Закат поэзии, закат литературы?

мнения. Но все же, подлинным властителем дум, наверное, следует признать Вольтера -  разносторонне одаренной личности, в своем творчестве он совмещал философствование, написание стихов с публицистической и правозащитной деятельностью.

  Старший  современник Вольтера Дж. Свифт, прославился на родине не только «Гулливером», но и публицистическими произведениями. Издав под вымышленным именем  брошюру в Лондоне «предсказания на 1708год», он предрек число  и время смерти  одного  предсказателя-шарлатана. На следующий день, после указанной роковой даты, Свифт опубликовал отчет о смерти прорицателя. Мистификация и лжесвидетельство настолько удались, что в Лиссабоне инквизиция сожгла «предсказания на 1708 год».

  С развитием журналистики, печатного дела, читателю предлагаются, чуть ли не ежедневные новости. Если писателю требуется время для осмысления событий, явлений, процессов  для создания своих произведений (ярчайший пример – античная историография в лице ее крупнейших представителей Фукидида, Полибия, Ксенофонта, Ливия, Тацита, Плутарха), то с приходом журналистики, читатель получал довольно быстрый отчет о происходящем  в мире, с возможными комментариями.  Журналы ко всему прочему, становятся и дискуссионной площадкой. Властители дум теперь -   журналисты.
   Следует выделить первый момент: «смещение центра» внимания общественности в сторону нового вида профессии, к делам  их работников; это стало возможным благодаря  ускорению  способа передачи информации, ее тиражирования. Как  не трудно догадаться,  таковым стало изобретение печатного станка с последующими усовершенствованиями.

  Второй момент. Философия как универсальная наука, известная с древности, постепенно порождала новые научные дисциплины. Именно в XIX  в.  происходит невиданный доселе бурный расцвет научных дисциплин и появление новых отраслей человеческого знания.  Поэтому XVIII век со всей уверенностью можно признать веком последних ученых-энциклопедистов. Для того чтобы охватить разные стороны человеческой деятельности, научного знания, появляются первые журналы, носящие энциклопедический характер. Таким образом, увеличивался круг потенциальных подписчиков и читателей. Доступное широкому читателю изложение материала  гарантировало спрос издания.

     В России с 1825 по 1834г. Н.Полевой издает энциклопедический журнал «Московский телеграф», с  помощью журнала осуществлялась популяризация научных знаний. В «Московском телеграфе» присутствовали темы по истории, археологии, географии, статистике, а так же давались сведения о русских и иностранных книгах2. Аналогичный журнал «Библиотека для чтения» выпускает  Н.Надеждин с числом подписчиков около 7 тысяч.

    А.С. Пушкин  в «пику коммерческим журналам» издает свой собственный -  «Современник», положив начало типу «толстого журнала». Цель журнала заключалась  в защите подлинно художественных ценностей, популяризации достижений науки и культуры, утверждений гуманистических начал в жизни общества3.
 
  Россия шла в русле развития социально-политической мысли остальной Европы, - та же революционность, тот же вызов эпохи – становление крупного частного капитала. С нашей точки зрения, причина отсутствия новых крупных поэтов во второй трети XIX века кроется в грандиозных подвижках, вызванные реформаторской деятельностью Александра II. Новое поколение разночинцев, маргиналов, выходцев «из народа» в противовес дворянской культуре, не успело явственно  проявить себя, не смогло ответить на вызов эпохи, как бы просеять и отфильтровать новые мировые веяния. Вместо литературного творчества приходилось зарабатывать на жизнь и как-то крутиться; вместо созидания, творческий потенциал направлялся на разрушение. Социальная несправедливость толкала на активные действия, разночинцам и маргиналам  хотелось получить все сразу и сейчас. Задним числом мы понимаем, что в условиях террора, социальной напряженности, можно творить либо в башне из слоновой кости, как то делал А. Фет, либо революционные порывы и тенденции переносить  на литературную почву,  как то пытался делать А.Н. Некрасов, о чем забыли в последствии поэты рубежа XIX – XXв. Вот только с выбором и перенесением на российскую почву зарубежного опыта, получилось, мягко говоря, не комильфо.

  С промышленной революции началась эра технического прогресса. Одна эпоха (первая половина XIXв.) как бы входила в противоречие с другой (вторая половина XIXв). Например, Карамзин слыл консерватором и монархистом, Жуковский преподавал в императорской семье, Тургенев недоумевал от проявления юношеского максимализма и нигилизма.  Реформы Александра II, можно так сказать, поделили столетие на две части: в первой половине столетия шло размеренное течение жизни общества, реформы вводились постепенно, во второй половине столетия  преобразования царя-реформатора породили грандиозные подвижки в жизни общества, начало ломки внутренних социальных структур и связей. Переизбыток голодных ртов в деревнях давал выброс населения в города, а в городах, как известно, шла индустриализация, пускай медленными темпами, но шла. К началу следующего столетия прослойка  рабочих составляла довольно существенную  часть общества. Со второй половины XIX в. открытая антиправительственная позиция становится чуть ли не  правилом хорошего тона…и все той же пишущей братии – недоучившихся студентов, гимназистов, обедневших дворян, либо отдельных представителей аристократических родов.

