Изы, как всегда, нет. Ида её без памяти любит, ведь кроме матери у неё совсем никого, а мать уже не переделаешь. Проверено временем.
Нет, Иза свою дочь обожает. Это же её кровиночка, да к тому же её копия. Так все говорят. Но ей хочется верить, что дочери повезёт больше. Ну, что из того, что у самой мужа нет, своего угла, хорошей работы тоже нет, зато дочке перепадёт. Она-то наверстает, так заживёт, и за себя, и за мать свою непутевую. Это будет (надо, надо верить, как же без веры-то), но не сегодня, даже не завтра.
А пока… Ида до последнего ждала маму, а та всё не шла. Девочка не из пугливых, но в последнее время что-то не любит одна оставаться. И барак этот… Они позарились на него из-за дешевизны и находится он почти в центре. И то, что хозяйка сама в деревне живёт, тоже сыграло не последнюю роль. Иза не любит, когда её контролируют, вернее, она в себе (в равной степени и в дочери) не уверена. Мало ли что они могут выкинуть в любой момент. Тоже проверено временем.
Ида не комплексует, водит своих подружек (и не только) в свой вонючий барак, а им-то какая разница, лишь бы хата была. Хоть бы предупредила мамаша, что не придёт, такая хата пропадает. Это она нарочно, чтоб хата провалилась. Хоть она и лох, но её не проведёшь – учёная уже.
«Эх, мамочка ты родная. Что делать-то? Может, ещё придёт, хотя автобусы уже не ходят, а лишних денег у неё хронически нет. А сон всё не идёт. Рассуждая вслух, можно хоть на какое-то время отвлечься.
Сыро в квартире, смутно на душе. Холодно, да и немного голодно. А вдруг с ней что-нибудь случилось? Иза только с виду боевая, а по жизни лох лохом. Каждый может её обидеть, задеть, завладеть. Хотя на что позарятся-то, уж, не на неё ли саму?
Это ей она кажется старухой, а на самом-то деле, Иза ещё ничего. Худощавая, длинноногая, ясноокая – уж очень часто их за подружек принимают, что бесит Иду, а Изе приятно. Дочь вся в мать. «Но в улучшенном варианте», - хвастается молодящаяся мамаша. Это пока она немного угловатая, нескладная. Она же ещё подросток. Сама себе непонятная… То рвётся к парням, то шарахается от них же. «Вся в мать…» - шипят вслед недоброжелатели. А мать до сих пор верит во всякую чушь, даже позволяет себе влюбляться, и, как правило, не в тех, в кого надо. Сама Иду ругает: «Я б на твоем месте с такими крутила!». Интересно, каких «таких» имеет она в виду? И, главное, где она их видит?! В этом деле Ида уже пессимистка, хотя в душе всё же надеется… на чудо. Это только кажется, что Иза неисправимая оптимистка, в душе-то она давно ни во что не верит. Чтоб как-то дочку поддержать, она пытается вдолбить в её хорошенькую головку клише призрачного счастья. «Всё будет, ты только жди…». Сама, видать, до сих пор ждёт.
Они молодцы, держатся изо всех сил, другие бы давно опустили руки от такой жизни, мягко скажем, беспросветной. За примером далеко ходить не надо. Хозяйка этой конуры – учительница английского со стажем, как сама представилась, оказалась самой натуральной алкоголичкой. Она, в самом деле, преподает где-то в районе, но часто сюда приезжает. Тут-то отрывается от души, какие уж там «finite forms of the verb» и «the future perfect tense». Иза выпивает, да Ида сама не прочь, но чтоб так пить, извините, это уму непостижимо.
Как может педагог с высшим образованием за несколько дней превратиться в какое-то нездешнее существо, такое вонючее, как и этот барак. «Я здесь хозяйка, это мой дом! Что хочу, то и делаю». Она и делает, что хочет – водит, кого хочет, пьёт и жрёт за их счёт, да ещё измывается над ними же. Иза терпит (на то и лох), Ида мычит. «Цыц, малявка! Тебя и не спрашивают», - педагог слова не даст сказать.
