Они спустились к реке и нашли там привязанную лодку в кустах под обрывистым берегом.
- Второго коня я оставлю возле юрты, Тамир придёт и отгонит его к заимке, - говорил Павлик, усаживая в лодку Зару и подавая ей ребёнка. - Уезжайте отсюда от греха, а то могут наткнуться на вас в поисках, а в верховьях реки там уж не достанут, про то место знаю только я и вот они, - он кивнул головой на молодую киргизку. - Лесом не доберётесь, - ответил он на вопросительный взгляд Калганова. - Этот островок, где верхняя замка находится у охотника Тамира, упирается в болота, туда можно только рекой добраться. Но тут течение неспешное, а потом уж быстро речка побежит в верховьях-то, и рекой преследовать вас не станут, невдомёк им будет вдоль по реке пробираться.
- Павел, а почему ты не с нами? Мне так спокойнее было бы, что не попадёшься ты им, вместе бы и укрылись,- говорил Борис Степанович.
- Нельзя, в Глазуново надо наших предупредить, что наступать будет Самарин через Никольское, а там и на них двинет. А у нас в Глазунове госпиталь, раненые там, да я уж говорил... Брат там мой! - Павел вздохнул и посмотрел на плачущую Лену. - Ты чего это?!
- Боюсь я что-то, за тебя боюсь! - она вылезла из лодки и прильнула к нему, обхватив крепок за талию. - Павлуша, родненький ты мой!.. Только не попадись к ним, пожалуйста, не попадись! - она громко всхлипнула и уткнулась носом ему в грудь. - Поедем с нами, а? Все вместе будем там прятаться на заимке!..
- Нельзя, Лена! Я вас там упрячу и хорошо будет... А когда закончиться всё, то я сам за вами туда и приеду, али пошлю кого, если живым останусь... Авось, ежели поймают, на том свете не сразу попаду в ад! - он отстранил её от себя, посмотрел ей в глаза и улыбнулся своей задорной улыбкой.
- Ты в это веришь? - спросил его Калганов и улыбнулся.- Что там есть что-то, на том свете, раз про ад рассуждаешь?
- Человек должен во что-то верить, - серьёзно ответил Павел, - а иначе - страшно жить!
- Ты прав, - закивал головой Борис Степанович. - Ну, давайте прощаться.
- Вот что, вы гимнастёрку свою сымите, ежели кто и увидит вас в лодке, то пусть думают, что мужики переправляются на рыбные места перед зимой с вещами. Останьтесь в рубашке, так надёжнее будет... Ну, а мне пора, я поехал, - Павлик, подождал, пока все поместились в лодке, а Калганов скинул с себя верхнюю одежду и остался в белой рубашке, толкнул лодку от берега, стоя в воде и махая им рукой.
Лодка медленно поплыла на поворот и вскоре скрылась за низкими ракитами, опустившими ветви до самой неспешной воды. Анисимов постоял ещё немного и пошёл на подъём к оставленным у юрты лошадям.
Павлик выбрал самого резвого коня гнедой масти, а вороного оставил пастись возле юрты охотника. Он быстро в этот раз ориентировался и добрался до скита, там посидел немного в кустах и прислушался к шуму леса. Ничего плохого не заподозрив, он быстро вскочил в седло и поехал вдоль оврага к тенистому логу на подъём и у дороги остановился. На ней послышались далёкие шумы и поднималась пыль над поворотом. В сторону села Никольского ехала казачья разведка.
Анисимов спешно забрался в густые заросли орешника и ольхи, отвёл коня подальше от дороги, а сам залёг в кустах. Он ждал, когда пройдут казаки, чтобы вновь продолжить свой нелёгкий путь, но они не спешили ехать вперёд, они с остановками озирались по сторонам, будто кого-то разыскивали, а потом и вовсе оседлали дорогу, заперев её с двух сторон караульными.
- Ближе к скиту подняться бы, - громко говорил один из них долговязому старшому. - А туточки на повороте от села тоже надыть оставить караульных. Могёт быть они и проедут мимо по дороге-то...
Из этих слов Павлику стало ясно, что ищут казаки именно их. Он ухмыльнулся про себя, вспоминая как отплывала от берега лодка, и стал думать, как выбраться отсюда не привлекая внимания и без шумно.
