Борей и его оппонентом, как между двумя проводниками скапливается статическое электричество и вот-вот случится взрыв. Но Михаил Абрамович, утерявший было на миг инициативу безусловного ниспровергателя невеж, перегруппировался и вполне резонно задал Боре вопрос.
– Ну, раз Вы между здесь, тогда скажите - о чём я сейчас говорил?
– О фундаментальных принципах автоматического управления, - ответил Боря.
– Таак, и сколько Вы знаете этих принципов?
Боря пытался хоть что-нибудь наскрести в сусеках своего головного мозга относительно заданного вопроса, но ничего не мог вспомнить, так как лекцию, посвящённую этой теме, он слушал вполуха, полагая, что тратить внимания на такие пустяки, где нет формул, не стоит.
Лепший друг Бори - Лёня Климочкин пытался, было, выручить товарища, показывая ему исподтишка три пальца, но Абесгауз заметил это,
- Климочкин, замолчите свой рот и перестаньте сказать этому молодому человеку за вопрос, который ему был задан.
Боря был уничтожен. Зафиксировав торжествующим взглядом свою победу, Михаил Абрамович сменил гнев на милость и сказал, что прощает Боре дерзость, но заставит таки его знать теорию автоматического управления досконально.
С тех пор Боря находился под неустанным вниманием Абесгауза. На практических ли занятиях, на лекциях ли Михаил Абрамович постоянно раза по три четыре поднимал его и спрашивал всё ли понятно студенту Файбушкину в изучаемом материале. Бедный Боря, привыкший жить, как и большинство студентов, весело от сессии до сессии, в те дни когда в расписании стояло ТАУ, чувствовал себя загнанным кроликом.
Старания Абесгауза не пропали даром – его подопечный стал одним из самых компетентных в предмете студентов; к нему стали обращаться за помощью однокашники, если чего-то не записали на лекции или вовсе пропустили её, либо что-то не поняли. Иногда Михаил Абрамович, прервав лекцию, поднимал Борю и спрашивал того, что он думает по тому или иному вопросу в связи с полученными ранее знаниями по предмету. Боря, вздохнув, вставал и говорил,
-За это я имею сказать следующие соображения,- и излагал своё мнение.
Михаил Абрамович благосклонно и чуть ехидненько улыбался и комментировал ответ Бори,
- Файбушкин, Ви говОрите как биндюжник с привоза, но таки всё правильно.
К экзамену по теории автоматического управления Боря, вышколенный Абесгаузом в течение семестра, не готовился, полагая, что и так всё знает чуть ли не наизусть.
Настал день сдачи; Боря пришёл, когда большая половина группы уже сдала экзамен.
– А, вот и восходящее светило науки,
- многозначительно улыбаясь, произнёс Абесгауз вместо ответа на Борино: - «Здрассте, Михаил Абрамович». – Так, Боря, берите билет и садитесь вот за первый стол передо мной. Я знаю, что Ви таки мастер списывать, поэтому чтоби не делать Вам нервы, в профилактических целях я и сажу рядом с тут.
– Чего списывать, я всё и так знаю за предмет, едва не наизусть, - улыбнулся Файбушкин.
– Ну, сейчас будем посмотреть, Боря.
Боря всё рассказал по билету и ответил на все дополнительные вопросы. Михаил Абрамович взял в руки Борину зачётку, потом положил её на стол и сказал, - помните, Боря, что я сказал, что Ви будете знать мой предмет досконально.
Боря кивнул.
– Так вот, дайте мне определение передаточной функции динамического элемента и приведите полностью преобразование Лапласа.
Боря написал конечную формулу, - вот, Михаил Абрамович, - показал он лист с формулой .
Нет, Боря, полностью весь вывод. Я ведь весь вам давал на лекции, а Ви всё записали, таки да?
Зачем вывод, Михаил Абрамович я же знаю конечный результат, - попробовал вывернуться Боря.
