движения проследим.
Киргизский отряд исчез вдали, добавив новые тревоги и печали. Григорий заново собрал совет, на него пришли молодые и старый дед.
- Ойроты, - начал Григорий, - я в этих краях во время славного похода побывал, почти до Оренбурга доскакал. А там, на волжских просторах, наши братья-калмыки живут и нас к себе ждут. Удобнее всего через Великую Степь напрямую идти, и не такие уж трудные впереди дороги. Но опасность в том, что внезапно налетит киргизский батыр, воинов, а может, и бандитов командир, наших защитников перебьет, остальных в полон возьмет. Поэтому нужно обогнуть Балхаш, на русскую укрепленную линию идти, там будут безопасные пути. На просторах Сарыарка я не раз бывал и особых трудностей не испытывал.
Балхаш обогнули и в движущейся поток людей, баранов, лошадей попали. Киргизы на север, на летние пастбища, спешили, пока южное солнце траву не сожгло и мелкие речки не пересушило.
По бескрайним просторам шли, огибая сопки, глубокие овраги. В этом людском потоке незаметными оказались, и на них пока злобно киргизы не зарились. Сопочную зону преодолели, и равнина пошла, дорога к могучему Иртышу привела. Вот она первая встреча, первое русское поселение, у ойротов хватило терпения до иртышской линии дойти, и не затеряться в пути. Крепость Ямышевская - детище подполковника Бухалцева. Здесь проходили жестокие сражения, были взлёты и падения. Но крепость на прежнем месте стоит и сибирский простор от набегов защищает.
Остановились, лагерь разбили, но недовольны тем были, что крепостные сооружения и казачьи поселения находятся на правом берегу Иртыша, а здесь отсутствует надежная переправа. С противоположного берега лодка приплыла, на мелководье причалила. На берег урядник с казаками сошел. Григорий, улыбаясь, сказал:
- Здорово, братцы, наконец-то повстречались люди свои.
Урядник ошалело на уйгура смотрел.
- Русский что ли? - скороговоркой выпалил.
- По родству русский, но по воспитанию ойрот, как отец говорит, сам чёрт не разберет.
- Откуда идете и куда путь держите?
- От цинов убегаем. Пока по киргизским степям гуляем, но в Россию спешим. Скорее всего, только там приют найдем.
- Несколько дней назад такие же горемыки, как и вы, калмыки, на север потянулись. В крепости надолго не задержались. Комендант крепости наказал расспросить: каков дальнейший ваш путь, есть ли какая нужда и в чем помощь нужна?
- Спасибо за добрые слова, но у нас пока все в достатке, хотя идем мы налегке, все нажитое осталось в Джунгарской стране. Отдохнем и пойдем на север, вдоль Иртыша, под защитой редутов, крепостей. Здесь еще опасная киргизская сторона. Выйдем на просторы России и там решим, куда дальше пойдем, в края какие.
- Тогда доброго вам пути и дай бог не попасть под киргизские соилы.
Несколько дней на берегу реки лагерем стояли, все житейские надобности выполнили, да и лошадей чистили, холили, ковали. Настал срок и вниз по реке пошли, с тревогой посматривая на запад, где киргизы кочевали. У них были свои тревоги и печали. Опасность рядом, а защита на всем пути за рекой, и Иван уныло качает головой;
- Если киргиз на нас нападет, то быстро русский гарнизон к нам на помощь не придет.
- Ничего, отец, на первое время мы сами отобьёмся, а там, смотришь, и помощи дождемся.
Железинскую, Омскую крепости минули, с противоположного берега на них посмотрели, до редута Воровского дошли и здесь в безопасности отдохнули. Он оказался на левом бургу Иртыша, вот такая чертовщина. Редут конечно не крепость, и гарнизон мал, но тем не менее от набегов Омск предохранял. Беженцы готовились к последнему рывку, и Григорий всем внушал:
- Как только Сибирскую укрепленную линию перешагну, так сразу в безопасное место вас всех приведу и свое предназначение выполню.
