МОЗГЛЯК

последнюю гранату, и мы кинулись в реку. Сразу же захотелось обратно. Если бы не настигающая смерть, то никакая сила не заставила бы нас остаться в воде - непрогретая после зимы, она до боли, до ломоты в костях обжигала ноги.
Тут и выяснилось преимущество человека над тварями. Хоть они и похожи на крокодилов, но без хвостов плывут медленнее собаки. Река была широкой, но не глубокой, чуть выше колен, и мы почти бежали, а тварям пришлось барахтаться.  Этого оказалось достаточно, чтобы сильно оторваться от них.
Сначала мы добрались до небольшого каменного острова, за ним оказалось ещё метров пятнадцать глубокой воды. «Плыви!» - крикнул я Мозгляку, собирая камни, потому, что из оружия у меня остался только нож. Тот начал что-то возражать, но я сгрёб его за шиворот и швырнул в реку, пришлось ему грести.
     К моему островку медленно приближались твари. Первую я прибил большим валуном, не дав ей даже выбраться на сушу. Ещё несколько тварей я прикончил так же, но тут меня обошли.  
     Сразу три гадины вылезли на берег справа от меня. Одна из них широко открыла клюв, и это было её ошибкой. Мой камень с такой силой влетел стерве в глотку, что стал последним в её жизни лакомством. Вторую тварь остановил мой нож, а вот третья меня достала….
      Мы прыгнули одновременно, она ко мне, я в сторону. Её железный клюв ударил меня ниже колена. Упал я со сломанной ногой, а спасло то, что тварь приземлилась на мокрые камни и съехала обратно в воду. Пока она выбиралась на берег, я взглянул на Мозгляка. Более глупого поведения в опасной ситуации мне видеть не приходилось.
Этот идиот, из-за которого погибло столько хороших парней, вместо того, чтобы удирать, стоял на берегу и выливал воду из гитары. Потом повесил её себе на шею и запел! В это время к нему на берег выбрались две твари, да и моя появилась, чтобы закончить начатое. Всё, подумал я, но….
     В то, что произошло дальше, я бы никогда не поверил, если бы не видел сам.
      «Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю…!» - орал Мозгляк с закрытыми глазами, так, что свидетелем происходящего был только я.
Твари, собравшиеся позавтракать ненормальным певцом, остановились и замерли, как будто прислушиваясь к песне. Они стояли. Нет, они не просто стояли, они СТО-Я-ЛИ! Только тот, кто их знает, как я, сможет меня понять. Тварь, начавшая атаку, может остановиться, только если её убить. Это аксиома, ни разу не нарушенная за двести лет.
     Живой слон, стоящий на голове или даже на хоботе, не вызвал бы у меня большего удивления, чем остановившаяся тварь. Я посмотрел на свою бестию, она тоже застыла, повернув голову в сторону Мозгляка. Недалеко расположились ещё две гостьи.
Такого шанса я упустить не мог. Теперь уже я бросился в атаку на них. Бросился, конечно, сказано громко, я еле доковылял до своей обидчицы, терять мне было нечего, камни закончились, поэтому я навалился на неё и, ухватив за клюв, свернул ей голову. К моему удивлению, тварь даже не сделала попытки защититься или убежать. Ещё не понимая до конца, что произошло, просто пользуясь ситуацией, ту же операцию провёл с остальными.
     «Но что-то кони мне попались привередливые…!» - продолжал орать во все горло Мозгляк. Обессилев от рукопашной с тварями, я плюхнулся в воду и поплыл к нему.
     Выбравшись на берег, на четвереньках полез на звук песни, остановился между двумя последними тварями. Так втроём, на четырёх конечностях каждый, мы стояли перед певцом и внимали ему, как древнему оракулу. Я ещё раз отметил, про себя, комичность ситуации, поблагодарил Бога, что никто меня сейчас не видит. Ребята из отряда до конца жизни подшучивали бы.
     «Или это колокольчик весь зашёлся от рыданий…!» - уже хрипел Мозгляк синими губами - сказывались последствия пребывания в холодной воде.
