Крысолов.25 глава

Как бы ни был непрактичен Ширус, но его идея внимательно обследовать мануфактуру и распроссить работников, была весьма и весьма разумной. Не может быть, чтобы там всё было чисто. Что-нибудь да найдётся. А на всякий случай, будет отговорка. Крысолову лучше знать, что нужно ему для работы. Он мог беспрепятственно сунуться в каждый закоулок. Ширус советовал глядеть во все глаза, особое внимание уделить складам.

Казимир с трудом дождался утра. Едва рассвело, он уже был на мануфактуре. Знакомый сторож без вопросов пропустил его внутрь. Ему была предоставлена полная свобода, которую он использовал как мог. Ещё раз всё обошёл. Подёргал за верёвки. Покрутил колёса. Заглянул в сваленные мешки. В них также оказались верёвки. Он мало в этом понимал. И наблюдательность тут ничем не помогала. Без Шируса Казимир здесь был всё равно что слепой.

Слоняться с целью, но без пользы надоело. Стало совестно или скорее он почувствовал себя настолько бессовестным, что занялся прямыми своими обязанностями. Набросал план травли. Уж в чём, в чём, а в крысах он разбирался. Мануфактура была слишком уж велика, чтобы полностью освободить её от тягостного засилья, но определённых успехов достичь было можно. Кожа и бечева — обычная пища для лужённых крысиных желудков, но во всяком случае не самая желанная. Не от хорошей и сытной жизни их орды атаковали мануфактуру. Так что отравленное зерно гарантированно должно было прийтись им по вкусу, даже если бы они и усматривали в нём опасность. Голод жертвы — лучший союзник для любого охотника.
Скоро потянулись толпы хмурых рабочих. Сонные и обозлённые ранним подъёмом они почти не говорили друг с другом.  На все попытки крысолова вступить в диалог отзывались равнодушным ворчанием, давая до ужаса однообразные односложные ответы: либо «мне работать надо», либо «мне передохнуть надо». Грубость их была объяснима. Все действительно были заняты. Старосту ему так и не удалось перехватить. От природы болтливый, сегодня он, похоже, был не в настроении или не в состоянии говорить. Только кивнул в знак приветствия, не сразу признав крысолова, и побежал. Даже по его меркам он был очень занят. Периодически с разных сторон долетали его окрики, сопровождавшиеся недовольным, но тихим бурчанием рабочих. Казимир, настроивший себя на основательное кропотливое исследование, не знал куда приткнуться. Он мог свободно передвигаться, заходить, куда вздумается, осматривать всё, что ему угодно, и при этом ничего не понимал. Он знал, что мануфактура началась с обработки глины, и по мелким осколкам и толстому слою белой пыли можно было без труда определить в какой её части этим занимались. Цеха, где пряли ткани, Казимир так же смог самостоятельно найти. Знал, где плели бечеву и отделывали кожу. Собственно в его задачу и входило обеспечить безопасность этих производств. Запасы кожи охраняли, пытались охранять усиленными отрядами кошек. Но кошкам, упрямым и независимым созданиям, более полюбилось  собираться у тёплых печей для обжига глины. Особенно ночами, благо что печные стены ещё долго сохраняли тепло. Естественным борцам с грызунами не нравился и резкий запах кожевины. Крыс же этот аромат, напротив, манил со страшной силой.

Крысолову никто не мешал, хотя сам он, наверное, многим мешал. Повсюду сновали работники и очень трудно было предугадать направление их движения. Если он намеренно или ненамеренно вставал кому-нибудь поперёк дороги, его аккуратно обходили, без единого замечания. Лишь изредка ограничиваясь возмущённым цоканием или негодующим выдохом. Видно на его счёт был даны особые инструкции, а к инструкциям начальства здесь относились как к священному нерушимому закону. Как Казимир вскоре заметил, у него было право останавливать кого вздумается и, если он затруднялся найти какой-либо определённый цех, его должны были, бросив все свои дела, отвести к искомому месту, без посторонней помощи немудрено было заблудиться. Конечно, важной персоной он не был. Но некий ореол, выделяющий и возвышающий его среди прочих, над ним определённо витал. Связано это было даже не с общими надеждами на избавление от приносящих убытки крыс, а с прямой связью между ним и недостижимым для всех остальных начальством. Для простых работяг связь эта была почти мистического свойства.