Вот он конечный пункт дикой степи. Ейский форпост уже поблизости. Подъехали, осмотрели. Крепость как четырехугольник, сжатая по сторонам, где невысокие башни по углам. Каждая сторона в сажень сто длиной, обнесена высокой стеной. Основу составляют столбы с пазами, которые в землю вкопаны, а между ними заплот из уложенных друг на друга бревен, и тут бойницы для ружей, для встречи непрошеных гостей. Внутри крепости казарма, три офицерские светлицы, баня, черные избы. Сотник шутливо вопрошал:
- Незваные гости, господа, вы откуда прибыли и куда свои стопы направили?
- Из Джунгарии бежим, - Григорий ответил. - А куда придем, нам неведомо пока.
- Я смотрю, ты русский. Какая нелегкая тебя в Джунгарию занесла?
- Так мой отец с каторги с невестой к ойротам пришел и много лет там провел. А на старости лет пришлось возвращаться, там опасно оставаться.
- Располагайтесь рядом с крепостью на лужайке и с дороги отдыхайте. Но с лагеря никуда не уходить. Вас лекарь осмотрит. Нельзя к нам оспу затащить.
- Да среди нас больных этой заразой нет.
- Все равно, такой генеральский декрет. Всех беглых на карантин отправлять и на наличие болезни проверять.
Беглецы недалеко от редута лагерь разбили и своей кочевой судьбой зажили. Каждый день к ним лекарь приходил, всех осматривал, но подозрительного ничего не нашел. Да тут и капитан со свитой появился. Ивана обо всем расспросил, его длинный монолог выслушал и сказал:
- Срок твоей ссылки уже давно прошел, поэтому я тебя арестовывать не буду, со всеми вместе в Челябинск отправлю. А там воевода сам решит, кого в Поволжье отправить, кого на Урале оставить.
- Господин капитан, у нас много скота, и сейчас он для нас большая обуза, нам бы лишнее продать и налегке путь продолжать.
- Через два дня здесь невдалеке ярмарка будет, разный народ туда нагрянет, и вы там сможете своих овец, верблюдов продать, брички себе прикупить и дорожные тяготы сократить.
Беглецы два дня подождали, на ярмарке лишний скот продали, новые брички прикупили и в направлении Царева городища отбыли. Впереди дорога дальняя, но уже безопасная. Через каждые 50-60 верст крепость или форпост стоит, покой земли русской охраняет, где можно спокойно на ночлег остановиться и буйного налета кочевников не опасаться.
Добрались до Царева городища. Он уже благоустроился вокруг старинного кургана. Остановились, сделали на рынке привал, продуктов в дорогу прикупили. Зинаида всех в церковь сманила.
- Иван, я в храме сам бог не ведает сколько лет на была. Слава богу, до счастливого дня дожила. Пойдем в храм, помолимся и Григория с собой возьмем.
И втроем они на моление отправились. Деревянная церковь, Христорождественская. Вот куда Григория судьба занесла. Он с трепетом в здание зашел и обомлел. Такого таинства и великолепия в свой жизни он еще не встречал. В детстве дед ему много о религии рассказывал, но он уже почти все позабыл и вдруг воочию увидал. Он с волнением в душе ходил, лица святых рассматривал, с другими божествами их сравнивал и пред иконостасом буйную голову склонил. Свечки поставили, помолилась и к обозу отправились. По дороге Иван спросил:
- Сын мой, ты из храма идешь с поникшей головой. Тебя христианская вера испугала? Или, наоборот, восхитила?
- Отец, такого великолепия я увидеть не ожидал. Образ Христа меня до дрожи пробрал. Перед его образом нельзя солгать, придется только правду говорить и богоугодные дела творить.
Зинаида довольная была, что сына к религии приобщила. Она по своей жизни знала: в ней великая сила. Покинули Царево городище, и Григорий отцу говорит:
- Мы проехали полстраны, и кругом форпосты, крепости, да их и не одна тысяча.
