Но на молодую женщину (ей нет ещё и тридцати) с двумя «Георгиями» на гимнастёрке обратил внимание генерал Кутепов. Он пристроил её поближе к кухне. Даже начав работать в распредпункте, она пыталась доставать для семей голодных и обездоленных офицеров какие-то вещи и продукты.
Пережить зиму помогла только строжайшая дисциплина. Лишь в следующем году первым партиям этой армии удалось попасть в Сербию.
Ещё в Галлиполи Мария выходит замуж в третий раз. За штабс-капитана Георгия Радкевича, которого знала ещё до войны и который прославился тем, что пытался спасти сосланную на Урал царскую семью. Убеждённому монархисту Радкевичу не потребовалось уговаривать жену – оба они стали членами боевой организации «кутеповцев», а Мария отныне именовалась племянницей и доверенным лицом генерала.
Организация быстро росла численно. Эмиссары её искали и находили «обиженных советской властью», немало таких осталось в России, с ними нужно связаться. Ищет контактов с эмигрантами и антисоветское подполье. Обе стороны готовы встречаться и обсуждать план совместной борьбы с большевиками. По поручению Кутепова Мария с мужем нелегально переходят советско-эстонскую границу. «Окно», переход через которое гарантировала принимающая сторона, сработало, и парочка благополучно прибыла в Москву.
Оказалось, что принимающая сторона – это хорошо законспирированное и прекрасно организованное войско, насчитывающее сотни и тысячи бойцов, готовых к военному свержению новой власти. Это целый трест со связями, с агентурой в советских наркоматах, с филиалами по всей России. Показывать и рассказывать всё о тресте «супругам Шульц» никто не собирался (Шульц – так они проходили по фальшивым документам, так Мария Захарченко и останется в истории с двойной фамилией).
– Пусть приезжают ваши руководители, с ними и будем иметь дело…
Два года Мария сопровождала через границу новых проверяющих, всё более высокого ранга. Она искренне верила в мощь подпольной организации:
– Если это оборвётся, я жить не буду!
Трестом заинтересовались и англичане. Их спецпредставитель, опытный разведчик Сидней Рейли, захотел посмотреть всё своими глазами. Пять лет назад он координировал мятеж левых эсеров в Москве и убийство германского посла Мирбаха, именно Рейли планировал взорвать Большой театр, когда там будет выступать Ленин. Не получилось. Англичанин был заочно приговорён к расстрелу, но бежал. В Лондоне консультировал Уинстона Черчилля. Словом, рыбка высокого ранга.
Мария Захарченко-Шульц долго не могла поверить, что вся операция «Трест», включая тихий арест Сиднея Рейли, – это расписанный «по ролям» спектакль, спланированный на Лубянке. Причём ей ОГПУ отвело совсем не рядовую роль.
Мария решила сама разобраться. Чуть не погибла при переходе границы: безопасное «окно» уже не открывалось. Нашла кое-кого из единомышленников, пыталась с ними устраивать теракты, взрывы, поджоги. Долго бывшие кутеповцы партизанили в лесах, уходили от погони, преследуемые чекистами, подбирались всё ближе к границе, надеясь уйти за кордон. Но к тому времени государственная граница Советского Союза была уже на замке.
В конце июня 1927 года Мария и один её напарник вышли из леса на пограничную заставу, прямо на стрельбище. Красный командир потом докладывал начальству: «На противоположной опушке, между мишенями, появились мужчина и женщина, в руках у них револьверы. Женщина что-то кричит и стреляет себе в висок. Мужчина тоже стреляет в себя. Оба падают замертво»…
Автор (из-за кулис): Две судьбы, две удивительные жизни русских женщин. «Доброволицы» – так называли тех патриоток, что из русских селений всеми правдами и неправдами стремились на фронт. Обе эти женщины воевали за Россию. Одна в небе на фанерном аэроплане, другая – на гусарском боевом коне. А после Первой мировой войны началась в стране другая война, Гражданская. Она и развела бывших подруг по разные стороны баррикады. И обе погибли, даже могилы не осталось, да и память о них почти стёрлась...