–Ну, мы же договорились - досконально. Идите, готовьтесь, пересдача завтра в девять здесь же.
Потрясённый Боря взял свою зачётку и, молча, вышел из аудитории.
Экзамен по ТАУ был последним в зимней сессии и студенты не расходились в ожидании последних сдающих, чтобы отметить окончание сессии в кафешке. Факт провала Бори потряс всю группу; высказывались различные предположения, но все в конце концов сошлись на том, что это иезуитская месть Абесгауза Боре за его выходку в начале семестра. Боря, к которому за консультацией по предмету обращались однокашники, был единственным не сдавшим экзамен.
– Что, Боря пойдёшь готовиться? – поинтересовался кто-то из студентов.
-Сейчаз, разбежался, - криво усмехнулся Боря.
– Тебе же завтра Абесгауз пересдачу назначил, - напомнил лепший друг Климочкин, - как ты думаешь сдавать?
- Спишу, - спокойно ответил Файбушкин.
Группа отметила сдачу сессии в кафе, потом пошли в общежитие; закончили отмечать уже за полночь. Климочкин всё время переживал как Боря будет сдавать, но, в конце концов напился и уснул.
Утром, ровно в девять Абесгауз появился в фойе института, где на скамье возле раздевалки для студентов уже сидел не выспавшийся Боря.
–Вижу, вижу, Файбушкин, что Ви всю ночь всухомятку гризли таки сухие формулы Лапласа.
Боря устало кивнул и прикрыл рукой разверзнутый в зевке рот.
- Ну, пойдём голубчик, посмотрим, как Ви подготовились.
Михаил Абрамович уселся за свой стол, жестом показал Боре на стол перед собой.
- Пятнадцать минут на подготовку Вам хватит Боря? – Вежливо осведомился мучитель.
Туда и обратно, - ответил Боря.
– Как это? – Удивился Абесгауз.
– Ну, запишу ещё в обратном порядке.
Экзаменатор сел за стол, достал из портфеля «Институтский вестник» и стал листать его, не забывая бдительно поглядывать за Борей. Файбушкин принялся писать, время от времени то потирая виски, то задумчиво глядя в затянутое льдом окно, то рассматривая что-то в углах аудитории. Абесгауз отслеживл все движения Бори; тот медленно, но уверенно писал символы формул на тетрадном листе, который ему выдал экзаменатор.
–Дай-ка мне твою авторучку, - вспомнил вдруг о Бориных талантах Михаил Абрамович.
Повертев в руках простецкую шариковую авторучку Бори, Абесгауз положил её
возле себя на стол и взамен дал ему свою, которая заправлялась чернилами. Боря укоризненно посмотрел на тирана. Поймав его взгляд, Михаил Абрамович сказал, что это нужно для чистоты эксперимента.
Ровно через пятнадцать минут Боря передал экспериментатору листок, исписанный формулами с двух сторон.
– Это вот сам вывод, а это, - Боря перевернул листок, - запись в обратном порядке.
Абесгауз прочитал записи на обеих сторонах.
– Как, как ты Боря это сделал?
- Таки вашим паркером, ребе, - устало пояснил студент, возведя экзаменатора в сан.
Абесгауз понял Борин юмор, но даже не отреагировал; он с растерянным видом разводил руками перед собой и повторял,
- Как, как ты мог так досконально всё списать у меня на глазах? Признайся, Боря,- переходя на панибратское «ты», чего в обращении со студентами за ним раньше не замечалось, вопрошал экзаменатор.
–Я не списывал, я всё выучил за ночь.
– Боря я тебе поставлю оценку, но признайся – как ты списал?
Боря на провокацию не повёлся.
- Делайте что хотите, но я ничего не списал, Вы же сами видели.
Абесгауз ещё раз в недоумении вздохнул, взял Борину зачётку и молча, поставил ему 4 (хор).
