Алька

  Она одна. Уже четвертый день мама не возвращается. Папу не видела так давно, что черты его лица стёрлись в памяти. Только плечи его Алька помнила, да руки сильные и добрые. Как он брал её на руки помнила, и поднимал её высоко над своей головой, кружил, а потом сажал на шею. Маленькая Алька становилась выше всех. С папиных плеч она видела, что в соседнем дворе курицы забрались на крыльцо, и, пока тётя Матрёна не видит, клюют из чугуна картошку, сваренную для кабанчика Яшки. Тогда она звонко кричала: " Тётя Мотя, тётя Мотя! Курочки на крылечке!" Соседка выбегала из дома: " Кыш! Кыш! Ишь, какие! Только отвернёшься - а они уж тут как тут." Потом поворачивалась в сторону Алькиного двора и заводила: " Ой, да какая же девочка хорошая, большая выросла, помощница да отрада родителям."
  Только родителям Алькиным не до неё было. Папа всё чаще прикладывался к бутылке. Однажды мама не выдержала. Собрала Алькины вещи в узелок, запихнула свои пожитки в сумку, и ранним утром ушли они из деревни.
  Первое время жили у маминой подруги. Пока мама искала работу, Альку на улицу не выпускали, потому что следить за ней было некому. Целыми днями сидела девочка взаперти в душной комнате. Как ей не хватало деревенского простора и свежего воздуха, запаха трав, который ветерок приносил из-за околицы, где набирал силу цветущий луг. Там, в Старом Серёжкино, остался друг Димка. Он приходил к Альке каждый день. Дворовый пёс по кличке Мальчик уступал им свою конуру, забирался на её крышу, и оттуда наблюдал, как они играли в семью. Хорошую семью. Димка был папа, Алька - мама. Куклы были дочками. Фантики от конфет - денежками. Алька отправляла Димку в магазин. Магазин был игрушечный, в котором Алька каждое утро обновляла ассортимент. Она собирала цветы и травы, связывала их в пучки и аккуратно раскладывала на досках, которые давно лежали горой во дворе. Ромашки - были у них за хлеб, медуница - сыр, иван-чай Алька сушила и складывала в коробку - это был чай. Молоко она делала из одуванчиков. Димка внимательно слушал Альку, когда она давала травам названия продуктов и ни разу не ошибся. Продавщицей была кошка Люська. Она лениво лежала на боку и хватала лапой фантики, которые ей приносил Димка. Он просил у нее игрушечный хлеб, молоко. Она в ответ зевала и щурилась. Димка понимал, что сделка состоялась и складывал продукты в майку, удерживая её край, чтобы донести до домика в целости и сохранности. Алька варила из продуктов суп и кашу, раскладывая тюрю из трав по кукольным тарелочкам и кормила свою семью.
    Однажды во время игры Алькин папа вышел из избы во двор. Он сильно шатался. Еле дошёл до досок, сложенных в углу двора, сел на доску, на которой Алька расположила магазин и закурил. Люська фыркнула, спрыгнула с доски и ушла. Алька подбежала к нему.
- Папа, поиграй с нами. Будешь продавцом?
Тот пьяно хохотнув, утвердительно мотнул головой.
- Пап, смотри внимательно - это хлеб, это молоко, это конфеты. Не перепутай!
- Конфеты? Молоко? А водка есть? А?
- Нет, дядя Миша, в нашем магазине водки нет, - Димка смотрел прямо в его помутневшие глаза.
- Ишь ты! Водки у них нет! А я тебе так скажу, малец! Спуску не давай бабам! Всё норовят на шею сесть, а как сядут - не спихнешь! Душат, душат! Никакой жизни нет! Вот посылает она тебя в магазин, а водки нет! Это как?!
- Ах ты, сволочь! - Алькина мама, вернувшаяся с поля, где который день работала на свекле, услышала слова мужа.
- Скотина! Ты чему детей учишь! А?!
Алька побледнела и выбежала на улицу. Ей захотелось убежать далеко-далеко, чтобы никогда не видеть глаза, сочувствующие глаза Димки.
