2005. Новая Реформация. Возможна ли она?

Откровения, и чтобы жить согласно с ним, то у наших духовных деятелей, что у старообрядцев, что у никониан, и речи не было о переводе на тогдашний народный русский язык ни Священного Писания (Ветхого и Нового Завета), ни Священного Предания (догматических решений Вселенских Соборов и богословских сочинений Святых Отцов), речь шла лишь о «справе» сугубо вторичных, «технических» богослужебных текстов, детально описывающих всю совокупность обрядовой стороны дела, точное и буквальное следование которым и считалось спасительным для православного христианина.

В реформах Никона, с благословения царя Алексея Михайловича, не было настоящего духовного поиска, поиска подлинной экзистенциальной религиозности (как это было в Европейской Реформации), соответсвенно, не было и настоящего духовного творчества, равно не было, и не могло быть, любви, без которой нет, и не может быть, религии и веры, равно и церкви как единой духовной семьи.

Причины церковных реформ в Московском царстве были, по сути, чисто мирские, лишь оболочка их была религиозной, и все честные и искренние люди, действительно желающие Правды и радеющие за неё, во всех классах тогдашнего русского общества, это если не поняли, то почувствовали, почувствовали самим сердцем, и воспротивились принятию этой спускаемой сверху и насаждаемой властью лжи.

Инициатива Европейской Реформации шла снизу, от народного поиска Правды; а инициатива событий Раскола шла сверху, от самой светской и церковной власти, которая, разумеется, не ожидала всех печальных последствий от попытки введения своих церковных «новшеств», не ожидала, насколько глубоко они расколют и церковь, и общество. Но не всегда народ ведёт себя как стадо послушных баранов и овец. Народ, в значительной массе своей, отказался принять за обязательную правду очевидную ложь.

И понятно, что и там, и тут, и в Европе, и в России, в форму религиозного протеста выливался мощнейший протест моральный и социальный, требование социальной справедливости. Жить по Богу — значит жить и поступать по справедливости. Идти против Правды и Справедливости — значит идти против Бога.

Конечно, современному наблюдателю бросается в глаза чрезвычайная мелочность тех видимых причин, из-за которых шли столь яростные и кровопролитные споры во времена церковных реформ патриарха Никона (как то: писать «Исус» или «Иисус», креститься двумя или тремя перстами, из-за чего все верующие в «Исуса» и крестящиеся двуперстием были преданы анафеме).

Хотя уже давно отмечалось, что сущность всех этих споров сводилась к одной проблеме:

Кто есть носитель религиозной истины: власть — или народ?

И здесь стоит поставить вопрос и так:

Кто из них — власть или народ — является носителем Русской Идеи?

Об этом писал и философ Владимир Соловьёв, и многие наши историки и философы.

За стремлением исправить русские богослужебные книги по греческим образцам стояла «византийская прелесть», крылась сладостная (и, по сути, далеко не религиозная) мечта царя Алексея Михайловича завоевать Константинополь, возродить, сопричастную Москве, Византийскую империю и стать единым императором России и Византии (или посадить на Константинопольский престол своего сына). Сам патриарх Никон при этом мечтал стать единым Вселенским Патриархом.

Здесь всё та же фундаментальная подмена Бесконечного — конечным, духовного — плотским, Бессмертного — смертным. Подмена транс-когнитивного, транс-формального, спиритуального, мистического диалектизма — формальным рациональным дуализмом.

В народе же, среди тех же искренних сторонников старой веры, хорошо помнили, что сказано было:

«Царство Моё не от мира сего».
(Евангелие от Иоанна 18:36)


Протопоп Аввакум

Самая яркая фигура всего Русского Раскола — это, несомненно, протопоп Аввакум Петров (1620-1682), «мистический большевик», священник, проповедник, главный идеолог старообрядчества и очень талантливый писатель, автор автобиографического «Жития протопопа Аввакума», одного из ярчайших памятников древнерусской литературы и самого древнерусского языка, также ряда полемических сочинений, посланий и писем своим единомышленникам.

Родился под Нижним Новгородом в семье приходского священника. В 15 лет потерял отца. В 17 лет, по указанию матери, женился на бедной 14-летней сироте, дочери кузнеца, которая стала ему верной женой Анастасией Марковной, претерпевшей вместе с ним множество тяжелейших передряг, и о которой он с уважением и любовью пишет в своём «Житии».

В 22 года он стал диаконом, в 24 — попом. С молодых лет он отличался крайней строгостью убеждений, ревностным подвижничеством и суровым аскетизмом. В своём приходе он беспощадно обличал во всех грехах и священников, и мирян, и представителей мирской власти, чем не раз приобретал себе ненавистников и врагов.

Ему было 28 лет, когда его приход посетил знатный воевода Василий Шереметев, которому нажаловались на самоуправство Аввакума. Тот ограничился коротким разговором и велел священнику благословить своего сына. Но Аввакум увидел, что сын его бреет бороду, и отказался его благословить. Шереметев приказал бросить мятежного попа в Волгу, но тому удалось выплыть и спастись.

В 1651 году, в 31 год, он бежал от своих преследователей в Москву, где стал известен своей учёностью и ревностью в делах веры. Познакомился с самим царём Алексеем Михайловичем. Участвовал в «книжной справе» по сохранившимся древнерусским образцам, и стал резким противником, когда вместо древнерусских образцов было приказано взять для исправления богослужебных книг образцы греческие.

