общие.
Вета поднялась, с усилием подошла к дереву и села на своё место.
- Ваш Мир не такой…, - начала было она формулировать своё понимание, но он не дал её договорить.
- Ты вновь не обратила внимания, а я ведь только что сказал и говорил раньше - мы живем в одном Мире, планета у нас общая, мы являемся частью одной природы, только видим всё окружающее по-разному.
- Почему вы уверены, что видите правильно? Может, как раз мы видим всё по настоящему, а вы нет?
- Этого не может быть потому, что наше восприятие не менялось никогда и ваши предки тысячи лет назад видели всё так же как мы. Но затем почему-то избрали другой способ.
- Может потому, что наш способ более приятен, - немного подумав, пояснила Вета. - Мы видим природу более красивой, чем вы.
- Приятно, красиво…. Я пока не понимаю, что это значит, - отреагировал Наю. - И мы пока не знаем, какая в этом необходимость. Что такое – красиво, приятно, вкусно, удобно и прочее?
- Я не могу это объяснить, - Вета поднялась и стала рядом с ним. – Красиво и есть красиво, вкусно и…, тебе нужно просто попробовать, тогда поймешь. Я уже отдохнула и если хочешь, пойдем, спросим об этом маму или дедушку.
- Вот снова всё то же по-прежнему непонятное слово – хочешь, хочется, - не отреагировав на её предложение, заметил Наю.
- Опять ты за своё! - поворачиваясь в сторону дому, с легким раздражением воскликнула она. – Пойдем, спросим!
- Переоденься сначала, если это на самом деле тебе так необходимо, - заметил Наю.
- Конечно, нужно! - резко повернувшись к источнику, бросила она. – Я просто забыла снять это.
- Почему? Разве ты плохо себя чувствовала в нем? И даже наоборот, тебе было легче восстановить силы и отдыхать.
Вета остановилась и посмотрела на него. Наю как всегда оказался прав. Хотя этот, как говорил дедушка - дерюжный балахон, не только выглядел крайне неприглядно, но и для тела был довольно груб, и всё же в нем она на удивление быстро восстановилась. А ведь всего каких-нибудь несколько минут назад ей трудно было даже пошевелить рукой.
- Наверно потому, что в такой одежде появляться на глаза другим людям просто неприлично, - наконец ответила она.
- Вот ещё одно непонятное слово – прилично, неприлично, - заметил Наю. – Но ты должна помнить, что помимо всего прочего именно благодаря этой одежде маме удалось вернуться домой. Так причем тут неприлично и что вообще означает это слово?
Вета молчала, хотя было видно, что усиленно пытается найти ответ. В конце концов, ничего не придумав, повернулась и пошла к источнику. Но переодевшись, вернулась к дереву и стала рядом.
- Тебе нужно очень постараться, много работать над собой, - проговорил Наю. – И у тебя будет всё получаться легко и просто. Я знаю, я вижу.
- Что нужно делать?
- Прежде всего, поверить, что нет ничего более важного в твоей жизни. Что это есть единственная твоя цель. Отбросить в сторону всё остальное как совершенно ненужное, вредное.
- Я не знаю, что должна отбросить, - отошла она от ствола и направилась к дорожке. – Пойдем, спросим маму и дедушку.
- Я позже приду, - отозвался Наю.
Вета не спеша направилась к дому. В прихожей никого не было, и она прошлась по всем комнатам, но ни дедушки, ни мамы в них так же не оказалось. Когда спускалась по лестнице вниз, раздался стук ворот; по всей видимости они поехали на участок с травами.
«Вот почему он не пошел вместе со мной, - подумала она. – Знал, что дома никого не будет».
Развернувшись, поднялась наверх, зашла в столовую, прилегла на диван и включила телевизор. Однако, пощелкав пультом по каналам, не нашла для себя ничего интересного. К тому же усталость после недавнего физического напряжения дала о себе знать. Вета выключила его и почти сразу уснула.