  После этого случая, они с мамой и уехали из деревни. С тех пор прошло несколько лет. На строительном комбинате, где мама устроилась штукатуром, им дали комнату в общежитии. Алька пошла в школу. Ученье ей давалось легко. В школе она чувствовала себя лучше, чем дома. Наверное, потому, что дома у неё не было. Была пустая неуютная комната, в которой Алька всё чаще оставалась одна.
  Мама пыталась устроить личную жизнь. Но мужчины, как на грех, ей попадались пьющие. Незаметно она и сама начала спиваться. В такие дни мама пропадала надолго.
  Алька записалась в школе на все кружки, какие только были. И драмкружок, и кружок по рисованию, и по пению, и по лепке, и по вязанию, и даже авиамодельный кружок - все были записаны в её самодельном блокнотике. Не хотелось покидать уютных стен школы, пока был открыт хотя бы один кабинет.
  Мама четвертый день не возвращалась домой. Никогда Алька ещё не чувствовала себя такой одинокой. Нет рядом верного друга Димки. Нет бабушки, которая гладила шершавой ладонью по Алькиным волосам и глуховатым голосом напевала колыбельную на непонятном языке. Иногда она учила Альку вышивать. Алька поискала глазами свою сумку из кусков холстины, которую ей сшила бабушка. Перед отъездом она успела положить в неё бабушкино полотенце, по краю которого бежал узор. В нем не было ни начала, ни конца. Травы и цветы сплетались в гнездо, из которого вылетала птица, за ней летели птенцы, за птенцами тянулись травы и цветы. Этот узор Алька могла рассматривать бесконечно. Казалось в нём скрыта какая-то песня, какая-то тайна, какая-то дверца...
    В дверь постучали. Алька быстро убрала вышивку обратно в сумку.
- Кто там?
- Алька, я это, Галя.
Девочка открыла. В комнату вошла девушка, живущая в соседней комнате.
- Мать не приходила?
- Нет.
Глаза девочки наполнились слезами, но она упрямо вздернула подбородок и резко отвернулась. Не хотелось, чтобы её жалели.
- Кушать поди хочешь?
Желудок жалобно взвыл, но Алька уже привыкла к этому.
- Нет, спасибо. Я ела в школе.
- Ела она! Когда это было? В обед? А сейчас уже поздний вечер. Пойдём на кухню, согрею тебе вчерашнего борща, поешь, есть ещё каша, утром варила.
Галя подошла ближе и, заметив покрасневшие от слез глаза девочки, сказала мягко:
- Ну чего ты? Пойдём, Алька.
Девочка послушно последовала за соседкой.
Они прошли по заставленному тазами и коробками коридору на общую кухню. Галя открыла холодильник, достала из него кастрюлю. Потом потянулась за тарелками в свой шкафчик, который предварительно открыла ключиком.
- Мало ли.., чтобы никто не трогал мою посуду, - сказала она Альке, хотя та ничего не спрашивала.
Галя зажгла две газовые конфорки, на одну поставила чайник, на другую - кастрюлю. Потом присела за стол рядом с Алькой.
- Как в школе дела?
- Хорошо.
- Двоек нет?
- Нет.
- Молодец! Учителя про маму знают?
- Нет.
- Если узнают, могут ведь и в опеку написать. Мать лишат прав, тебя в детский дом отправят. Может, так лучше для тебя будет?
  Алька взглянула на девушку. Галя моложе мамы, стройнее и выше на полголовы. Глаза ее светлее и больше маминых. Но в школе Алькину маму ни разу никто не видел с того дня, когда она принесла ее документы для зачисления в первый класс. Сейчас Алька уже в третьем.
И девочка решилась.
- Галя. Не лучше. Не лучше мне будет в детском доме. Мама совсем пропадет без меня. Стирать умею. Готовить ты меня научи, хорошо? Галя, помоги мне, пожалуйста!
Галина, порывающаяся снять кастрюлю с плиты, опустилась на стул.
- Готовить? Научу, конечно! Но …
- Галя, у нас завтра будет праздничный концерт, я буду петь песенку про маму. У всех мамы придут. Если моей не будет, то учителя точно заподозрят неладное. Я замучилась выдумывать причины, почему она не приходит в школу. Ни на одном собрании ее не было. Галя, сможешь завтра к шести вечера в актовый зал подойти? Прошу тебя...