Сколько ни присматривался Казимир, а ничего подозрительного не замечал. Бесцельно и бездумно он тыкался по разным цехам. Как глаза и уши он совершенно не годился. Здесь требовался учёный взгляд, чтобы объяснять виденное и выделять из хаоса вертящихся жерновов и снующих людей то, что достойно интереса. Сам он ничего подозрительного или примечательного не наблюдал. По воздуху тянулись верёвки, какие-то колёса что-то крутили. Печи дымили. Глину привозили и увозили. Производство не стояло. Работа шла полным ходом. Все были заняты. Склады ломились от продукции. Часть кожаных изделий и заготовок, конечно, гибла. Даже далёкому от этого крысолову было ясно, что это не могло подкосить могущество Цели. Он терпел из-за крыс убытки, но едва ли не большие потери ему приносил конфликт с мэром. Крысы могли портить отдельные станки, что безусловно и делали, но остановкой производства это не грозило. Казимир призван был устранить помехи, докучавшие «Дельцу». Не больше. Не с ним связывал «Делец» свои успехи и, уж конечно, не от него зависело его возможное поражение. Всего лишь в качестве прибыли получал одну сумму вместо другой. Чуть поменьше или даже много меньше. До банкротства ему было далеко. Судя по легко улавливаемым внешним признакам, ни на полшага Цели не приблизился к разорению. И, поскольку в деньгах было заключено его могущество, то ничто не могло пошатнуть этой власти.
Ему, судорожно искавшему выход из поглотившего его лабиринта, нужно было найти если не выход (это было невозможно), то хотя бы нащупать направление, ведущее к нему. Пока же после каждого поворота на его извилистом пути возникал следующий, и ещё один, и ещё.

Скучающим безразличным взглядом крысолов скользил по удручающе однообразным коробкам зданий. Вдалеке как будто мелькнул тенью серый сюртук чиновника мэрии. Показалось даже, что это не кто иной, как Маленчик. Но что ему здесь делать? Его мог послать мэр. Однако с каких пор он служит за посыльного? Если крысолов специально подбирал время, когда «Дельца» не будет, то ведь и Маленчик мог приходить к кому-нибудь другому. Какие в таком случае у него тут дела? Это ещё одно подтверждение сближения Гросса и Цели? Или наоборот? В конце концов Казимир успокоился на мысли, что ему всё-таки померещилось. Маленчику тут делать было нечего. Его тут быть не могло. Померещилось, вот и всё. Нервное перенапряжение предыдущих дней, должно быть, сыграло злую шутку.

Больше тут ловить было нечего. Выслеживать исчезнувшего чиновника, кем бы он ни был, не грело, так недолго было и самому заблудиться. Казимир огляделся напоследок и, успокоив себя этим, поплёлся к выходу. Уже у самых ворот его ухватили за локоть. Как же его раздражали эти неожиданные наскоки со спины. Резко обернувшись, крысолов упёрся глазами в сияющую лысую макушку. Староста. Откуда он здесь появился? Успел что ли оббежать всю мануфактуру? Или нарочно поджидал?

— Уже уходите? — с лёгкой укоризной удивился он.
Казимир и не думал оправдываться. Что ни говори, а времени он здесь убил достаточно. Не один час прошлялся.
— Пора. Дел ещё много.
— Ну да. Ну да. Вы же, кажется, ко всему прочему и у нашего хозяина в доме работаете?
Крысолову не было надобности отвечать. Эта ходячая скороговорка озвучивала ответы за него.
— Но только не помешает ли вам то, что вы будете заняты у нас, задаче, которую вы выполняете для господина Цели? — без малейшей передышки продолжил староста.
Казимир напрягся. «Неужели даже этот знает?» Успокоился, отнеся свои подозрения чрезмерной мнительности. Обнадёжил старосту, что, хоть работа в доме Цели предстоит трудная, затратная по времени, он справится. И тут, и там.
— Утром у вас, днём у вашего хозяина.
— А вечером у мэра?
Что это? Намёк, укор? Неужели и здесь не забывали о Гроссе? Неужели взмыленного от беготни, уставшего старосту занимали выборы? Несмотря на несмолкающий шум и гул механизмов, о предназначении которых можно было только гадать, несмотря на десятки и сотни крупных и малых сложностей в работе. 
Если это и был намёк, староста не стал его развивать и сразу перешёл на другую тему. Он, разумеется, также был осведомлён о восстановлении хороших отношений между мэром и Цели. Правда, так ли это его заботило? Он же болтун. Вполне вероятно, для него это был просто очередной повод почесать языком.
— Ну хорошо, хорошо, — затараторил староста, — не хочу далее отвлекать вас.
Вновь Казимир задумался. Что стояло за этими намёками? И намёки ли это? Может ли обладатель этого пришепётывающего путанного говорка быть на короткой ноге с «Дельцом»?

Как-то не походило это на простое любопытство. Крысолов теперь у всех замечал тайную игру и порой там, где её и не было вовсе. Эти вопросы, кажущиеся коварными, могли иметь совсем не опасное объяснение. Староста — болтун. И говорил обо всём. В первую встречу за полчаса Казимир успел узнать, сколько у него детей, как их зовут, чем они болели и какие игры предпочитают. Узнал и некоторые весьма интимные подробности его брака. Этому человеку всё равно о чём говорить. Он не был, не мог быть поверенным Цели. Любопытный, сующий нос в чужие дела, но в целом —  простак. Хотя в сложившихся обстоятельствах даже он мог повредить.