своей биографии. В списках фигурируют брат жены, сын брата. Кадастр пополняется волнами: в 1926–1927 добивали чуть приподнявшихся за годы НЭПа зажиточных крестьян, торговцев, предпринимателей, – тех, кто мог составить основу правового, гражданского общества; в число священников стали включать хористов и церковных старост с тем, чтобы окончательно оторвать церковь от мирян, наследственный характер дискриминаций ставил младшее поколение перед выбором – или отказываться от семьи, или разделять ее участь. Практически четверть населения лишена избирательных прав на основании Конституции с 1918 по 1936 годы, причем после формального упразднения ограничений продолжала действовать разветвленная система дискриминаций для значительной части общества, попавшей под набирающее разбег колесо репрессий вплоть до середины 50-х.
Казалось бы, ну что с того, что тебя лишили права избирать и быть избранным и ты не участвуешь в этом театральном действе, которое в любом случае обеспечит советской власти 99,9 %? И власть, и избиратели прекрасно понимали, в чем суть избирательного ритуала. Опуская бумажку в деревянный ящик, советский человек подтверждал собственную благонадежность.
Лишенца не брали на работу, он не мог стать членом профсоюза, терял право на пенсию, пособие по безработице, на медицинское обслуживание, на жилье, детей не принимали не только в ВУЗ, но и в обычный техникум, исключали из старших классов средней школы. Особенно тяжело было в маленьких городах и селах: соседи боялись подходить к изгою и заговаривать – вдруг тоже сочтут врагом народа.
Голод – вот главный инструмент советской власти. Продовольственные карточки вводятся с 1918 по 1921, с 1928 по 1935, с 1939 по 1947. Карточки разделены на категории. Есть, например, литера «А» – по ней получают литер-А-торы… Лишенцам, а надо иметь в виду, что это целые семьи, продовольственных карточек не положено…
Перечни составляли на работе, в спецчастях предприятий, в жилконторах: все общество связывалось в соучастие.
Иметь под рукой готовые списки было очень сподручно: при очередной кампании против врагов советской власти (троцкистов, промпартийцев, шахтинцев, кулаков, врачей – кто знал, кого завтра объявят отщепенцем?) из них легко подбирались кандидаты на ссылку, лагеря или расстрелы. К 1924 году, например, тем или иным способом будут поголовно уничтожены бывшие полицейские на всей захваченной территории Империи.
Большой политикой часто прикрывали экономическую несостоятельность и личные счеты. К началу 30-х годов города были переполнены сотнями тысяч крестьян, бегущих от «колхозного рая». Не хватало не только коммунальных квартир, но и коек в бараках. В Петрограде под жилье приспособили даже казематы Петропавловской крепости, и часть из них продолжала оставаться заселенными до середины 70-х годов.
Моя однокурсница Валя из Иваново снимала за 15 рублей в месяц в строении, распложенном между собором и Монетным двором, угол. Я отчетливо помню этот дом и номер на нем, охотно покажу при случае. Это была обычная ленинградская коммуналка… На входном косяке лепился десяток звонков с белыми хвостиками – «Ивановым звонить 3 р.». Мы с братом, куда бы ни приходили, всегда автоматически нажимаем кнопку дважды, как на Климове; огромный железный крюк между двумя дверьми, полутемный коридор, липкий запах кухонного чада, сундук, металлическая ванночка у потолка; корзины, набитые тряпьем велосипедное колесо свешивается с антресолей, ногой попадаешь в блюдечко с молоком, скользишь, хватаешься за склизскую стенку, задеваешь таз, и на тебя сыпятся пушистые хлопья пыли…
Все, что отняли у буржуев – «уплотнение!» – было уже поделено во время гражданской войны. Другое правительство растерялось бы и, может быть, даже ушло в отставку – но не эти. Решение квартирного вопроса по-большевистски – выселить из больших городов «социально чуждый элемент». И куда же их девать, чуждых? Из Ленинграда, например, – в Вологодскую область, через которую проходил один из главных маршрутов этапирования ссыльных.
Все церкви, монастырские постройки, сараи в Вологде заселены высланными. В СпасоПрилуцком монастыре в шесть этажей стоят нары из сырого тесу. Вши, грязь, тиф, пайки – по триста грамм хлеба. Закапывают как скотину, без гробов. За полтора месяца только с одного этапа на вологодском кладбище схоронили 3 000 детей.
…Надо ли добавлять, что никакие наши попытки найти в Вологодской области следы бывшего станового пристава третьего класса, коллежского асессора Владимира Трофимовича Магдебурга и его семьи: жены Ларисы и троих сыновей – не увенчались успехом.
11
Крым
…Брызжет из-под медных литавр духового оркестра венский вальс, переливаются огоньками подвески на хрустальной люстре и серебряные елочные шары, на пышных маркизах мелькают узорные тени. В актовом зале женской гимназии меж белых колонн кружатся с гимназистками, заложив за спину левую руку в белой перчатке, молодые офицеры – и нет долгих верст по степи, недолеченных ран и тесных теплушек из Джанкоя в Симферополь…
8-ой украинский корпус генерала Васильченко переформировали в сводный батальон 34-ой пехотной дивизии Добровольческой Армии. Вместе с Симферопольским офицерским и Крымским конным полком они составляют основу войск Крымско-Азовской Добровольческой Армии.
Весной 1919 года в Екатеринодаре генерал Враский, помощник начальника части военноучебных заведений Военного управления, формирует училищный кадр Добровольческой армии.
По приказу Деникина создаются два военно-училищных курса для ускоренной подготовки офицеров пехоты: Алексеевский, который направляется в Ейск, и Ставропольский. Во главе Ставропольского курса будущего Корниловского училища становятся генерал-майор Чеглов и офицеры-чугуевцы: Протозанов, Зеневич, Магдебург.