КАРТИНА 11-я
Турецкий гамбит – Галлиполи
Действующие лица:
Александр Кутепов (1882–1930) – русский генерал, активный участник Белого движения, монархист.
Мария Захарченко (1893–1927) – дочь действительного статского советника, на фронтах Первой мировой воевала в гусарском полку, награждена двумя Георгиевскими крестами и медалями «За храбрость».
Генри Дэвисон (1867–1922) – банкир и филантроп, председатель Военного совета Американского Красного Креста, майор.
Место действия – полуостров Галлиполи (Турция).
Время действия – сразу после Первой мировой войны.
Автор (из-за кулис): Всем известное слово «гамбит» произошло от итальянского выражения «ставить подножку». В шахматах и шашках гамбит – это жертва в начале игры. А вот ниже пойдёт речь о людях, принесённых в жертву в самом конце Первой мировой войны. Точнее, в России она к тому времени переросла в новую войну. Турецкий полуостров Галлиполи стал последним военным лагерем для армии несуществующей уже Российской империи. Сотни русских солдат навсегда остались в той чужой безводной земле. Кто-то намеренно им «ставил подножку»? Может, уже тогда заокеанские «друзья» планировали начало затяжной игры против молодой Советской республики?
В МЯГКОТЕЛОСТИ генерала Кутепова никто не смог бы обвинить. В роте, батальоне, полку – которыми он ранее командовал – дисциплина была не железной, а стальной. Когда назначался комендантом города, даже дети боялись появляться на улицах. Ходил слух, что одного поручика в своём полку невзлюбил за то, что фамилия у того была Мягкотелов. Лишь когда он поменял её на Белотелов, быстро пошёл в рост по карьере, но это уже в Гражданскую, когда офицеров стало не густо.
В Первую мировую Кутепов воевал храбро. Да ещё за русско-японскую имел три ордена. А против германцев поднимая в атаку роты, пулям не кланялся, дважды был ранен, прошёл все этапы пехотного командира. В середине 1917 года, когда началась «демократизация» армии, отличился, командуя Лейб-гвардии Преображенским полком.
Шестого июля 1917-го из Ставки поступил приказ: «Противник прорвал фронт северо-западнее Тарнополя… Верховный Главнокомандующий надеется, что лейб-гвардейцы Преображенского и Семёновского полков вновь покроют себя славой и увенчают свои седые знамёна новыми победными лаврами…»
Офицеры в штабе преображенцев не скрывали недовольства:
– Ишь ты, седые знамёна! Сам-то господин Керенский и пороху, поди, не нюхал…
Услыхав это краем уха, командир полка Кутепов мигом пресёк «разговорчики»:
– Ат-ста-вить!
И добавил уже мягче:
– Наше дело солдатское. А солдат, как говорил Павел Первый, есть простой механизм, артикулом предусмотренный.
Всю ночь оба полка лейб-гвардии шли из Тарнополя под дождём. На заре преображенцы – промокшие насквозь, усталые – заняли Мшаны. В центре этой деревни уже расположился штаб. У крыльца большого дома отставших солдат встречал на коне полковник Кутепов. Он не кричал, не ругался, наоборот.
– Спасибо, братцы, что дошли! Всем – отдыхать, сушиться!
– Рады стараться! – стараясь держать равнение, отвечали нижние чины, «артикулом предусмотренные».
Лишь опустели улицы, часа не прошло, как на западной окраине затрещали выстрелы.
– Германец в деревне!
Кутепов – к телефону, а связи нет. Выскочил на улицу, полковая разведка ему докладывает, что соседняя 3-я пехотная дивизия бросила фронт, ушла.
