- Запер я его в чулане, - рассмеялся Родько.
- Что так?
- Рвётся девочку спасать, всё равно, говорит, уеду на поиски... А это опасно, Антон! Вот я его и решил уберечь пока, мало ли что?
- Правильно, что решил, а теперь вот берите сопровождающих и в Ровенки поезжайте. Кого вам выделить в дорогу?
- Митроху давай, и Нила Зайкова, очень крепкий парень, - ответил Родько и ушёл собираться.
В объединённом штабе членов ВКП(б) и левых эсеров шло совещание на котором присутствовал начальник местной ЧК Жуков. В большом просторном кабинете за столом застеленным красным сукном заседали члены комиссии, которые готовили переговоры с белогвардейскими командирами частей, стоявших вокруг так называемой демаркационной зоны, разделяющей две противоборствующие стороны в центральной России. Переговоры уже шли во всю, но дело тормозилось не подчинением некоторых офицеров, речь сегодня зашла о царском полковнике, который дал честное слово не выступать больше против Советов, но это слово не сдержал.
- Полковник Самарин прислал нам своего парламентёра и тот выдвинул требования, которые мы с вами сейчас и должны обсудить, - говорил спокойный Каретников. - Полковник не желает идти на переговоры с чужими людьми, он хочет в составе делегации видеть своих, пусть бывших сослуживцев, кем и является Калганов. Но когда ему сообщили, что он специально прибыл сюда для встречи с ему подобными, то сразу же изменил своё решение и теперь он хочет видеть в делегации не только своих людей и левых эсеров, он теперь выдвигает нам требования, куда сложнее...
Каретников пристально посмотрел на Жукова, тот даже привстал:
- Ко мне что-то есть, какие-то вопросы? - спросил он, чтобы разрулить неловкость своего положения перед этим строгим взглядом.
- Есть один вопросик... Вы знали, что у вас служит в ЧК родной племянник этого Самарина?
Жуков поднялся из-за стола:
- Нет, но кто это?
- Значит он от вас тщательно скрывал эту информацию, понятно! Это ваш сотрудник Анисимов Иван.
Жуков спал с лица, теперь ему было понятно многое в недосказанности про родню во время их разговоров.
- Я не знал, кроме того, что дед священник. Он не писал больше ничего в анкете.
- Я понимаю, и тем не менее... Самарин выдвигает требование, чтобы на переговорах присутствовали его родные, так ему будет удобнее и надёжнее, как он говорит, договариваться с нашей стороной. Он так себя будет чувствовать увереннее, а иначе на переговоры об отходе на Дон он не согласится, и мы тут с вами завязнем в ещё одной междоусобице, а не хотелось бы... Родня, как я понимаю, это его племянники, больше никого тут в Ровенках у него нет, - Каретников посмотрел на Жукова.
- Конечно, можно было бы, но... Ко мне приехали сегодня из Глазуново и сообщили, что Иван с тяжёлым ранением головы находится сейчас в госпитале в Новлянке. Но есть его младший брат, Павел Анисимов, он как раз прибыл сюда со своим комиссаром и будут ждать приезда его непосредственного начальника Ивлева, у которого он служит порученцем, - Жуков поймал на себе любопытные взгляды и понял их тайный смысл. "Вот, сам начальник ЧК, а свои кадры не проверил до конца, и ничего о них толком не знает". Эти мысли его покоробили, но он сумел собраться с духом и продолжал. - Если позволите, я приглашу этого парня для разговора к нам, но я не уверен...
- В чём вы не уверены? - с ухмылкой спросил у него Злобин.
- Что он согласиться. Иван рассказывал, что мальчишка ещё не зрелый и очень несерьёзный, опасно такому предлагать подобную миссию.
- Что же, поговорим с ним, тогда и увидим стоит ли игра свеч, - Каретников поправил своё пенсне. - Вызывайте его к завтрашнему утру в ЧК, там в вашем кабинете спокойно и поговорим с этим товарищем.
На том и порешили. Через посыльного Родько узнал, что его подопечного требует сам Жуков для серьёзного разговора и решил пойти вместе с Павликом.
Несколько казаков-разведчиков вместе с поручиком Морозовым прибыли к Еремееву с сообщением:
- Господин штабс-капитан, к Обояни полки с Юга подходят от Фрунзе, - докладывал Морозов.
- Чьи полки? - спокойным голосом спросил Еремеев.
- Успенского и Подгорного с полным комплектом вооружения. Но красные держат слово, в бой с нами не вступают. Ждут подхода сюда Свиридова и Самарина из Севска.
- Они результатов переговоров ждут. Прибудет Самарин, надо сказать ему, что уже тянуть нельзя. Только зря погубим людей. Пусть организовывают коридор, как и хотели в начале, и мы отойдём за Дон.
- Они потребуют выдачи главарей подпольных отрядов, у нас в Слободке таковых много имеется. Что будем делать, как торговаться? - Морозов поправил усы и ехидно улыбнулся.
- Не знаю ещё... Кого-то надо отдать им взамен, значит... а это значит, что нужно взять в плен парламентёров, если только они представляют ценность для Советов, и никак иначе. Мы это всё обдумаем и решим, как лучше действовать.
- Тут у нас с Георгом целая проблема, он хочет уйти со своими людьми и с племянницей до Одессы.