    Мощная тварь всего лишь присела, когда я взгромоздился на неё. Упираясь здоровым коленом в её шею, собравши остатки сил, дёрнул за клюв – с наслаждением услышал хруст позвонков. Шмяк! Мы с тварью на песке. Ползу к последней, обнимаю её за шею, как родную. С трудом забираюсь на спину и….
     Внезапно пение прекратилось.
     Что тут началось!
Очнувшаяся машина убийства вспомнила, для чего она предназначена, и буквально взбесилась. Было понятно, что сломать шею ей не удастся, оставалось душить, что я и делал. Тварь дёргалась, прыгала, мотала головой, наконец, начала переворачиваться.      Вместе с ожившей гадиной ожил Мозгляк и включился в наше «родео». Не найдя ничего лучше под рукой, он схватил свой цилиндр и стал дубасить проклятую тварь, при этом чаще попадая по мне. После каждого «меткого» удара, этот «матадор» интеллигентно извинялся.
Я только мычал, злобно косясь в его сторону, наконец, до Мозгляка дошло, что сначала он убьёт меня. Он отбросил бесполезный цилиндр, и смело бросился в наш клубок, повиснув на задних лапах твари. Та стала вертеться медленнее, но всё равно силы были неравными. Стало ясно, что долго я не продержусь.
     Песок у меня был не только во рту, но и в глазах, и в ушах, и я не видел и не слышал, как и откуда подъехал джип с верхоянцами. Оттуда выпрыгнуло пятеро мужиков, но даже вместе с ними мы минуту возились, пока кому-то из них не удалось приставить к голове твари пистолет.
     Дальше помню смутно. Кто-то сделал мне укол и обрабатывал рану. Проклятая гадина доломала мне ногу - кость торчала наружу, но боли я почти не чувствовал. Кто-то что-то говорил по радио. Трое мужиков склонились над тварью со сломанной шеей. Вокруг них суетился Мозгляк, тыкал пальцем в мою сторону. Мертвую тварь зачем-то погрузили в багажник.
Дальше не помню ничего, мне вкатили снотворное.    
     Проснулся от резкого света - белые стены, белая постель, капельница…. Больница! За спиной огромное окно с мелкой решёткой, значит, зубы с крыльями сюда долетают.
     Вошла девушка в белом, но с розовыми полосками вокруг карманов.   Улыбнулась, и в комнате стало ещё светлей, небольшого роста, светловолосая, с обалденной фигуркой. Длинные соломенные волосы зачёсаны на левую сторону, почти закрывают щеку и глаз. Голова чуть повёрнута налево - от этого симпатичная ямочка на правой щеке бросилась в глаза.
    - Как самочувствие, герой? -  не спросила, а пропела она.
От нежного голоса мурашки побежали по телу, а её облик показался мне таким  сказочным, воздушным и невозможным, что  поначалу не верилось в происходящее. Я закрыл глаза и помотал головой - наваждение не исчезло. Оно материализовалось ближе и пропело:
- Ольга Михайлова - ваш лечащий врач, покажите мне ногу.
В это мгновение я был слишком далек от какой-то там ноги, глаза с её лица опустились по грациозной шее на грудь, халатик в этом месте был явно тесноват…. Очевидно, мои мысли отразились на лице, щёка Ольги Михайловой стала покрываться румянцем. Пытаясь придать голосу больше строгости, бесполезно поправляя халат, ни то ни другое, кстати, не удалось, врач осведомилась, не болит ли нога.
Не дождавшись ответа, осмотрела её, сказала, что если так дела пойдут дальше, то через два месяца смогу бегать. Всё это время я пытался что-то сказать, ответить, спросить, но ничего «родить так и не смог».
И только когда очаровательное создание направилось к двери, вдруг, неожиданно для себя самого, тихонько запел ту самую строку из песни Мозгляка, которая запомнилась мне на первом привале: «Милая моя, солнышко лесное, где, в каких краях…!»