– Остались только мы и семёновцы! Немцев много…
Раздавая короткие приказы командирам своих батальонов, Кутепов видел, как спешно покидают позицию струсившие соседи. Остановить их не было ни возможности, ни времени, ни желания. Но вот от них отделилась группа офицеров.
– Господин полковник, уходить в тыл перед боем считаем позорным проступком, наши команды и расчёты готовы драться!
Как же кстати оказались их пулемёты и три орудия! Потом, в Галлиполи, генерал возьмёт в личную охрану двух офицеров, выживших в бою под Мшанами.
Цепи кайзеровской пехоты шли уже по главной улице. Три батальона русских гвардейцев готовы к штыковой контратаке. По колено в грязи стоят в придорожной канаве горнисты, и – вот он, сигнал «Слушайте все!» Тут же команды:
– В атаку! Знамя, вперёд! Ура-а-а! С нами Бог!
Огибая дома и сараи, через заборы и плетни, несутся на противника рота за ротой. Не переставая, трещат пулемёты. Пришедшие на помощь пушкари лупят по околице, где накапливаются новые цепи немчуры. Немцев много, очень много.
К полудню преображенцы отогнали противника на две с лишним версты. И напоролись на такой шквальный огонь вражеской артиллерии, что пришлось остановиться и, забирая раненых, отступать. Отходили организованно, но с большими потерями. Позже Ставка подтвердила, что в этот день два полка лейб-гвардии сдержали натиск целой кайзеровской армии. Не дали немцам окружить нашу группировку и захватить склады.
В тот день был убит адъютант Кутепова и семь солдат из его охраны, включая знаменосца. Ставшее «седым» боевое знамя, святой российский триколор, так посекло осколками, что от него остались одни лохмотья да покоцанное древко. Полковника судьба пощадила, он не был ранен. А представлен был к ордену Святого Георгия 3-й степени. Но ни он, ни офицеры полка не получили наград – слишком быстро менялись власть в России в 1917 году.
Генералом Кутепов стал, когда Первая мировая уже закончилась. Он сразу перешёл на сторону белых. Отличался не только храбростью, но и жестокостью к противнику. В мягкотелости никто не смог бы его обвинить. Немало позверствовал, будучи комендантом Севастополя. Матросов не любил особо. Ещё с петроградских времён, когда балтийцы смяли его оборону: «полосатики» просто шли на пулемёты и не падали, не залегали под огнём, словно знали, что потом подняться – не хватит ни сил, ни воли. За тот проигранный бой генерал мстил уже черноморским матросам.
– Всех красных к стенке!
– Ваше превосходительство, а ежели они в гражданском и молчат?
– Если в тельнике и якорь колот на руке – в расход молча!
С Дона, с юга России стекались в Крым остатки армии Врангеля. Оборона белых лопнула, и в начале ноября 1920 года часть Добровольческой армии под командованием генерала Кутепова погрузилась на военные корабли и грузовые пароходы и, охраняемая Антантой, ушла в Турцию. Огромный флот в сто с лишним вымпелов искал прибежища на чужой стороне. Близ пролива Дарданеллы кутеповцы высадились в каменистом голом поле.
Галлиполи. Здесь пять лет назад случилась грандиозная битва, унесшая жизни тысяч английских и турецких солдат. Русскую армию никто не ждал на этом вытянутом кишкой безжизненном полуострове, никто ей не был рад. Все обещания-посулы вмиг забыты. Брошены на произвол судьбы тысячи человек. Ими просто пожертвовали, словно пешками.
Барон Врангель произвёл Кутепова в генералы от инфантерии. И попытался связаться с международным Красным Крестом, чтобы хоть как-то помочь, хотя бы накормить 35-тысячную армию бывшей Российской империи.
Справедливости ради надо сказать, что здесь пригодилась скандально известная «немягкотелость» Кутепова. На него смотрела толпа голодных, стонущих на ледяном дожде людей. От него ждали хоть