Проснулась опять-таки от стука открывающихся ворот. «Сколько же я проспала, - промелькнуло в её голове».
- Больше двух часов, - раздался голос Наю.
- Вот умник, - с легким раздражением, ещё не полностью придя в себя ото сна, буркнула она и направилась в ванную умыться.
День подходил к концу, и было самое время помочь маме готовить ужин. Вскоре в столовую зашел дедушка и сел на диван перед телевизором. Когда Мила ставила на стол что-то горячее в кастрюле, а Вета раскладывала столовые приборы, зашел Наю, и она вспомнила, что хотела кое-то узнать у мамы или дедушки.
- А для чего на могилах устанавливают такие красивые памятники, - спросила она, не обращаясь конкретно к кому-либо из них, а так..., вообще.
Мила растерялась от столь неожиданного вопроса дочери и, повернувшись к ней, хотела было спросить, - откуда та знает об этом, но затем посмотрела на Наю и всё поняла.
- Могла бы и сама сообразить, - ответил за неё дедушка. – Ведь если памятник, значит для памяти, то есть что бы помнить человека, которого уже нет с нами. А красивые памятники, это своего рода дань уважения.
- Ещё одно непонятное слово, - заметил Наю. – Что означает – уважение?
Было видно, что Анатолию Михайловичу ответить на его вопрос без того, чтобы подумать затруднительно.
- Давайте сначала поедим, - предложил он. – А то ужин остынет….
- И будет невкусным, - продолжила его мысль Вета, а затем обратилась к Наю. – Я знаю, что ты и этого слова не понимаешь, как и все те слова, которые перечислял у источника.
- И что же это за слова? – поинтересовалась Мила, садясь на свой стул.
- Очевидно всё те же, - решил ответить за внучку Анатолий Михайлович, - вкусно, приятно….
- Красиво, скучно, грустно…, - продолжила Вета.
- Хочется, надоело, противно, радостно…, - добавил Наю.
- Дааа…, это серьезно! - протянул Анатолий Михайлович и улыбнулся, - Но давайте пока остановимся на приятном и в то же время необходимом для нашей плотной формы. Я говорю о пище на столе.
Мама с дочкой тоже улыбнулись в ответ на такую его интерпретацию приема пищи. Наю вышел, но все оставшихся за столом были полностью уверены в том, что он ни коим образом не обиделся.
Ужин закончился и все по очереди понесли свою грязную посуду на кухню. Вскоре дедушка с внучкой вернулись в столовую. Анатолий Михайлович рассчитывал расположиться на диван, и посмотреть новости по телевизору, но в это время вернулся Наю.
- Назови слова, которые ты не понимаешь, - попросила его Вета, садясь на прежнее место за столом.
- Хочется, надоело, скучно, противно, красиво, грустно, радостно, - чуть ли не скороговоркой начал перечислять он, как-будто читая заранее приготовленную шпаргалку. – Помнишь, ты как-то сказала, что вкусную пищу приятно есть?
- Да, - согласилась она.
- Я до сих пор не знаю, что такое приятно и понимаю это слово как – необходимо или нужно.
- А вкусно!?
- Значит – полезно, - Наю был неумолимо тверд.
- Но это совсем не так! – оживленно возразила она и, повернувшись к дедушке, посмотрела на него с желанием получить подтверждение её правоты.
Анатолий Михайлович сидел в задумчивости, быть может даже не желая участвовать в разговоре, и потому ответил не сразу.
- Мы с твоей мамой однажды уже обращали внимание на то, что у людей мира Наю, по всей видимости, отсутствуют чувства….
- Это не так, - сразу возразил ему Наю. – У нас вполне достаточно чувств для существования: потребность, бесполезность, усталость, неудобство, опасность, решимость, расслабленность и прочее.
