В юности, после долгих поисков спутника жизни, написала в дневнике: «Пусть тот, кого искала, не будет семи пядей во лбу, но все же… А я стану поддержкой ему. Вот и всё». Так нашла ли того, кого искала?
Из дневника 1968 года:
«Платон приехал в наш город из Чернигова, и до нашего знакомства успел уже поработать автоматчиком музыкально-мебельной фабрики (после окончания техникума), в редакции газеты «Заря коммунизма» в Чернигове, корреспондентом в Казахстане и в нашем городе, – в «Комсомольце» и многотиражке Автозавода. И вот, наконец, занесло его в Комитет, где работала я.
Начинался апрель, но уже зеленели березы, трава была… хоть коси, и мы, делая передачу о геологах, приехали на их стоянку в лес, поднялись на буровую вышку и там, над верхушками молодых елей, он впервые сжал мою руку. Да нет, выходить за него замуж не думала, - ведь у него было уже двое детей. Правда, тогда уже с год не жил в семье, скитаясь по квартирам (уж очень разными людьми оказались!), но всё равно… Нет, не думала, - чего-то не хватало в наших отношениях, чтобы… А он, разведясь с женой, приехал со своим другом Николаем Иванцовым в черной «Волге», отвёз меня в небольшой районный городок и там нас зарегистрировали».
А теперь подборкой эпизодов из моих дневниковых записок попытаюсь прорисовать нашу семейную жизнь и творческую - Платона.
1969-й
«Вчера муж пришел домой поздно, сел ужинать. Молчит. Вижу: что-то случилось. Спросила… Нет, всё, мол, нормально и ушел к себе.
Но позже рассказал, что на собрании местных писателей, когда речь зашла о вводе наших войск в Чехословакию* для подавления восстания, он сказал: «Эта акция правительства СССР чудовищна!». А ведь для господствующей идеологи такое высказывание - крамола. Да и на прошлой неделе в прямой передаче на ТВ выдал запретное: взрывать и сносить старую церковь на Набережной престопно. Обкому это не понравилось, - решения Обком вне критики! - и теперь секретарь по идеологии Смирновский давит на моего начальника, чтобы убрал непослушного журналиста.
Думаю, что уволят Платона за то, что «не тем духом дышит», так что
нашему относительно обеспеченному житью скоро придет конец».
Из-за постоянных конфликтов с редакторами в последующие годы, журналистика для Платона была почти закрыта, - не хотел писать того, что от него требовали, а, значит, врать. Но оставалось писательство. Первый сборник его рассказов «Добрый город» вышел, когда ему было тридцать три года (в семидесятом), через десять лет - «Минута ясности», и в восемьдесят втором - «Такие разные», в Москве, в «Молодой гвардии». Казалось бы, что для провинциального писателя все шло относительно неплохо, но последующие семь лет станут для него и семьи самыми трудными.
1984-й
«Вернули Платону из Москвы его роман «Ожидание настоящего».
- Все понял, паразит!
Это он - о редакторе. И читаю заключение: «Какие бы благие цели ни преследовал автор, но он возвел хулу на нашего современного рабочего, показал его духовное убожество (сам такой!), неспособность жить высокими духовными идеалами (будто бы знает, что это такое!). Когда мы оцениваем произведение о современном рабочем классе, то руководствуемся партийными принципами (вот-вот!), учитывая достижения и разоблачая недостатки (на своих дебильных партийных собраниях). Автор же показывает жизнь завода с позиций, далеких от партийных принципов. Печатать нельзя!»
1985-й
«Радостное событие: Платону прислали договор из московского «Современника»* на издание рассказов «Серебряные сопки». Когда говорил об этом, усы подергивались, маскируя улыбку радости. Еще бы! Ведь почти три года вечерами и в выходные просиживал над ним. В такие дни хлопоты по дому и с детьми ложатся только на меня, хотя зачастую с работы прихожу измочаленная и так хочется забиться в уголок, в тишину, но… Но всё же рада, когда он пишет».
1986-й
«Возвратили мужу рассказ из «Огонька»* и рецензент пишет: «Интересен ваш рассказ подходом к теме. Пожалуй, в современной литературе ещё никто так не подходил. Но вы пишете по-журналистки усреднённо».
- Стиль у меня не хуже, чем у многих писателей, - кладёт свой роман в папку: - Гранин* пишет не лучше, Быков*, Залыгин*...
- Да, конечно, - бросаюсь утешать, а он говорит грустно:
- Но все же иногда теряю веру в себя.
- А чего теряешь-то? Не знаешь, почему из «Огонька» отказ?
Молчит, смотрит в окно.
- Да потому, что… - стараюсь приободрить: - Как там у них? «В современной литературе ещё никто так не подходил».
Ничего не ответил мне непослушный, вытесненный на задворки коммунистическими «товарищами» писатель.
... Всё реже садится за письменный стол, а иногда и скажет: «Кроме еды, ничего больше и не остается», или: «Стареем, стареем, теперь, кроме одной рубахи да штанов ничего боле не надо». А ведь ему только пятьдесят!»
1987-й
«Теперь Платон - член СОИ, Совета общественных инициатив города. Собираются они в выставочном зале и разговоры ведут об экологии, - о другом не позволяют соглядатаи нашей «руководящей и направляющей». Но под праздник революции* обсуждали: с какими лозунгами идти на демонстрацию? И решили: «За чистый воздух и чистую совесть!», «Нет строительству фосфористого завода», «Отстоим здоровье наших детей!».