- Так мы рядом с дикой ордой живем и без защитных сооружений пропадем. Каждый город в Сибири – это крепость, и только за ее стенами можно спокойно жить.
- А Челяба, в которую мы стремимся, тоже стеной окружена или там другая защита?
- Во время моей молодости эти земли башкирам принадлежали. А они свою территорию рьяно охраняли. Насколько я помню, в урочище Селяба башкирский тархан сидел и своим народом правил. По слухам, Тевкелев это урочище у башкирцев выкупил и крепость заложил. Придем, осмотрим и оценим.
- А что нового мы увидим? Они все на один манер построены и пушками снабжены.
До Челябы добрались по разбитой дороге, несколько колес, бричек сломали, одного коня потеряли. И вот перед крепостными воротами стоят и на высокие стены-заплот глядят. Как и говорил Григорий, все по одному плану сделано, но крепко и добротно. По углам высокие башни, как двухэтажные, рубленные в угол избы. Покатая крыша от дождя защищает, а внутри пушки стоят и неприятелю огнем грозят. Над воротами башня покрупнее, да и крыша маковкой увенчана.
Григорий Ивана с калмыкскими друзьями с собой увел. Воевода Филиппов их повстречал, поприветствовал:
- О вашем приходе меня уже предупредили, разобраться со всеми повелели, кто и какой среди вас люд есть и чей он будет гость.
- Уважаемый воевода, - Григорий начал , - я разношёрстную команду в Россию привел. Я и наша семья по происхождению русские. Отец родом с Каменского острога, но за непослушание на его судьбу выпала каторга, с которой он сбежал, в Джунгарии жил и пушки лил. Моя мать из раскольничьей среды, а мы их дети, но по воспитанию ойроты. Все остальные - потомственные калмыки. От китайской резни вначале сбежали в Киргизские степи. Но там встреча неласковой была, еще сохранилась вековая вражда.
Савар в разговор вступил и свое мнение изложил:
- Господин воевода, в приволжских землях кочует калмыкская орда и находится под правлением Дондук-Даши-хана. Мы желаем туда перебраться и с нашими дальними родственниками объединиться.
- Ваше пожелание я исполню и в калмыкские просторы вас отпущу, претензий не имею. Но как с каторжанином быть? Надо бы по-мирному вопрос разрешить и старость изгнанника уважить. Вот что, Иван, в канцелярию иди и челобитную на помилование на имя губернатора Бятлева пиши. Через неделю я в Тобольск поеду, смотришь, и твое дело решу. С дороги отдохните, да и в путь-дорогу поспешите.
Иван в канцелярию зашел, челобитную написал и, перекрестившись, думскому дьяку отдал.
Наступило утро, прощальный день. Григорий с друзьями кружком сидят и с грустью друг на друга глядят. Григорий друзей обнял и с дрожью в голосе проговорил:
- Мы вместе выросли, хотя по характеру разные, но братьями стали, много раз в глаза смерти смотрели и друг друга от нее спасали. Но час расставания настал, труден он, – отвернулся и слезу с глаз смахнул.
А Савар вдруг по-русски заговорил, он с детства много слов запомнил:
- Прощай и, как у вас говорят, лихом не вспоминай. Навряд ли нам удастся когда-либо встретиться, но мы в душе сохраним тепло нашей дружбы, какие бы ни случились невзгоды.
Караван беженцев двинулся в путь. Только ойроты на юг к калмыкам пошли, а русские отшельники на запад движение продолжили. Григорий долго уходящим ойротам вслед смотрел. На душе грустно было. Ведь он свое детство и молодость с уходом ойротов потерял.
Покинули Челябу, предгорья начались, заскрипели колеса на косогорах, как бы беды не стряслось. Григорий спрашивает у отца:
- А дорога наша домой как длинна?
- Всего два перехода, но тяжкая здесь она.
У горного озера, рядом со сторожевым пунктом переночевали и к родному острогу поехали. Иван все осматривал и родную слободку узнавал и не узнавал. Расстроилась, вдаль и ширь раскинулась. К