Белый халатик замер, круто повернулся - волосы отлетели в сторону, обнажив то, что она так тщательно скрывала - ужасный шрам на месте левой щеки и отсутствие уха.
Я умолк на полуслове. Её левая рука автоматически взлетела вверх, остановилась, и вяло опустилась.
- Когда я была грудным ребёнком - просто сказала Ольга, - на мою мать напали твари. Одна из них откусила ей руку, на которой она меня держала, подоспели охранники и тварей убили. Мама от укусов умерла, а я вот такая….  
Рассказывая, она, очевидно по привычке, опять повернулась ко мне правой стороной и строго спросила:
- Что это вы пели, больной?
- Вы замужем? - ляпнул я вместо ответа.
Не вникнув в суть вопроса, Ольга отрицательно мотнула головой, а я как будто всю жизнь только этого и ждал.
- Будете моей женой, Оленька! - удивляясь своей наглости, выпалил я, приподнявшись на руках. - У меня были женщины, но мне никогда не хотелось, чтобы кто-нибудь из них остался со мной навсегда. А тут, на тебе!
Румянец на щеках Ольги превратился в багрянец, глаза грозно сверкнули, грудь поднялась, набирая воздух для ответа, но неожиданно опустилась и строгий врач, превратился в обычную женщину:
- Ты выздоравливай сначала, жених….
     Мы виделись каждый день, подолгу разговаривали, но так, как будто не было того первого разговора. Рассказали друг другу о своей жизни - я о своём городе, она об Урале. Поведала мне о том, что было со мной после встречи с верхоянцами. Оказывается, у них в городе не было нужных условий лечения, и местный доктор сделал перевязку, вкатил ещё порцию снотворного, и меня вместе с Мозгляком отправили самолётом на Урал. Сутки я проспал после операции.
То ли Мозгляк, то ли верхоянцы наплели лётчикам, а те  остальным, что я голыми руками душил тварей как цыплят. В доказательство своих слов, тварь со сломанной шеей загрузили в самолёт вместе с нами. Уральские учёные обследовали её со всех сторон и теперь рвались в больницу расспросить меня, как я это сделал.
К ним присоединилось много желающих увидеть небывалого богатыря, но строгий доктор Михайлова гнала всех, даже представителей власти. Посетителей пустили через неделю, тогда-то я и рассказал им о воздействии музыки на тварей. Сначала мне не поверили, многие хихикали и перешептывались, ехидно улыбаясь. Но поскольку с потеплением первые стаи тварей появились у предгорья, то проверить мой рассказ оказалось очень просто.
Нашли Мозгляка, он всё это время проводил на химзаводе, запуская своё детище в производство. Первые партии порошка распылили самолётом над большой стаей, которую обнаружили на юге Урала. Когда его попросили дать «концерт» для тварей и объяснили зачем, он с недоверием отнёсся к просьбе, тогда, во время схватки, он пел с закрытыми глазами. Но эксперимент провели.
К стене города подошла стая тварей, вместо пуль на них обрушился звук из динамиков. Мозгляк пел, стоя у микрофона, а у стен города оцепенело злобное, но беспомощное воинство. «Уррааа!» - вырвалось из сотен глоток наблюдающих эту картину.  
     Никогда, ни один певец не был столь популярен и так быстро известен миру. В тот же день уральцы связались по радио со всеми, с кем смогли, и сообщили о результатах эксперимента. Многие не поверили, ну, ничего, поверят.
     С тех пор прошло полтора месяца.
     Сегодня я выхожу из больницы, поэтому спешу дописать рассказ, назовём это эпилогом.
       Порошок Мозгляка действует, самолёты летают всё дальше на юг,  распыляют его над стаями тварей. В тех местах, где обрабатывали территории раньше, лётчики наблюдают тысячи трупов.
На юге Урала нашли старый аэродром, устроили перевалочную базу, вместо ограды установили на вышке динамики, и постоянно крутят записи Мозгляка. Кстати, ему, оказывается, пришлось две недели по вечерам ходить в студию, где записали его песни. И теперь, все, кому не лень, ездят в тайгу, ищут тварей,