12
Река Сухона
Обнаженные мощи преподобного Феодосия Тотемского выставлены в Спасо-Преображенском соборе для обозрения публики с 12 до 17 часов. С первой попытки превратить тотемских православных в любознательных экскурсантов не удается. Прихожане, паломники, горожане, оскорбленные неслыханным поруганием, срывают исполкомовскую печать. Игумен Кирилл снимает стеклянный колпак со святых мощей и возвращает преподобного в гроб. Ему и его прихожанам уездные власти предъявляют обвинение в контрреволюции; убоявшись, однако, волнений, которые могут устроить «врожденные фанатики», «жалкие остатки трупа гражданина Феодосия Суморина» переносят из Тотьмы в Вологду, в областной краеведческий музей. В подвале, в деревянной колоде – выдолбленном из цельного куска гробу, укрытом пожелтевшими листами бумаги, – и почивали святые мощи до 1988 года.
В феврале 1919 года Наркомюст провозгласил кампанию по вскрытию мощей православных святых.
Красноармейцы громят монастырь Святой Троицы на реке Свирь под Петроградом. Пораженные, стоят над разверстым саркофагом с нетленными мощами преподобного Александра Свирского монахи; «восковой куклой» объявляют святого безбожники и изымают серебряную раку.
Публичное глумление происходит повсеместно. Святой Тихон Задонский, святой Митрофан, епископ Воронежский и Елецкий; 25 вскрытий в храмах Владимирской и Тверской губернии: святой благоверный князь владимирский Георгий (Юрий) Всеволодович, святой благоверный князь Глеб Андреевич, святой благоверный князь владимиро-суздальский Андрей Юрьевич Боголюбский, святой благоверный князь муромский Петр и святая княгиня муромская Феврония, преподобный Нил Столобенский и преподобный Макарий Калязинский… 11 гробниц святых в Новгороде и Ярославле.
В марте 1919 года Святейший Патриарх Тихон обратился к Ленину: «.Вскрытие мощей нас обязывает стать на защиту поруганной святыни и вещать народу: Должно повиноваться более Богу, нежели человеку…» Ответом было нанесение Святейшему ножевых ран некой дамочкой, ранее прославившейся покушением на Распутина.
13
Река Кубань
«Со святыми упокой»…
Владимирский храм на Александровской площади Ставрополя. У братской могилы в кладбищенской роще Архиепископ Донской Митрофан служит панихиду.
Генерал Деникин в серой черкеске и со своей знаменитой большой папахой в руке, протопресвитер военного духовенства Добровольческой Армии и Флота Георгий Шавелской с золотым наперсным крестом на георгиевской ленте, ставропольский губернатор генерал Валуев, командование войсками Юга, офицеры штаба, гарнизона, юнкера пехотной школы генерала Корнилова. – скольких потеряли они на военных дорогах, в окровавленных сугробах, под беспощадным кубанским солнцем; усталых, раненых, не сумевших подняться, тех, кого не смогли предать они мерзлой земле, сколько не похороненных, не отпетых…
«Со святыми упокой…» – звучит над рощей, где лежат офицеры, расстрелянные по приговору ЧК.
Площадь полна. Епископы, клирики, миряне Ставропольско-Екатеринодарской, Сухумской, Черноморской, Донской епархий – те, кто приехал на Юго-Восточный Поместный Собор. Казаки, горожане, гимназисты, студенты – тысячи людей, которые с мая месяца шли многолюдной толпой по всем станицам Кубани и завершили сегодня на этой площади крестный ход.
С паперти Владимирского храма произнес генерал Деникин горькие слова: «Рушатся устои веры… и во тьме бродит русская душа, опустошенная, оплеванная… охваченная тупым равнодушием. Необходима борьба с безверием, унынием и беспримерным нравственным падением, которого, кажется, еще не было в истории русского народа».
14
Белая Армия двинулась на Москву. Освобождая станицу за станицей, мчался неуловимый 4-ый Донской корпус генерал-лейтенанта Мамонтова. Кавказская армия барона Врангеля продолжала развивать успех. В августе 1919 года передовые отряды ВСЮР встретились с разъездами уральских казаков генерала Толстова у озера Эльтон.
На главном направлении находились «цветные части» генерала Кутепова: дроздовцы в малиновых фуражках, корниловцы с красно-черными погонами, алексеевцы – с бело-голубыми и марковцы с золотым вензелем «М» на черных.
Заняты Екатеринослав, Харьков, Царицын, Воронеж, Тамбов, Елец, Орел. Конные разъезды корниловцев добираются до Мценска, а Алексеевский полк оказывается в пределах Тульской губернии. До Москвы оставалось 250 верст.
Долгожданного соединения с войсками Колчака, которого Деникин признает Верховным Правителем, не состоится. Адмирал оттеснен красными от Волги и бьется под Челябинском. Русская история проходит реперную точку.
…Тульская область так и осталась самой северной позицией, куда дошли добровольцы. Множество мнений существует на сей предмет – и бессмысленное, которому учили в советской школе, об исторической обреченности нетрудовых классов, и мистическое – о вечной борьбе добра и зла и вырвавшихся на свободу бесов; военно-историческое, о разногласиях среди белого командования, предательстве Антанты, моральной невозможности отдать приказ о мобилизации при отсутствии законной власти; обидное – о романтизме интеллигентов, которые пожар раздули, а потом ждали, что он погаснет сам собой, и брезговали брать в руки огнетушитель.
Мне, пожалуй, ближе всего мысль, что в этой катавасии только большевики могли до бесконечности
