–Я давно тебя ждала, – врата открылись передо мной ещё до того, как я постучала. Всерьёз ждали. Это нехорошо, учитывая, что явилась я к ведьме.
Официально, конечно, она тут в тюрьме, за все свои интриги, что плела ещё со времён Великого Океана, но неофициально она тут на службе. Я знаю, мой отец обращается к ней за советом. Да и не только он.
–Здравствуй, Калипсо, великая из дочерей Океана! – я склонила голов в почтении, пропустив мимо ушей её фразу.
Калипсо я видела впервые. Я хоть и дочь Морского Царя, но всё-таки одна из очень многих его детей, а значит, я не могу позволить себе совершать необдуманные поступки и по своей воле являться туда, куда хочу. Я должна жить без глупостей, я должна быть умнее, чтобы обхитрить оставшихся претендентов на престол своего отца, чтобы обыграть всех…
Визит к наполовину опальной ведьме Калипсо тут не вяжется! Впрочем, вариантов у меня пока нет, сегодня я, быть может и сглупила, а быть может всё-таки обойдётся. Я оберегала свой визит, долго планировала его – сначала точно узнала через добрых слуг, где именно подводная башня Калипсо, потом вдумчиво строила маршрут – негоже моим будущим поданным знать, что я её навестила. И особенно Хотэму – старому воителю, ныне верному слуге. Он хороший слуга, но не одобряет дурных методов, а ссориться с ним и наводить на себя хотя бы тень недовольства того, кто всё ещё имеет авторитет среди нашей армии – это высшая глупость.
Поэтому по основной версии я в Храме Вод. Хотэм очень верит в бога – может быть это верно после всех битв, что он прошёл? Во всяком случае, его симпатию своей верой я привязала.
Демонстрацией веры, если быть честной.
–Здравствуй, Эва…– она стояла передо мной. Внешне – простая смертная. Красивая, с правильными чертами, но лишённая какой-либо царственности. Я даже решила, что это какая-то прислужница настоящей Калипсо, но вовремя разглядела на шее её знак Океана – одновременно пленение и связь с великой стихией.
Эва? Она знает моё имя. Впрочем, если она меня ждала – неудивительно!
–Я пришла за советом, – ещё у неё были необыкновенные зелёные глаза. Странно, обычно у детей вод глаза либо тёмные, либо голубые, либо карие, как у моего брата-приблудыша Бардо. Не выношу его – Морскому Царю позволено брать себе земную жену, но зачем признавать её дитя? И что хуже – зачем приближать его к трону? Неужели полагает Царь, что его дети и его подданные склонятся пред полукровкой?
Но ничего, в отличие от многих братьев своих и сестёр я не выказываю вражды Бардо. Если отец благоволит к нему – я тоже буду, рассчитаться всегда успеем. Терпение – мой путь к трону. И мозги.
–Знаю я зачем ты пришла, – вздохнула Калипсо, – всё знаю. Ждала тебя прежде.
Это было почти также оскорбительно как её зелёные глаза. Ждала она меня, видите ли! Опальная ждала живущую царевну! Но вслух ни слова.
–Проходи, – предложила Калипсо и посторонилась.
Я полагала, что её заточение больше похоже на заточение, что в её врата сложно будет попасть, что тут будут наши стражники, а в башне было пусто. Мягкий морской песок под ногами устилал лестницу, а внутри даже уютно устроено – тут тебе и кресла, и даже стол, и шкафы с книгами, и даже ковры…
Вот только всё это будто бы и не трогал никто. Когда в помещении живут – это всё равно видно, сдвигаются книги, ковёр стирается, передвигаются кресла, на столах что-то остаётся, а тут всё в идеальном порядке, точно просто поставлено и ожидает кого-то.
–Садись, – предложила Калипсо и сама села в кресло.
Я осторожно опустилась напротив. Кресло было жёстким. Я полагала, что оно такое же мягкое как у меня в покоях – всё было похоже вплоть до расцветки, но оно оказалось очень жёстким.