– А сюдой, - показал Боря пальцем на бланк экзаменационной ведомости.
Вот Боря, - Михаил Абрамович поставил четвёрку в ведомость, - ну теперь скажи мне, как еврей еврею - как таки ти это провернул?
Боря, бросил уставший взгляд на удручённого Абесгауза, снисходительно улыбнулся и сказал с серьёзным видом, - научный подход к вопросу.
-Какой научный подход? Не смеши меня, Боря, где ты и где наука.
– Ви, безусловно, слушали за белый шум, Михаил Абрамович, ну не в смысле частот звукового диапазона, а если рассматривать этот феномен по аналогии с фоном отображаемым от белого листа бумаги.
Абесгауз приоткрыл рот от удивления,
- Как это?
– Вон, - показал на доску за спиной экзаменатора Файбушкин.
Михаил Абрамович повернулся, бросил взгляд на доску, - Что вон? Ничего не вижу.
–А доска?
–Что доска? Ну исписана вся, ну и что?
– Так это и есть белый шум для всех, кто на неё смотрит. А я записал там то, что нужно мне.
- Где? – Абесгауз подскочил со стула, протёр платочком очки и стал внимательно разглядывать доску.
– Шо ти где тут написал? Шо ти мне голову делаешь? – пряча свою беспомощность за еврейской шуткой, вопрошал ничего не понимающий Михаил Абрамович.
– Следите за руками, - Боря подошёл к доске и стал тыкать пальцем в разные места доски. Эль большое, квадратные скобки, в них икс, в круглых скобках –пэ, закрываем квадратные скобки.
Абесгауз жестом остановил Борю и принялся сам искать символы формулы. Обнаружив следующий нужный символ в абракадабре цифр и латинских букв на исписанной доске, он произнёс восхищённо, - мерзавец, каков мерзавец, а!
Михаил Абрамович цокал языком, качал головой, подтянул штаны, повздыхал и спросил наконец,
- Ну. а когда ты это успел написать?
– Пришёл к половине девятого и написал, чего тут хитрого, - пояснил Боря, глядя честными глазами на Михаила Абрамовича.
Абесгауз сидел за столом, подперев рукой голову, и что-то думая, смотрел отрешённо на Борю.
- Досконально, досконально, - повторял он толи восхищённо, то ли с досадой.
–Та не расстраивайтесь Вы так, - Боря взял тряпку, стёр всё с доски и стал писать, начиная с левого верхнего угла всё, что пять минут записал на листке.
Михаил Абрамович совершенно ошалевший, смотрел на то, как Боря, не торопясь, выводит мелом аккуратные цифры и буквы.
– Это шо? Это ти таки выучил, знал и морочил мне голову! – Возмутился преподаватель, - но когда ты успел, вы же наверняка отмечали всю ночь сессию.
– Ну, таки я ведь уже третий раз пишу - пора бы и запомнить, - пояснил Боря
-Третий раз? Всю эту этажерку всего третий раз, да ты вундеркинд Боря. Мне понадобилось на это три дня, - на волне удивления, признался Абесгауз.
Дед мой тоже считает, что я вундеркинд, - улыбнулся Боря.
– А как зовут твоего деда?
– Моисей Львович Зингельшухер, - ответил Боря, ну это по матери дед, - заметив вопрос в глазах преподавателя, пояснил он.
Ну, так бы сразу и сказал, - Михаил Абрамович утвердительно покачал головой, будто подтверждая какую-то свою мысль, и неожиданно сказал,
- Знаешь что Боря, я приглашаю тебя к себе в аспирантуру после пятого курса. У меня сейчас есть, конечно, очень умные ребята, но фантазии у них никакой. Подумай, а с распределением я всё улажу.
- Спасибо за предложение, я таки внимательно подумаю, - Боря вежливо склонил голову.
У нас тоже были преподы которые запомнились на всю жизнь... Написано очень хорошо, колоритно!