- Я не очень силен в этой области, - снова как бы с неохотой ответил Анатолий Михайлович, - но в данном случае подразумевал чувства или ощущения эмоционального состояния человека. Так что мне нужно было сказать, что у людей вашего мира отсутствуют чувственные эмоции, хотя, быть может, правильней было бы сказать - эмоциональные чувства. Впрочем, не знаю, как это назвать.
В это время, очевидно, закончив с посудой на кухне, в столовую зашла Мила. Она слышала их разговор и решила принять участие.
- Скажи, - обратилась она к Наю, - тебе знакомо чувство любви, нежности или хотя бы душевной привязанности? Как в вашем Мире мужчины и женщины выбирают друг друга, чтоб затем иметь детей? У вас ведь должна быть какая-то потребность в продолжении рода через влечение друг к другу противоположных полов. У нас в этом случае решающую роль как раз играет чувство любви между молодыми людьми, а затем - забота и нежность к своим детям. Правда, впоследствии всё перерастает в чувство родственной привязанности и, тем не менее, всё это относится душевным чувствам. Если вы такие же люди как мы, то между вашими юношами и девушками должно быть так же устроено.
Пока она говорила, Анатолий Михайлович и Вета слушали, глядя неё. Затем, не проронив ни слова, перевели взгляд на Наю.
- В вопросе продолжения рода, - начал тот пояснять, - у нас имеют место несколько составляющих. Во-первых, это касается родителей молодых людей. Имея больший жизненный опыт, они лучше ощущают когда, кому и с кем из них было бы желательным совместное продолжение рода. Во-вторых, это вопрос самих молодых людей и женщин, прежде всего. Дело в том, что все женщины нашего мира не расположены к тому, чтобы иметь детей.
- Вот так да! – удивился Анатолий Михайлович. – И с чем это связано?
- Это в них от природы. Ведь рождение ребенка связано с потерей некоторой части энергетической составляющей женщины. Она становится как бы ни цельной, ущербной и каждый человек это прекрасно видит в тех, у кого есть свои дети. Но так как продолжение рода является необходимым условием каждого общества, то когда такое положение дел носит угрожающий для него характер, то по решению старейшин одну или несколько женщин принуждают к замужеству. Это действие для неё является своего рода жертвой во благо общества. Между прочим, та женщина, которая согласилась перейти в мир иной ради возвращения Милы, так же являлась жертвой ради общества.
- Минутку, - остановил его пояснения Анатолий Михайлович, - ты хочешь сказать, что решение женщины или принуждение её иметь ребенка расценивается на уровне её смерти? До такой степени они не хотят иметь детей?
- Наверно и так можно понимать этот вопрос, - согласился Наю, хотя и не совсем уверенно.
- Но это же верх эгоизма, - заметил он. - Значит ваши женщины по своей природе более эгоистичней мужчин.
- Я уже говорил, - прокомментировал Наю, - природа у нас одна. Так что ваши женщины в этом плане такие же как и наши. Только проявляется эгоистичность не так выражено потому как у ваших женщин жизненные цели другие. А что касается наших, то ненужно думать, что их силой заставляют. Нет. Просто убеждают пойти на эту жертву ради общества. Мужчинам такого убеждения не требуется, они в любой момент готовы пожертвовать свою жизнь во благо своего общества. Будь то стихийное бедствие или нападение диких животных и тому подобное. И потом, даже в такой ситуации женщина сама выбирает того мужчину, с которым соглашается иметь ребенка. Естественно, если сам мужчина не против. Однако существует и третий случай в вопросе продолжения рода, это независимый ни от кого, то есть добровольный выбор мужчины и женщины иметь ребенка. Происходит это по факту появления между ними особого и неповторимого чувства взаимного влечения и привязанности, ради сохранения которого они способны идти на любые жертвы. Это чувство даже сильнее тех ощущений, которые человек испытывает сочувствуя с Вселенной. Вета с ним уже знакома.
- Так ведь это и есть то, что у нас называется настоящей любовью, - Мила повернулась к дочери, - ты на самом
