Ольга явно недооценила свои силы и способности.
Управление достройкой и наладкой купленной у немцев технологической линии ( а по сути - целого химического завода, директором которого она стала) уматывало её совсем не так страшно, как она опасалась вначале. Отлично работала "вылепленная" ею, как она выразилась, группа классных специалистов, безусловно преданных лично ей. Поди найди другого такого начальника, лучше всех понимающего производство (здесь её авторитет был непререкаем на всех уровнях), но ещё и тончайшего психолога, человека доброты и обаяния необычайных, которые она ухитрялась сочетать с отменными командирскими способностями. Свои особые таланты она тщательно скрывала.
В свою красивую директоршу был влюблен весь коллектив, а нескольких работников, недостаточно влюблённых или просто ленивых и бестолковых, Олины сотрудники выжили с этой работы без малейшего её участия. Когда она рассказала мне об этом, я сразу вспомнил сцену из "Чапаева": "Василий Иваныч, это мы своего тут сами шлёпнули.".
Рассказы работавших с ней в Германии о той командировке превращались в местные легенды. Оля, сама того не подозревая, просто в силу природной доброты и щедрости, своеобразно реализовала на практике древнюю римскую формулу взятки: "Do fiat da" - даю (тебе) чтобы (ты) дал (мне). Когда у неё наладились самые дружественные отношения с руководством германской фирмы, да ещё появились собственные довольно приличные деньги, она принялась за улучшение жизни своих коллег. Дни рождения в хороших ресторанах, развлечения, походы по магазинам, где она заранее, пользуясь свободой действий, договаривалась о скидках, консультации у немецких врачей и ещё разные, как ей казалось, мелочи.
Если бы она совершенно сознательно строила подкуп своих будущих подчиненных, эффект был бы меньше. Но она-то просто была самой собой - самым обыкновенным чудом. Ну, скажите на милость, как можно не любить чудо? То, что она посеяла там и тогда, пышно росло и колосилось здесь и сейчас. Всё-таки уставала она очень. Поэтому я строго исполнял свои добровольно взятые обязательства. Изгонял Олину усталость болтовнёй, водными процедурами (по моей просьбе рукастые папины друзья изготовили нужную приспособу, и я устраивал Оле настоящий душ Шарко), а также очень профессиональным массажем, который всегда плавно перетекал в упоительный секс. Лучший отдых, как известно, переключение на другой род деятельности. Вот она и переключалась с неинтересных и непонятных мне высоких химических и административных технологий на совместное освоение интересных нам обоим технологий того, что Оля метко назвала "медицинской эротикой".
Разумеется, она иногда направляла (вернее сказать - "по большущему секрету" рекомендовала) ко мне своих сотрудников, но совсем не с теми проблемами, каких мы опасались вначале. Обычно это были психосоматические заморочки, с которыми в поликлинику обращаться бесполезно. А мне было интересно разгадывать эти головоломки и справляться с ними так, как я умел. Оказалось это очень полезно, причём всем: мне - я нарабатывал навыки; людям, которые выздоравливали; Оле - душевная благодарность подчиненных своей начальнице за такой блат. В этом я Оле старательно подыгрывал. И мама здорово помогала. Сложные случаи мы с ней разбирали вместе; иногда часами я морочил ей голову, но "это для Оли" было безотказным паролем.
- Только ради подруги я терплю твои издевательства. Мало мне психов на работе?
А мне со временем стало мало места дома. Далеко не всем я мог заниматься в нашей с Лёнькой комнате. И очень даже не все способы лечения-обучения применять в массажном кабинете профилактория. Вот только скандальных обвинений мне не хватало. Но как объявить родителям, что я хочу от них уйти?
Оля дала, как всегда, мудрый совет: положиться на их редкостное здравомыслие и не искать проблему там, где её нет. И как всегда оказалась права. Когда мы все вместе досмотрели по телевизору "Собаку Баскервилей", я без всякой прелюдии объявил свою "декларацию о намерениях". Мама с папой очень спокойно переглянулись и папа пошёл в свой кабинет. Правда, по-настоящему спокойно. Они оба отлично умеют владеть собой, но я не словил никаких сигналов подавленных эмоций! Жизнь полна неожиданностей, однако. Папа вернулся с блокнотом.
- Здесь четыре варианта. Адреса, имена, условия. Третий или четвертый тебе скорее всего подойдут. Они хотят сдать на длительный срок. Но тебе виднее, сам выбирай.
- Папка!
- Ты мне можешь объяснить, почему дети считают своих родителей глупыми? По крайней мере, глупее себя? Ритка! Оттащи от меня этого медведя! У меня кости не казённые!
Мне понравился именно четвертый. Две прилично обставленных комнаты недалеко от института. Окна смотрят на парк, четвертый этаж "сталинского" дома. . Телефон. Цена вполне божеская. Чего ещё человеку надо и какого рожна ещё искать? Сдают не меньше, чем на три года. Хозяева - коллеги, кстати, супруги-врачи - подрядились в Уганду и уже уехали. Не исключено, что останутся ещё на один срок. Поэтому я разговаривал с их родственниками. Когда они узнали, что я студент-медик, и поинтересовались, а не сын ли я Маргариты Львовны, мы быстренько пришли к соглашению.
- Только, молодой человек, чтобы была тишина, чистота и порядок. Никаких шумных компаний, пьянок и девушек.
- Я трезвенник, шума терпеть не могу, чистоту и порядок обожаю. Но посмотрите на меня внимательно.
- Ну и что в тебе такого особенного?
- Скажите, я похож на человека, равнодушного к девушкам? Или которого девушки не любят?
Они оба засмеялись.
- Ладно уж. Мог бы и соврать для приличия. Но тишина и порядок...
- Не вру. Гарантирую.