Он был другом будущего патриарха Никона, подвизался вместе с ним в одном духовном «Кружке ревнителей благочестия», но затем радикально разошёлся с ним, стал яростным противником его «грекофильских» церковных реформ, и они стали смертельными и непримиримыми врагами.

В 1653 году, когда ему было 33 года, за критику реформ Никона и за отказ принять «новые книги» он был брошен в подвал Андроникова монастыря, после чего был сослан царём в Тобольск, затем в Енисейск и дальше в Забайкалье, где был присоединён к отряду воеводы Афанасия Пашкова, посланного для завоевания Даурии, в верховьях Амура (в результате которого Даурия осталась без дауров).

Аввакум стал публично и без страха критиковать Пашкова за его неправильные, как он считал, действия. В ответ Пашков велел сбросить всю семью Аввакума с лодки-плоскодонки в Ангару. Слава Богу, всем удалось спастись. Аввакум не унимался в своих обличениях действий Пашкова, и тот сначала самолично избил непокорного священника, потом приказал дать ему ещё 72 удара кнутом и бросить в Братский острог, где тот просидел немалое время.

Потом он был условно освобождён, но и на условной воле ему с семьёй пришлось претерпеть множество невзгод: во время бурь, особенно на Байкале, тонули лодки, зимой страдали от холода и неустроенности. От голода умерли его два малолетних сына.

В 1663 году, когда Никон попал в опалу, царь возвратил Аввакума в Москву. Но Аввакум отказался идти на компромиссы с властью и продолжал, устно и письменно, яростно обличать церковные реформы как абсолютно богопротивные, за что в 1664 году его сослали с семьёй в Мезень, где он пробыл полтора года.

В 1666 году он был возвращён в Москву, где снова отказался отречься от своих убеждений, был лишён духовного сана и предан анафеме как еретик. Многих его соратников в это время казнили.

В 1667 году он был наказан кнутом и сослан в Пустозерск (город в низовьях Печоры, 20 км от нынешнего города Нарьян-Мар, полностью исчез в 1962 году). При этом двоим его товарищам, Лазарю и Епифанию, за «еретические речи» вырезали язык.

Аввакум 14 лет просидел в Пустозерске в земляной тюрьме, не переставая проповедовать и рассылать грамоты, послания и письма, и где он написал своё знаменитое «Житие».

В 1682 году, когда ему был 61 год, он был, вместе с тремя товарищами, сожжён в Пустозерске в деревянном срубе.

...

Его жена и дети оставались в Мезени, где не раз обвинялись в пособничестве раскольникам, все пережили заключение в земляной тюрьме и другие гонения.

Настасья Марковна была освобождена из заключения лишь в 1693 году. Умерла в Москве в 1710 году, уже в царствование Петра, в возрасте 86 лет.

...

Аввакум автор 43 сочинений. Многие исследователи считают его родоначальником русской авторской прозы, и что его судьба наложила неизгладимую печать на судьбу всей русской литературы.

Большинством старообрядцев он почитается как священномученик и исповедник.

На почти исчезнувших и заросших развалинах Пустозерска, среди мхов, трав и кустарника нижнепечорской тундры, на предполагаемом месте казни Аввакума и его товарищей, установлен памятный крест.


Боярыня Морозова и её сестра Евдокия Урусова

Феодосия Морозова (1632-1675), урождённая Соковнина, знаменитая боярыня Морозова с  картины Сурикова, в 17 лет вышла замуж за царского спальника Глеба Морозова, родственника Романовых. Её муж унаследовал огромное состояние своего бездетного брата, очень влиятельного при царском дворе, Бориса Морозова. В 30 лет она стала вдовой и фактической хозяйкой всего состояния обоих братьев (при своём малолетнем сыне Иване, формальном наследнике).

Историк Сергей Соловьёв пишет:

«Дома прислуживало ей человек с триста. Крестьян было 8000; другов и сродников множество много; ездила она в дорогой карете, устроенной мозаикою и серебром, в шесть или двенадцать лошадей с гремячими цепями; за нею шло слуг, рабов и рабынь человек сто, оберегая её честь и здоровье».

Стала последовательницей протопопа Аввакума и противницей реформ Никона. После смерти мужа, всячески «усмиряла плоть», усердно постилась, носила власяницу. Молилась дома «по древним обрядам». Принимала и укрывала у себя в доме гонимых сторонников старой веры.

В 1670 году, в 38 лет, приняла тайный постриг в монахини по старым правилам и стала уклоняться от всех официальных церковных и светских мероприятий.

Какое-то время её защищало от решительных гонений со стороны царя заступничество царицы Марии Ильиничны (1-ой жены царя). Алексей Михайлович неоднократно посылал ей с увещеваниями важных родственников, чтобы уговорить принять церковные реформы; она отвечала отказом. Царь стал отбирать у неё поместья и другое имущество, но и это не помогло ему.

В 1671 году она отказалась, под предлогом болезни, принять участие в свадьбе царя с Натальей Нарышкиной (его 2-я жена, мать будущего императора Петра), что вызвало особый царский гнев, как проявление самой решительной нелояльности.

В конце 1671 года целая духовная комиссия пришла увещевать мятежную боярыню и её младшую сестру княгиню Евдокию Урусову (1635-1675), её единомышленницу и сподвижницу, но обе сестры отказались отречься от старой веры, и были закованы в кандалы.

Феодосия была отправлена в заключение в Чудов монастырь, где она смогла вести переписку с Аввакумом, который её увещевал и поддерживал. Вскоре умер её сын Иван. Всё её