Видимо, в моём лице промелькнуло удивление, потому что Калипсо улыбнулась:
–Удивительно, да? У меня есть всё – кровати, одежда, ковры, столы, еда, посуда… вот только всё другое. Все кресла жёсткие и сделаны так, что долго не просидишь – тело начинает болеть. В кровати долго не полежишь – та же боль приходит. И не помогают даже подушки и матрасы – всё зачаровано на неудобство. И даже одежда, и посуда.
Я не поняла. Я про такое не слышала. Калипсо, видя моё недоумение, постаралась объяснить:
–Это наказание. Комфорт без комфорта. Мои платья мне жмут, я даже дышу с трудом. Мои вилки и ложки зачарованы на то, чтобы не брать больше самого малого кусочка. На простую тарелку супа уходит до получаса. Вдобавок и сама еда здесь гадкая, такая как у вас, только вкуса у неё нет. Вообще нет. Всё равно что жевать песок.
Звучало жутко. Я оглядела против воли комнату – комната как комната, всё при обстановке, но без обжитости, затем платье Калипсо – платье как платье, у меня таких…да я даже не знаю сколько!
–Это часть наказания, – Калипсо говорила спокойно, словно давно смирилась, но её зелёные глаза посверкивали, не позволяя мне поверить в смирение дочери Океана.
–Это как-то жестоко, – я не знала что сказать. В моём мире наказание было казнью или заточением, или тяжёлыми работами, или ссылкой на сушу, а то, о чём говорила Калипсо, было больше издевательством, пыткой, но очень утончённой. Кому это только пришло в голову? Неужели моему отцу?
–Это было коллективным решением, – усмехнулась Калипсо, – не переживай, царевна, такое чудовище как я заслуживает всего. И даже худшего.
–Я думала вы в тюрьме – со стражниками и решётками! – толком о преступлениях Калипсо я не знала. Одни говорили о попытки мятежа, другие о попытки сговора с сушей. Но это было давно, так что вспоминать уже можно было любые легенды, и выдавать их за правду – это я понимала. А сидящая передо мной простоволосая женщина в лишённом роскоши платье не походила на чудовище. Я не верила в её простоту, облик всего лишь облик, но всё-таки в слово «чудовище» не вслушивалась.
Вот я чудовище – я уничтожаю своих же братьев и сестёр, отдаляю их от трона, подставляю, плету интриги. А она? Сколько она тут сидит в опале? Да больше семи веков уже. Чудовище, сдавшееся на такой срок, перестаёт быть чудовищем и переходит в разряд беззубых хищников! Теперь при дворе не та обстановка, что она помнит. Так что пусть кусается, сейчас на одной силе далеко не уйдёшь.
–А куда я денусь? – удивилась Калипсо. – Мне нужна вода, а Морской Царь воду везде найдёт. И тех, кто от неё зачат тоже. Куда бежать? Да и зачем?
Так, хватит с меня этого пустословия!
–Я пришла к вам за помощью, – я перешла на деловой тон, одновременно пытаясь сменить позу. Спина начала затекать.
–Не поможет, – Калипсо заметила моё движение, – я так весь день. Лягу – больно, сяду – больно, пойду по этажам – от песка жжёт ноги. Сяду тогда – ноги пройдут, а вскоре тело заломит. Так и маюсь.
Я представила эту картину и меня передёрнуло. Это что же – она вообще ничего не может? И чем она тут занимается?
–Читаю много, – ответила Калипсо, словно прочтя мои мысли, но не успела я испугаться, как она поспешила объясниться: – у тебя лицо, царевна, легко читается. Я всё вижу.
–Тогда увидьте мой вопрос, – предложила я и всё-таки встала. Я, конечно, могу терпеть боль, но лучше постою.
Калипсо не двинулась с места, осталась сидеть, видимо, за долгие годы она научилась терпеть боль куда лучше, чем её гости.
–Вопрос у тебя…хочет знать быть ли тебе Царицей Морской, – она не смутилась.
Я тоже. Это очевидно. Нет, я люблю отца, но я смотрю на вещи с точки зрения рассудка. Он не вечен. Вода вечна, а мы нет. Мы пена морская. В неё уйдём. Так что мой отец умрёт однажды – хочу я этого или нет – не суть. Умрёт. И трон останется на его братьев и сестёр. Некоторых я уже устранила, некоторых ещё нет, кое-кто просто не опасен и далёк от Царя. Откровенно говоря, опасаюсь я Бардо-полукровку, Сигера-мерзавца и самого опасного врага и ещё Алану – она хоть и лёгкая и весёлая, да ещё и глупая, а в фаворитках отца долго держится – а кто знает воду? Вода сама себя не знает, от древности идёт! И потом, Морской Царь ещё может наследников наплодить или из ссылки кого вернуть.