  Религиозно-философские искания, присущие русским философам, с примесью оккультизма-мистицизма, не удовлетворяли духовные потребности и запросы общества, не снижали накала страстей и  недовольства широких масс. По большому счету отечественные философы  не выработали каких-то глобальных концепций и поведенческих установок в новых социальных и экономических условиях. Сама же Церковь давно скомпрометировала себя непотребной для мирянина деятельностью, да и раскол внутри РПЦ (староверы по-прежнему оставались изгоями и персонами нон-грата) сказывался.

  Любопытные замечания дает в «Уединенном» и «Опавших листьях» В.Розанов: «у нас нет мечты своей родины. (…)У нас слово «отечество» узнается одновременно со словом «проклятие». Посмотрите название журналов: «Тарантул», «Оса». Целое издательство – «Скорпион»…
  И все «жалят» Россию. «Как бы и куда ей запустить яда».
 Дивиться ли, что она взбесилась»4.

  Примечательно,1890-е гг. стали отправной точкой для оголтелого подражания западной поэзии и литературе. Ориентация шла, прежде всего,  в поэзии,  на  поэтические течения внутри французской литературы. Поэтические традиции западноевропейской литературы насчитывают многие века, в России, даже с учетом творческой деятельности Ломоносова и Тредиаковского, когда русский поэтический язык еще толком не сформировался, от силы насчитывал к тому времени 1,5 - 2  века,  не исчерпал своих  возможностей, особенностей тонического и силлабо-тонического стихосложения. Поэтому, нас не должен удивлять факт превращения поэзии в искусство для избранных, для тех, кто знал европейскую литературу, какие в ней идут процессы; понимал символы, недосказанности и прочие надуманности, претящие поэтической органике. Так сказать лозунг «искусство для искусства» активно внедрялся в поэтическую действительность. Масса людей еще не успела познакомиться с поэтами прошлых десятилетий, а ей как бы предлагают уже изощренную кухню символов и прочих искусственных образований. Механическое перенесение старой европейской поэзии со всеми модными течения в условия довольно молодой современной русской литературы не способствовало органичному развитию поэзии в смысле стихосложения, поиска новых форм и способов выражения и т.д.

  Проза сохранила национальный колорит, все-таки реализм и социальный реализм надолго задержались в русской литературе. В  то время как искусственная поэзия символистов, футуристов, имажинистов и прочих не находила отклика у широкой аудитории. Иными словами, поэзия начала сдавать общественно-значимые позиции – уходом от реальности в башню из слоновой кости,  множественностью литературных течений, в которых большинство людей мало что понимало. «Получилось крайне неудобно – ни пройти, ни встать, ни сесть. На столе нельзя обедать, потому что это не просто стол. Нельзя зажечь огня, потому что это может значить такое, что сам потом не рад будешь»5 – напишет в 1920г. Осип Мандельштамп.  В  своих статьях 1920-1922гг. О. Мандельшамп подводит некоторые итоги современной ему поэзии и русской литературы, начиная с Симеона Полоцкого. Любопытно его мнение насчет акмеизма, течения, которое и возникло в пику всем остальным течениям, прежде всего символизму.

  Возвращаясь к становлению крупного частного капитала, следует сказать, что элементы массовой культуры начинают активно проявляться со второй половины XIX века, а газеты становятся все более частью бизнеса, а не политической борьбы. В этой прессе акцент делался на описание сенсационных преступлений6. Впрочем, появление романов-фельетонов тоже, наверное, следует связывать с коммерциализацией периодики и потаканием вкусам массового читателя. Неважно, что писать и публиковать, главное, чтобы приносило доход. Индустриализация повысила платежеспособность населения, люди шли из деревень в города (в деревне особых-то развлечений и нет), за счет уменьшения рабочего дня появлялся досуг, который нужно было как-то разнообразить. При этом становилось больше грамотных людей, способных самостоятельно читать…

  Теперь представим, что коммерческий элемент из периодики исчезает.  Период НЭПа закончился. В СССР проводится ликбез, отток населения из деревень продолжается. По стране шагает индустриализация. СМИ под жесткой цензурой. В Хрущевскую оттепель вновь, как никогда популярны «толстые журналы», писатели пользуются повышенным спросом и даже собирают целые стадионы. Песни того же Высоцкого записываются на пленку, при перезаписи с ленты на ленту, качество записей настолько низкого качества, что с большим трудом различим голос самого Владимира Семеновича. В обществе что-то постоянно читают и обсуждают, книга того или иного самостоятельно мыслящего человека становится откровением. Одним из знаковых явлений общественной и культурной жизни страны становится «толстый журнал», в частности, журнал «Новый мир». «"Толстому" журналу в России было всегда важно, чтобы читалась не только первая, беллетристическая часть, но и вторая, посвященная проблемам общественной и литературной жизни страны
  Опубликованные в первой книге "Нового мира" за 1970 год воспоминания Г. Софронова "Незабываемые дни" прямо соотносимы с важнейшим принципом журнала: документ враждебен стереотипам, факт разрушает легенды. Широко публикуя документальную литературу, мемуары, письма, архивные материалы, "Новый мир" постоянно обращает внимание читателей на это направление литературного процесса, подчеркивая тем самым его роль в пробуждении импульса к самостоятельному мышлению и самостоятельным выводом в общественном сознании путем