В магазине "Медтехника" купил - ну, почти законно - импортный складной массажный стол, а в "Спорттоварах" обзавёлся личным транспортным средством - шикарным оранжевым "Спутником" о четырёх передачах и с багажником. Продававшийся там же противоугонный трос с цифровым замком брать не стал после того, как открыл это чудо техники за пару минут. Толстая собачья цепь с навесным магнитным замком - другое дело. Мопеды я презирал, а мотоциклов просто боялся. Уже имел дело с жертвами этого орудия самоубийства. Доукомплектовав таким образом свой самостоятельный быт, стал жить в ожидании развития событий. Ожидание не затянулось.
События заявили о себе телефонным звонком.
- Марик, ты мне очень нужен.
Оля говорила спокойно, но такое начало разговора означало что-то особенно серьёзное.
- Приходил, вернее, приходила привет от Другого.
- Данайка?
- Нет. Я совершенно уверена, что нет.
- Ты дома? Еду!
Хороший велосипедист всегда обгонит трамвай, особенно, если знает более короткую дорогу. Минут через сорок пять я уже проскочил мост и зарулил к Олиной хрущёвке.
- Понимаешь, я её тщательно просканировала. И разговор, на всякий случай, записала. Сейчас вместе прослушаем. Да будет она ещё с тобой, перепроверишь. Нет у неё второго дна, по крайней мере, о котором она сама бы знала. А вот проблемы у бабы серьёзнейшие. И не баба она даже, а девочка - в тридцать лет. Ладно, не будем время тратить. Слушай, а я по ходу буду добавлять.
Проблемы оказались и вправду аховые. Начиная с воспитания: единственная дочка у мамы-одиночки. Зачатие путём полу-изнасилования. Узнав о беременности, биологический папаша набил возлюбленной морду и растворился на просторах СССР бесследно. Скандал в благородном семействе, целиком состоявшем в какой-то секте. Поэтому и мыслей об аборте не было. А вот изгнание из дому было. Естественно, всю свою ненависть к мужчинам мамаша передала дочке, внушив ещё панический ужас перед всем, что связано с интимными отношениями, а наипаче перед дефлорацией, как таковой. В представлении генеральской протеже это было чем-то вроде казни путем посажения на кол.
Ну, это бы всё ничего. Миллионы монашек прожили долго и благополучно. А великая актриса Яблочкина, так и вполне себе счастливо.
Вторая проблема: девушка влюбилась. По уши. Сначала влюбился Он, а потом уже она. Или наоборот. Не важно. Важно, что вторая проблема вступила в антагонистическое противоречие с первой. Собрав все духовные и физические силы, девушка решила преодолеть свои болезненные страхи ( Интеллекта ей бог не пожадничал. Сама прекрасно понимала, что страдает фобией. Даже применила это слово в разговоре.) и отдаться возлюбленному. А тот её понимал и жалел. Так, как он это понимал. Такой же придурошный девственник, как его зазноба, решил отрубить хвост собаке быстро и сразу, а не мучить ампутацией по частям. В полной темноте, не раздевая - только стянул с неё трусики - без всякой прелюдии ринулся в атаку. Которая привела к панике, спазму бедренных мышц, истерике и последующей попытке суицида. Любовь же, зараза, никуда не делась у обоих идиотов. Дафнис и Хлоя повоявленные. Но те хоть петтингом занимались, говоря по-современному.
Ну, и третья, куда же без неё. Сугубо медицинская. Гормональные нарушения, которые, как уверяют врачи, сами собой пройдут после беременности и родов.
Что прикажете со всем этим делать? У психиатров страдалица была. Побывала и больше не хочет. Гинекологи предлагают дефлорацию под наркозом. Ну и...? Дело-то не в дурацкой перепонке.
- Что со всем этим делать, мы с тобой понимаем. Но потом этот сын генеральского друга будет гоняться за нами с папиным именным пистолетом. У вас на комбинате бронежилеты выпускают?
- Знаешь, Марик, или я чего-то в этой жизни не понимаю, или твой генерал действительно Другой. На, почитай.
Да уж... В написанном от руки письме генерал клятвенно заверял, что оградит нас от любых мыслимых неприятностей, связанных с этим делом, независимо от успешности или неуспешности наших усилий. Подпись с фио и перечислением всех регалий.
И такого же примерно содержания цидуля от самого влюблённого. Правда, с перечнем благодарностей тому, кто сотворит из его дурёхи хоть что-то нормальное.
- Будем работать. Слушай, Оль, давай я и парня возьму на себя. Научу уму-разуму. Ты и без того секунды экономишь, не высыпаешься.
- Ага. А об их будущей жизни ты подумал? Если он её потом не членом, а ревностью заимеет? Вот после меня он будет паинькой. Работаем параллельно. Через выходные. Пусть помучаются ожиданием - податливее будут. И эти дни у неё будут заведомо безопасными, что нам небезразлично. А мы всё тщательно обдумаем и приготовимся. К тому же у меня уже стали появляться просветы в работе.
- Лады. Дай девице мой телефон.
- Уже дала. Готовься к уроку.
Позвонила Лида - так звали мою будущую ученицу - уже на следующий день. Голос человека, решившегося на что-то запредельно ужасное в последней попытке спастись. С Ольгой она разговаривала иначе. Ну да, разговор с женщиной, и кроме доверительной беседы с ласковой красавицей там ничего не было и быть не должно. А со мной предстоит такое невероятно стыдное и страшное, что легче просто помереть и не мучиться. Я слышал разговоры больных с кардиохирургом о предстоящей операции. Их тоже трясло, но меньше. Ой, мамочка, во что я лезу?!
Договорились о встрече через неделю в субботу в десять утра. Объяснил, как добраться. Ночь она спать не будет, это к бабке не