Так что да – я хочу знать. Я хочу трон. Я хочу править и защищать своё Царство! Это преступление? Едва ли. Это забота о будущем. Я-то своих братьев и сестёр знаю!
Лучше отца иной раз.
–Ну так и что ты скажешь? – масок нет. Ты знаешь зачем я пришла, я знаю зачем я пришла. Дай ответ!
Но я улыбнулась. Вроде бы о пустяках говорим. Не надо грубить. Не надо резко разговаривать с нею. Это ни к чему. Надо быть мягче, надо быть сдержаннее – это единственный путь к успеху. Вода – это не только шторм и смерть, это ещё и жизнь, это ещё и истончение любого камня. И я вода. Самая настоящая. Я везде пройду.
–Я ведь помню тебя, Эва, – Калипсо глянула на меня своими возмутительно-зелеными глазами, – твой отец принёс тебя ко мне.
Я почувствовала как у меня защипали ноги. Сквозь туфли.
–Уже? – насмешливо спросила Калипсо, – ну постой пока можешь, а дальше садись. Пройдёт.
Она прочла по моему недоумению эту боль. Странное чувство, когда обувь не спасает тебя от тысячи впивающихся и с каждым мгновением становящихся всё более острыми песчинок.
–Да, он принёс тебя, – продолжила Калипсо таким тоном, словно ничего не случилось. Сама она так и продолжала сидеть в кресле. – Он всех ко мне носил. До тебя. Ты была последней.
–Всех? – я представляла себе это слабо. Да и на словах её было сложно сконцентрироваться. Ноги жгло. У меня появилось стойкое ощущение, что я стою на чём-то горячем. Но взгляд находил всего лишь мягкий морской песок… – Всех? Зачем?
–Спросить, что будет, – объяснила Калипсо.
О-па. Вот тебе и щукин день!
Но удивилась я мало. Не до удивления когда больно. Со стоном опустилась в кресло, ноги сразу же отпустило.
–Какая дрянь! – я выдохнула, – и так всегда?
Калипсо встала, видимо, теперь ей всё-таки стало больно сидеть:
–Всегда. Каждый день. Каждый час. Я маюсь, меняя место, пока не настигнет боль. Я научилась лежать до десяти минут, сидеть до пяти, а стоять так могу и по полчаса.
–А спать? – меня интересовало не это. Я вообще не хотела ничего спрашивать о самой Калипсо, когда шла сюда. Но сейчас у меня были вопросы. Как вообще можно жить в таком состоянии?
–Спать также, – глухо отозвалась она, – от того я буду говорить кратко, чтобы не утомлять тебя, царевна. Твой отец прежде всего Царь, а потом только отец. Ты знаешь, он готов жертвовать своими детьми во имя своего царства.
И во имя своей гордыни тоже. Но про это я промолчу. Негоже дочери так говорить. Тем более, если дочь прикидывается почтительной и любящей.
–Он сам хотел знать, кто будет достоин трона, – продолжила Калипсо. Я почувствовала, как у меня от напряжения взмокла спина. Оказывается, спинка кресла не давала мне расслабиться и теперь давила на меня. Но это ещё можно было терпеть. – Кто станет великим воином, кто станет гадателем…
–Да скажи ты наконец! – огрызнулась я. Боль пришла неожиданно. Накатила волной, отозвалась по спине. Я встала. – Вот же ж…
Калипсо смотрела на меня с печалью. Но её печаль меня не трогала. Не до того когда больно.
–Ты будешь царствовать, Эва, – сказала она тихо. Очень тихо. И её зелёные глаза потухли. – Ты займёшь трон.
Я была готова к уговорам, к насмешкам, к тому, что мне долго придётся объяснять, что я не желаю зла своему народу, просто в последнее время Морской Царь, нет, не Царь, а мой отец
