Обезопасив себя с одной стороны, крысолов рассчитывал на удар с другой. Гросс и Лаптэк были для него взаимосвязаны. Если с первым были проблемы, то и от второго ничего хорошего ждать не приходилось.
В качестве упреждающего удара отправился в мэрию. Гросса не застал. Зато был Маленчик.
— Раньше я никак не мог прийти к вам. Мэр, должно быть, недоволен?
— Насчёт вас он мне ничего не говорил. Сейчас столько дел на нас обрушилось.
— Ну да. Так значит, я могу быть спокоен? Он ведь в любом случае сказал бы вам, если сердит за что-то? Мэр же вам доверяет как никому...
Не отвечая, Маленчик окинул крысолова одним из своих характерных взглядов. Как всегда было непонятно, чего он хочет и хочет ли чего-нибудь вообще. Разговорить его не составляло сложности, но добиться чего-либо было непосильной задачей. Маленчик не загружал свою речь информативностью.
Поболтав ещё несколько минут на безобидные посторонние темы, Каземир повернулся, чтобы уходить.
— Вы не слышали новость? Большую новость.
Казимир остановился.
— Наш мэр примирился с Иоахимом Цели.
— Как это?
— Цели решил поддержать Гросса на выборах.
— Они же не переносят друг друга. У них же настоящая война была.
— А теперь будет мир. Теперь они решили быть заодно. Забыли о всех старых обидах. Угадайте, где сейчас мэр? — ответ не требовался. — Обедает в доме Цели. С недавних пор каждый день встречаются.
Что ни говори, новость большая. И зачем Маленчик рассказал об этом? Холодок пробежал у крысолова по спине. «Цели же всё знает. Стоит ему обмолвиться обо мне. И я погиб. Погиб».
— Вот так. — Маленчик сиял.
Казимиру не понадобилось выдумывать хитроумные вопросы. Чиновнику и так не терпелось выложить все подробности.
— Да-а. Сегодня утром посыльный от Цели с письмом приходил. Лично в руки передал. Не знаю о чём там шла речь, но только господин мэр после него повеселел.
Маленчик заглянул крысолову в глаза, которые ничего не выражали. Никаких мыслей у него пока не было.
— Вот так то, — Маленчик был так доволен, словно сам приложил руку к этому объединению, словно без него оно не могло бы состояться. Хотя, кто знает, весьма может статься, что так оно и было.
Казимир в свою очередь заглянул ему в глаза. Ответный взгляд был наивен и чист, в изображении чего Маленчик непревзойдённый мастер.
Они играли в игру. Крысолов притворялся, что не понимает намёков, после чего Маленчик делал вид, что ни на что не намекает. Потом они менялись местами. Цель этой игры ни одному из участников не была ясна. Но её правила оба восприняли охотно. Маленчик не мог открыться, пока не увидит более чёткой позиции. Казимир не мог ничего предпринять, пока не узнает, чего конкретно добивается Маленчик. Патовая ситуация. Каждый ожидал от другого первого шага.
Больше им говорить было не о чем. Когда Маленчик ещё раз повторил, что Цели и Гросс примирились, Казимир попрощался и ушёл.
Крысолов чуть ли не побежал к Ширусу. Но тот к новости отнёсся без особого удивления. Он чего-то подобного и ожидал.
— Что Гросс намеревается получить от этого «союза» очевидно, но Иоахим... Зачем ему?
Казимир напряжённо следил за ним. Надеясь услышать его версию.
Ширус лишь чмокал губами, тёр висок, но ничего не говорил.
— Если бы я был вхож к нему, — нескоро нарушил молчание Ширус. — Да так чтобы меня не замечали или, ещё лучше, чтобы он доверял мне. Поручая что-либо, он вынужден будет приоткрыть свои планы. Если бы я казался ему незначительной фигурой, но при этом был зачем-то нужен. Если бы... — Он посмотрел на крысолова с таким выражением, словно впервые смог ясно его разглядеть. Так смотрит окончательно пробудившийся человек. — ... Если бы я был вами!
— Что? — Казимир сразу понял, что опять его пытаются выставить на передний фронт. Предложение ещё не было озвучено, а он уже знал, в чём оно будет состоять.
— Ну, конечно же. Конечно, — с жаром говорил Ширус, — Вы, господин крысолов, благодаря своему уникальному положению можете...
— Да что я могу? — Казимир чуть не начал терять терпение.
— Вы можете стать моими ушами и глазами. Вы можете найти у него слабое место.
— Не знаю...
— Подумайте, Казимир. — Он впервые обращался к крысолову по имени. Несмотря на подчёркнутую вежливость, никогда не шёл на такое сближение. Никогда не забывал о разнице между ними. Никогда не забывал о своём происхождении. — Вы работаете на него. Можете приходить когда вздумается. Можете увидеть или услышать что-нибудь.
Казимир уже всё решил, но дал себя поубеждать.
— По многим причинам я не могу идти туда. Но вас никто не будет подозревать. Вы спокойно сможете осмотреть мануфактуру. Запоминайте всё. Любая мелочь может быть важна. Вместе мы найдём на него управу.