Галина озадаченно смотрела на взволнованную Альку.
- То есть, ты хочешь выдать меня за свою маму?
- Да. Я выступаю пятой по очереди, спою, потом спущусь в зал, подойду к тебе. Елена Николаевна, это наша учительница, увидит тебя и не больше не будет спрашивать, почему мама не приходит.
- А потом? Алька, а потом что? Как ты потом свою маму учительнице покажешь?
- А если меня отправят в детский дом, то это потом не наступит никогда.
Галина во все глаза смотрела на Альку. Закипевший борщ приподнял крышку и громко возмущаясь, залил газовую конфорку.
Галя кинулась к плите.
- Ой! Стой! Не убегай!
Она выключила газ и под клокочущим паром чайником, ловко отставила кастрюлю в сторону, протерла начисто плиту. Разлила борщ по тарелкам, нарезала хлеб, подала Альке ложку.
- Ешь. Я приду завтра.
- Ура! Спасибо!
Повеселевшая девочка с аппетитом принялась за еду.

На следующий день после работы Галина забежала в промтоварный. Предпраздничная смена была на час короче, и до концерта ещё оставалось время. Она пошарила глазами по прилавкам, не найдя ничего подходящего, подошла к витрине.
Глаза разбегались от разнообразия значков, брошек, пуговиц, и всего-всего для рукоделия. Вдруг она увидела. Птицу. Ещё птенца. Он тянул шейку и крылья, пытаясь взлететь.
- Что-то выбрали?
Около Галины стояла продавщица.
- Да. Мне вот этот значок.

Положив покупку во внутренний карман пальто, она забежала домой. Сначала подошла к соседней двери, где жила Алька с мамой, постучала, прислушалась - тишина. Наскоро перекусив, поспешила в сторону Алькиной школы.
На сцене актового зала шла подготовка к праздничному концерту. Восьмиклассники украшали сцену надутыми шариками, десятиклассники укрепляли на стене плакат, сделанный своими руками: "Рады видеть вас!"
- Кто додумался написать приветствие прописными буквами???
Лидия Сергеевна, бессменный завуч школы, в который раз задавала этот вопрос, перекрывая голосом настраиваемые в этот момент микрофоны.
У заглавной прописной буквы Р шляпка оказалась плоской и вытянутой в сторону зрителей, напоминая шляпку заглавной прописной буквы Г, таким образом превращая слово рады в гады. Никто не решался взять на себя ответственность за такое. Алька, готовящаяся к репетиции своего номера, тихонько хихикнула, прочитав надпись на плакате.
- Выступает Комсомольское трио, готовится Ткачёва.
  Услышав свою фамилию, Алька подтянулась ближе к сцене, где уже пели три девятиклассницы. Их песня, разложенная на три голоса, собранная воедино чистыми голосами, звучала так необычно красиво и пробирала Альку до мурашек.
Она так прониклась исполнением, что не сразу услышала, что вызывают уже её.
- Ткачёва! Александра Ткачёва! Песенка мамонтенка.
Она выдохнула и шагнула вперёд.
Встала в шаге от микрофона.
- Подойди ближе, ближе...
Она стояла, не шелохнувшись, зная, что стоит там, где надо.
- Ладно. Пусть стоит, где стоит. Давайте музыку.
Ирина Константиновна, руководитель вокального кружка, заиграла вступление.
- По синему морю, к зелёной земле
Плыву я на белом большом корабле...
Чистый, как родник, голос Альки взлетал под потолок, звенел и катился по сердцам слушающих, пробирая до мурашек и наполняя светлой грустью и яркой радостью.
- Это кто поёт?
- Не знаю.
- Маленькая, а какой голос сильный.
- Это моя соловушка, моя ученица.
Елена Николаевна с гордостью смотрела на Альку.
- Талантище у тебя в классе! В музыкальной школе учится?
К Алькиной учительнице подошла Маргарита Аркадьевна, директор школы.
- Нет, она кружок пения наш посещает, сама песню выбрала, говорит - мамина любимая.
- Вот мама порадуется сегодня, послушает, как дочка поёт.
К ним подошли ещё учителя, все слушали Альку, затаив дыхание.
Зал был полон. Ни одного свободного места. Галина