Вот Ида и боится, хозяйка ещё в городе, в любой момент может заявиться. Ещё неизвестно что может привидеться… Говорят, что вся в Изу, да вот есть ряд отличий или природа немного ошиблась, или подшутить решила. С некоторых пор девочка видит то, чего не видят другие, и слышит тех – других. И не знает, кого больше бояться – и тех, и других? С Изой легче, как-никак не одна, и при ней ТЕ, затихают, замирают. Иза – она шумная, слишком живая для них. Может, это из-за барака? Он кишит ими, вот она и видит.
Стоп! Что это?! Кто-то скребется… Ида не дышит. Нет, реально кто-то ходит. Или до этого чуть-чуть поспала и в это время кто-то зашёл. Но дверь-то по старинке изнутри на крючок закрывается. Значит, опять. Их-то что бояться, просто немного жутковато, а так они ничем навредить не смогут. Сила нечистая не плечистая.
Нет, реально кто-то ходит! «Кто здесь?». А вдруг воры? Темно-то как. Молчит, зараза. Явно не с благими намерениями товарищ. Хозяйка пьяная, вор обнаглевший или отупевший леший? «Кто это?!» – Ида идёт напролом. И в кого она такая, безбашенная.
Невидимка-то живая – дышит и так близко. Нет, это не леший, очень уж реально перегаром прёт. Училка, блин! Что за шутки? А зачем руки распускать, тискать-то зачем?! Эта алкоголичка совсем что ли офанарела. Ой, ой, ой! Полегче что ли. То-то мать говорила, что хозяйка у них с сюрпризом. Как-то пили они вместе. И вдруг Изе привиделось, что хозяйка превращается в мужика. Или привидение барачное заодно с хозяйкой. Нет, так дальше жить нельзя, надо ноги делать.
«Эй, ты чего?» – невидимка все активней. Бедная Ида не знает, что и думать. Её же насилуют! Караул! Есть же на свете соседи. Там такой бугай, какому сам леший не проблема. Лишь бы вырваться, лишь бы не даться этой… этому. Это Иза лох, а Ида за себя постоит, и драться умеет. Чудом вырвалась в общий коридор.
«Откройте, пожалуйста, меня тут насилуют, убивают!» – барабаня соседям в дверь. И чудо – дверь открывается, сосед с топором выскакивает. Не каждый день малолеток насилуют, понимаешь. Тут из Идиной квартиры выскакивает… какой-то парень. Нарвался на топор, не растерялся, выбежал вон. Ладненький, чуть старше Иды, светленький, почти пай-мальчик. Сосед глазами хлопает, Ида чуть ли не улыбается. Насильники разные бывают, можно было и без топора разобраться. Темно было, вот и не разглядела Ида своего мучителя.
Утром Иза пришла, шуму было много, это она умеет. И хозяйка нашлась, наконец-то оклемалась, не век же водку жрать. Ну и воняет же от неё, обмочилась что ли вдобавок. Ида только улыбается. Но какие у неё шансы? Мальчик сюда разве сунется. Знала бы мать, чему улыбается дочь. Она следствием занялась и вычислила насильника! Ида замерла. Неспроста он сюда заявился. Хозяйка нехотя признается: «Да, это мой знакомый. Можно сказать, родственник», - с бодуна все честные.
Стоит только захотеть и весь мир будет твой. Счастье так близко. Иза нашла мальчика, да так надавила на него (он тут же согласился возместить моральный ущерб), что вскоре нарисовалась и его мамаша. У него условный срок, то да сё – бойкая она у него. Да они же землячки, якут на якута заяву не закатит. До того разговорились, что узнали под конец, что они родственники. Выходило, что Кеша (так зовут почти насильника) – брат Иды! То-то они похожи. А у якутов родственные чувства очень сильно развиты, равно и земляческие.
Какая уж там заява, родственников надо любить, помогать друг другу. Они и в самом деле помогли – жилье бесплатное нашли. Прощай, алкоголичка с педстажем, барачок с призраками и не только. Статус у них чуть выше, жизнь прекрасна, только вот дети не ладят. Ида больше не улыбается, Кеша её вовсе избегает. Ничего, всё ещё образуется. Родная кровь всё-таки. Была попытка изнасилования. Только об этом никто и не вспоминает. Уж не привиделось ли Иде? Вот-вот начнётся полоса везения, и Изе так хочется верить, что всё хорошо. Дай бог, дай бог.