Казимир ещё поломался, изображая, что постепенно принимает излагаемые доводы. Когда он всё-таки согласился, радости не было предела.
Тут же принялись разрабатывать планы. Идеи Шируса были слишком грандиозны, трудновыполнимы. По его сценарию крысолов, вообще чуждый альтруизму, должен был выступить в роли идеального героя без страха и упрёка, стать этаким победителем драконов и освободителем принцесс. Заточённой в неволю принцессой, естественно, была Шильда Цели, ну а драконом о трёх головах — Гросс, Лаптэк и Иоахим Цели. Ширус же, надо думать, в этой сказочно-гипотетической комбинации был бы мудрым волшебником, который наставляет, даёт советы, но не вмешивается в происходящее. Да если бы и попытался помочь, что он мог?
Казимиру совсем не улыбалось жертвовать собой. Геройство полностью противоречило его убеждениям. Если и удастся найти изобличающий «Дельца» факт, надо ведь придумать как его использовать. Пойти к его противникам? И в любом случае делать это придётся крысолову. На нём лежит весь риск. Многомудрый учёный даже не догадался предложить повышенную плату за выполнение опасной задачи. Казимир казался ему таким же отвлечённым романтиком, каким был он сам. Молчаливость обманула его. Как и многих других. То, что крысолов никому не поверял своих мыслей, не только защищало, это было сильное орудие. Каждый видел в нём что-то своё. Создав видимость одного себя, в действительности будучи совсем другим, ему удавалось располагать к себе людей. И Гросс, и Лаптэк, несмотря на свою подозрительность, тем не менее доверяли ему. Хотя метод давал сбои. С Иоахимом Цели он не принёс результатов. «Делец» никогда никому ни в чём не доверял. Как такого обманешь? Это задача посложнее, чем обыграть опытного шулера. Надо не только подловить его на мошенничестве, в чём бы оно ни выражалось, но и суметь этим воспользоваться. И уж тут наивный Ширус никак ему помочь не мог. В принципе, он, конечно, получил то, что хотел. Но только в принципе. Ширус с ним заодно до известных пределов, пересекать которые никогда не будет. Совет — вот всё, чем он может помочь. И все его советы, как правило, были так же идеалистичны, как и его вера в крысолова. Они заодно. Но на передней линии будет находиться крысолов. Неправильная рекомендация ему обернётся гибелью, в то время как советчик в лучшем случае отделается муками совести. Конечно, он со своей учёной головой может разглядеть иной выход в определённой ситуации. Да только эту ситуацию сперва должен будет создать сам Казимир. Ширус может осветить предмет с иной стороны, и он, что ни говори, лучше знает Иоахима. Правда, и на этот счёт возникали сомнения. Что он там мог заметить со своей рассеянностью? Много ли он рассказал о своём зяте? Подозрения, впечатления, слухи. Ничего больше. Ничего такого, за что можно было бы зацепиться. Много ли от него выйдет толку? Пока что Казимир не мог ответить утвердительно, выгоден ли ему этот союз. Вреда особого он не видел. Ширус не болтлив, с Иоахимом вообще не общается.
Сам того не желая, Казимир оброс прочными связями. Ширус, Милута. Даже Лана симпатизировала ему, насколько вообще можно быть уверенным в женской привязанности. И всё же он оставался одинок. Один против всех. Всегда он будет чужим. Вечным странником. Не сможет закрепиться, как «Делец». Всего лишь крысолов, волею прихотливой судьбы, получивший незаслуженное к себе внимание. Как легко поднялся, так же легко мог пасть обратно, к прежнему ничтожеству. Он помнил об этом. Потому в любых ситуациях сохранял нечеловеческую, «крысиную» осторожность. Все окружающие для него были «они». И для каждого у него существовал свой образ себя. В зависимости от особенностей конкретного человека. То был жуликоватым прохвостом — такие по душе Иоахиму Цели. То простаком. То работягой. То имел своё мнение. То как будто не имел. Всё как будто. Никто не знал, какой он настоящий. Не знали, что скрывается за этой маской. Да и сам уже начал забывать. Оставаясь наедине, не прекращал игры, притворства. Мимикрия стала основной натурой. С разными типами людей говорил по-разному. В отдельных случаях с наиболее близкими бывал искренен. Притворство в отношении кузнеца шло не от корысти, а от элементарного страха быть отвергнутым, непонятым. Мир — это угроза. Он норовит подмять, сожрать. Мир — это хищник. Поэтому, если хочешь выжить и прожить подольше, нужно быть вёртким, нужно иметь зубы. Чтобы пустить их в ход, когда действительность протягивает к тебе щупальца обстоятельств. К этому Казимира подвела его жизнь. Весь опыт общения у него сводился к постоянным нападкам, успешным или безуспешным, если удавалось увернуться. И если не все были против него, то он был против всех. Потому что остальные принадлежали внешнему, враждебному миру, агрессивно вторгавшемуся в его личное пространство.