- Я знаю, но он сумасшедший. Скажите ему, что он не пройдёт по красным тылам, да ещё с ребёнком. Хотя впрочем, это тоже аргумент в пользу обмена его на эту девочку, пусть соглашается, чтобы спасти свою шкуру, - Еремеев смежил веки, в последнее время ему не спалось ночами, мучали головные боли, а днём в самый раз было прикорнуть и немного расслабиться, но в этот раз ему не дали это сделать, прибежал адъютант Утехин и сообщил, что в его сотне начались беспорядки, казаки и солдатики в панике от приближения красных, всем хотелось поскорее развязки, надоело сидеть в засаде и чего-то ждать и если офицеры ничего не решали, то можно устроить всё самим и сдаться в плен большевикам на своих более выгодных условиях, нежели те, о которых толкуют господа офицеры.
Еремеев вышел к ним сам, к этим бузотёрам, осмелившимся диктовать свои условия. Он встал на ступеньках своего временного жилища и приказал отпустить схваченного при попытке побега одного из есаулов.
- Ну что, струсили? Не хотите всё сделать по людски? - спрашивал Еремеев своим спокойным голосом. - А мы на вас надеемся на ваше самообладание и мудрость. Вы прошли с боями не одну версту, а теперь остаётся совсем немного и вы будете дома со своими семьями, но сделать это надо так, чтобы не было потом стыдно. Одних вас не пропустят, был уговор на то, чтобы все части отошли одновременно, лишь тогда не будет никаких претензий у новых властей. Ведь нас уже забыли, оружия нет, продовольствие на исходе, фураж кончается. Антанта заключила договор с Советами и мы теперь разменная монета в чужой игре. Не надо расслабляться и предавать своих же... Идите, есаул, и скажите своим бузотёрам, чтобы не лезли на рожон, а то я не переговорщик, быстро поставлю к стенке всех, кто мне помешает. На Дону мы вольёмся во Врангелевские войска и ещё покажем себя, ещё не вечер... Главное, выйти отсюда без потерь.
Есаула отпустили и Морозов приступил к полковнику с вопросом:
- А вы сказали, что нет фуража, а как же быть с конями-то? Их много в каждом полку, мы по сёлам не наберём столько кормов, да и нет возможности свободно тут передвигаться, пока Самарин не подошёл.
- Если будет критическая ситуация, лошади Советам не достанутся, не отдавать ни одного коня... Поставить пулемёт, заправить ленту и всех пустить под откос.
Еремеев развернулся и снова ушёл к себе, оставив Морозова на пороге стоять с выпученными глазами. Такого поворота он не ожидал от спокойного капитана и лошади всегда для поручика имели большое значение, тем более теперь. Он принял это указание за шутку и не поверил в намерения Еремеева, но они были весьма серьёзны, в чём ему предстояло ещё убедиться.
Павлик утром, как и было условлено вместе с Семёном Родько пришли в здание ЧК, их в коридоре встретил Горбунов и провёл к Жукову в кабинет.
- Вот что, молодые люди, - сказал, оглядев парня со всех сторон, Жуков, - у нас к вам очень серьёзный разговор имеется, так что запаситесь терпением, а вашего Ивлева сегодня в Шохино встретит Горбунов, мы с ним уже сговорились. Присядьте! - он выдвинул стулья рядом с большим столом для заседаний и разместился напротив.
Через пару минут в кабинет вошли Злобин и Каретников. Они тоже пристально изучили внешность жертвы запроса полковника Самарина о чём-то пошептались между собой и приступили к беседе.
- Вам предстоит Павел, сопровождать одного из наших уважаемых товарищей в логово зверя на переговоры, а точнее в штаб вашего дяди полковника Самарина. Это его такое решение или, можно сказать, просьба. Но переговоры эти очень важны, и от их успеха зависит жизнь сотен людей, поэтому миссия будет очень серьёзная и ответственная. Ты готов нам помочь, или боишься дядю? - Каретников продолжал изучать долгим взглядом этого светловолосого юношу с густой чёлкой и детской улыбкой. Ему уже не хотелось никаких условий, и если этот мальчик сейчас откажется, он будет только этому рад. Ведь совсем неподготовленный парнишка!
- А если, товарищ Каретников, всё пойдёт не так? - задал Жуков вопрос Роману Григорьевичу. - Например, Самарин откажется отпускать парламентёров и возьмёт их в заложники, вы допускаете такой вариант?
- Допускаю. Тогда это развяжет нам руки и мы уже не будем скованы обязательствами от 20 августа. Они нарушили правила договора, с них и спрос. Тогда подошедшие войска с Южного фронта вступят в бой в нарушение всех деклараций об отводе войск и перемирия. Потому что не мы эти пункты нарушили и не мы сорвали переговоры. Но я надеюсь, что Самарин человек благоразумный и не пойдёт на такой грубый шаг, тем более, что мы удовлетворяем все его требования, если товарищ Анисимов согласится, - Каретников с улыбкой не отводил глаз от Павла.
- А если Самарин потребует, чтобы его племянник с ним ушёл на Дон, а потом и в Крым к Врангелю, что тогда? Как мы можем этому воспрепятствовать? - спрашивал Жуков. - А потребовать он это может, иначе бы не просил его присутствия при переговорах, значит уже имеет в отношении ребят какую-то цель. Павел, ты хотел бы уйти с дядей на Юг?
Анисимов отрицательно замотал головой.
- Тогда всё это приобретёт для парня угрожающий характер, я бы не рискнул его посылать, - возразил на это Родько, - но только полковник не осмелится, тем более на кону его офицерская честь и переговорщик серьёзный - Калганов!
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