Через некоторое время к оставшемуся на повороте казаку присоединился ещё один караульный, они отъехали на пол версты, но обзор дороги хорошо был виден со стороны скита, а вот те, которые стояли тут слева от оврага, стали вдруг спешно подниматься к Погорелкам и скрылись там в тенистых зарослях. Павлик понял, что это его шанс и он может по открытой местности со стороны, где нет сейчас охраны проехать вперёд и углубиться по одному ему известной тропке в сторону речки Иловайки, ближе к дому, переплыть её и оказаться в Фоминках, а потом уж и в Глазунове. Он вскочил на коня, натянул поводья и рванул с места по дороге от поворота, но казаки заметили движение и кинулись за ним в погоню. Павлик услышал характерный топот коней позади, пригнулся к шее жеребца, надавил на стремена и со словами:
- Ну, конёк, выручай милый! - стремительно понёсся по дороге вдоль лесной чащобы к спасительному месту, где впадина Синего лога соединялась с его потаённой тропой.
(На фото: В роли Павлика Анисимова - актёр Сергей Панков. (Все трюки в фильме, в том числе и конные, актёр исполняет сам без участия каскадёра).
Он влетел в спасительную сырую низину и помчался по дну Синего лога к развилке в густом сосновом бору. Казаки отстали, они никак не ожидали такого мощного, словно вихрь, стремительного бега жеребца. Постреляли немного, подняли пыль под копытами и повернули обратно к скиту. Павлик заехал в самую густую, топором не прорубить, чащобу и остановил коня для отдыха. Он ещё долго прислушивался, не едут ли сюда его преследователи, а потом немного успокоившись, повёл коня в поводу для верности, чтобы было меньше шума на тропе, в сторону Иловайки.
Они переплыли реку возле дома в сумерках. Павел вылез вместе с конём из воды и остановился на низком берегу, чтобы прислушаться и осмотреться. Никого, в деревеньке стояла сонная тишина.
Под окном у Серафима показалась тень, а потом раздался стук в сенях. Через секунду, загремев тяжёлой скрипучей дверью, на пороге появился Павлик. Он быстро прошёл в горницу и опустился на скамью под окном. Серафим слез с лавки, застеленной конской попоной, подошёл к внуку и сел рядом с ним:
- Откудова ты приехал? Я слыхал, что ты у дядьки своего службу ведёшь, верить?
- Да, - кивнул головой Павлик, снял шапку с головы и вытер ею мокрый от напряжения лоб. Слипшиеся, влажные колечки волос упали ему на виски и шею. - Дед, тут никого нет от казаков? Никто сегодня не прибыл?
- От казаков?! Что ты говоришь-то?
- Собирайся, дед, нету времени, того и гляди дядька со своими людьми сюда заявится. Наступать они вскорости будут от Никольского. Надо всем уезжать, ежели жить хотите, - Павлик устало прислонился спиной к простенку между окнами.
- Куды я старый пень поеду, соображаешь? Туточки молиться за вас, охламоны, буду!.. Ты лучше поезжай в госпиталь, там же брат твой и остальные люди лечатся, их уводи! - старик перекрестился на иконы в красном уголке. - А я уж как-нибудь тут свой век скоротаю, могёт быть, что и не тронуть старика... А ежели тронуть, то перед судом Божьим предстанут, как первые Иуды! - Серафим поднялся, подошёл к Павлику, поцеловал его в макушку, перекрестил и отправил на двор, сам вышел следом, и пока Павел садился на жеребца, смотрел на него и читал в дорогу молитву, окрещивая на ходу и его и коня широким взмахом руки.
Пролетев семь вёрст по лесной дороге, Павлик ворвался в спящую уже Глазуновку и устремился к госпиталю. Там, соскочив с жеребца у коновязи, побежал и встал у окна комнаты комиссара Родько. Подтянулся и, отодвинув шторки, пролез к нему головой:
- Товарищ комиссар, - громко прошептал он над ухом спящего у окна Родько, - я из Слободки. Там полковник Самарин собрал военных и казаков в сводный полк, а теперь он собирается наступать на Никольское, а потом двинуть на Ровенки мимо Глазуново... Скорее, товарищ комиссар, нужно срочно эвакуировать раненых!
Проснувшийся Родько от неожиданности подскочил на постели. Он спешно стал натягивать на себя верхнюю одежду, от волнения не попадая в рукава.
Спустя несколько минут больничный двор наполнился грохотом тележных колёс, скрипом подъезжающих подвод и громкими голосами.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
