока что уступал.

После представлений, возбудивших внимание, но до фейерверка — момент был рассчитан с математической точностью, Гросс взошёл на обитую красной тканью трибуну. Стоило ему поднять руку и толпа, до этого голосившая на сотни ладов покорно затихла. Говоржцы инстинктивно уважали власть, хотя и любили поругивать её представителей.

— Дорогие друзья, братья говорожцы. В этот знаменательный и торжественный день я рад приветствовать вас. Мы вместе празднуем, вместе переживаем беды, — Гросса срывало на чрезмерную пафосность. Неудивительно — происходящее он воспринимал и выставлял как свой триумф, преддверие будущей победы, — пришло время оставить в прошлом всё негативное, — ему очень этого хотелось бы, — не бежать, конечно, от проблем и трудностей, — а вот этого ему хотелось гораздо менее, — Вместе дружно мы будем вести наш обожаемый город к процветанию, которого он всемерно заслуживает, — Гросс в своей речи подчёркивал свою связь с остальными горожанами, в действительности далеко не такую прочную. В общем и целом, то были обычные высказывания городского главы. Обещания о светлом будущем, затушёвывание реальных проблем, выставление в неприглядном виде своих оппонентов. В любом другом городе любой другой мэр говорил бы то же самое, может быть даже в тех же выражениях.

За стандартным, хоть и пафосным, вступлением, последовал отчёт о проделанной работе, состоявший из перечисления собственных заслуг. Большой кусок в речи Гросса отводился его дружбе с финансовым магнатом Говорога. С крысами не очень вышло, Цели становился для него главным козырем. Расширение подготовленное чужими руками и за счёт другого города он хотел выставить своей заслугой. Возрождение тандема, хотя бы внешнее и показное — большего ему и не требовалось, укрепляло его позиции и увеличивало шансы. Говорог жил мануфактурой. Что бы ни предпринимал Лаптэк, что бы он ни собирался предпринять, против этого очевидно благотворного для всего города начинания ему нечего было выставить. Простоватые говорожцы ценили реальные дела. Активное оживление второй мануфактуры они видели воочию. Чем Лаптэк мог перебить это?

Торжествуя свою победу, Гросс немного ожил, вновь надулся, вернув себе шарообразную форму. Однако кое-что пошло не так. Цели не явился публично зафиксировать возобновившееся сотрудничество. Он оплачивал праздник и, казалось, это было бы само собой разумеющимся жестом. Но его не было. Специально для него отведённое на заполненной чиновничеством трибуне пустовало. Это не могло не озадачить Гросса, но не настолько, чтобы он отказался от произнесения речи о своей тесной искренней и сердечной дружбе с Цели.
В любом случае отступать было уже поздно. Не заметил мэр и отсутствия своего неотлучного помощника. Видно, и к нему он относился как к живой функции, не больше. Гросс ещё не знал, что Цели успел собрать неподалёку свою толпу для поддержки Маленчика. Гуляния послужили завесой для подготовки удара.
Фейерверк должен был последовать сразу после выступления. Это было бы кульминацией мероприятия. Апофеоз величия власти, наглядно с шумом и треском подтверждающей свой авторитет. Оглушительные разрывы петард и световая иллюминация воздействовали абсолютно на всех, даже на тех, кто не хотел их видеть и слышать.

Только и без всяких салютов Говорог окрасился вдруг в ярко-алые цвета. Над горизонтом на самой границе между городом и лесом как будто вновь поднималось уже закатившееся солнце. Дым на вечернем небе был неразличим. Но тем заметнее стали отсветы пламени, плясавшие на лицах людей и стенах домов. Жители этой полудеревни-полугорода хорошо знали, что такое пожар. Большинство домов в Говороге были деревянными. По счастью, горело вне городской черты. Но там была мануфактура. А для многих это всё равно что второй дом.
Сразу забыли о празднике, о Гроссе. Рассосалась и согнанная Цели массовка. На пожарище сбежались все, абослютно все. И работники, и жители. Кто тушить, ну а кто, разумеется, поглазеть.