... Седьмого было холодно, по тротуару вьюжил снежок, и мы на площадь не пошли, а Платон ходил и рассказывал:
- Вначале нас было немного, но по дороге присоединялись люди, - светился радостью: – Ведь наши лозунги на фоне привычных: выполним!.. перевыполним!.. достойно встретим!.. сразу бросались в глаза. Да еще впереди нас шла девочка, твоя племянница Настя с куклой в противогазе, так что смотрели на нас, разинув рты, и когда мы подходили к трибунам, в колонне было уже человек семьсот. - И смеется: - А когда прошли по площади и вышли к дамбе, то подошел какой-то мужик и сказал: «Молодцы! Молодцы, что не побоялись»! И теперь в городе разговоров о колонне «зелёных»!..
... В коммунистическом «Рабочем» большинство сотрудников осуждают Платона, и секретарь райкома партии Дордиева кому-то бросила:
- Надеюсь, вы не запачкались участием в колонне «зеленых»?
Вот так... Даже «зеленым» нельзя быть в нашем соцлагере… красном от крови».
1988-й
«Вчера Платон написал и отнёс в «Рабочий» открытое письмо-ответ на статью преподавателя Пединститута Илларионова, в которой тот зло и нагло облил грязью СОИвцев, а редактор Кузнецов сразу сказал, что едва ли её напечатает.
... Платон приходит домой и прямо от порога слышу:
- Поздравь. Я уже не работаю в «Рабочем». - И рассказывает: - Стал на летучке настаивать на публикации письма, а главный редактор Кузнецов сказал: «Вот теперь ты и показал свое истинное нутро!» И предложил коллегии проголосовать за мое увольнение.
- И проголосовали?
- Единогласно.
Да еще отправили письмо в местную писательскую организацию с такой характеристикой на Качанова: «Не всегда выполняя свои обязанности честно и добросовестно, порой допускал заведомые ошибки… часто в статьях допускал односторонность в анализе фактов, а также явную тенденциозность… присутствуя на редакционных летучках, допускал выпады против Партии и сотрудников газеты… бросил им в лицо: «Вы не коммунисты, а партбилетчики».
Да-а, хорошо же редакция разделалась с инакомыслящим журналистом Качановым»!
1989-й
«Были в гостях у наших друзей Бетовых. За бутылкой водки они рассказывали, как вечерами ходят по подъездам и расклеивают листовки, которые Аристарх отксерокопировал в своем институте: «Черные чернила тем, кто ездит в черных «Волгах!» и «за» кандидатуру Платона». А дело в том, что он в своём институте на собрании предложил Платона кандидатом в местные Советы и собрание проголосовало единогласно.
... Вызывали Платона на коллегию «Рабочего», хотели, чтоб извинился за «партбилетчиков».
- Это вы должны извиниться! – пошел он сразу в наступление: - Извиниться за то, что так долго не печатаете мою кандидатскую платформу. Газета - не ваша собственность, а что засели в ней, так это не значит, что вы - полноправные хозяева».
1990-й
«Теперь мой муж - депутат областного Совета и каждый день у него то встречи с избирателями, то митинги, то выступления. Вот и сегодня...
Сидим с дочкой у телевизора, а он опять собирается куда-то:
- Какую насыщенную жизнь веду! – вдруг слышим из коридора: - С утра писал рассказ, а после обеда занимаюсь общественными делами. И семья у меня хорошая.
Выхожу к нему. Стоит, улыбается, а я:
- Плюнь три раза, чтобы не сглазить!
И говорю такое потому, что наш друг-художник Мохов как-то звонит: «По городу слухи ходят, что Качанова арестовали». Вот мы теперь и волнуемся вечерами, когда его долго нет».
С 1991-1999-й
«Приходили к Платону «предприимчивые мужички», как назвал их, создавшие «сексуальную газетенку» (опять же - его) и предложили ему взять её «в свои руки», сделать «печатной продукцией для интеллектуалов». Обещали создать при ней издательство, где можно будет печатать все, что Платон сочтет нужным. Конечно, заманчивое предложение, но Платон в таких делах робок и недоверчив, - «А вдруг обманут?» - и не согласился. А я потом сказала:
- Знаешь, я так устала от твоей вечной неустроенности, что лучше будет, если пойдешь к Артюхову, когда местный «верховный совет» утвердит его редактором газеты. Ведь собираются же иметь свой орган?
- Ну да, вроде бы собираются. И даже Артюхов уже предлагал мне стать заместителем, если газету утвердят. - И ухмыльнулся: - А я отказался.
- Чего ж ты?.. – опешила.
- А-а, впрягаться… Может, еще роман начну писать.
Подумалось? «Да не станешь ты уже писать». Но сказала:
- Едва ли Артюхов найдет журналиста лучше, чем ты. Да и зря отказался.
Ничего не ответил.
Через три месяца:
Свершилось! С шестнадцатого апреля Платон работает в газете «Новые известия», - органе первого областного Совета. Утром из окна смотрела на своего наконец-то востребованного журналиста, когда шел к дому, что напротив, - пока там разместилась их редакция, - и думала: неужто идет на службу, которая станет для него последней?
До этого-то сколько ж мест сменил! Прямо муж-шатун.
... Вчера был у нас главный редактор Валерий Степанович Артюхов.
В «застойные времена» работал он в Обкоме партии и вчера словно хвалился: «Грызся я со всеми первыми секретарями. И с Построченковым, и с Сизенковым, и с Погожиным.» Наверное, так и было, ведь свои публикации против коммунистов пишет «со знанием материала» и в статье «Наш пострел везде поспел» разбирал парт аппарат по косточкам зло и ехидно. За бутылкой водки мечтали с Платоном о том, какой станет их газета, какие книги при ней будут издавать, а потом мы пели под гитару. Голос-то у Валерия Степановича хороший, но до чего ж
