Виктор КОРОЛЕВ
Дожить до Победы и дальше
Бомба попала точно в середину крыши, пролетела два этажа и взорвалась на первом, вывернув наизнанку все внутренности, оставив только голые стены и семерых бойцов от роты, что ночью заняла здесь позицию. Так немцы постарались избавиться от опорного пункта, что костью в горле встал на их пути к Волге. До воды, до берега отсюда метров тридцать. Оставшимся семерым пройти эти метры нет ни возможности, ни приказа. Ждать подкрепления можно лишь к ночи, но до неё надо ещё дожить.
Предыдущая рота обороняла этот чёртов дом тоже всего сутки – когда вчера меняли, в живых и их семеро оставалось, да и то почти все раненые. Ночью помогли спустить раненых к обрыву, а сами обратно. А утром – всё, бомба от дома только наружные стены оставила, а сорок жизней разметала по углам. Семерых пожалела. Им держаться до ночи. Если сумеют…
– Сейчас полезут, – пожилой дядька справа прошептал, устраиваясь подобнее. У него под носом то ли усы росли, то ли известковая пыль так легла. Малыхин не успел рассмотреть. На площадь, грязно-серую от снега, гари и дыма, выползли мышиные шинели, стали медленно приближаться. С нашей стороны никто не стрелял. Командовать некому, да и смысла нет – каждый за себя теперь. Другой судьбы не ищи и не жди, не будет. Лишь бы патронов хватило. Всё, началось!
Дядька справа выстрелил, убрал одного. И немцы ответили из автоматов, стали бить по всем окнам сразу. Алексей Малыхин выцелил офицера, с первого выстрела не попал, но потом не промахнулся. Тут же снял и второго. Потом еще попадал, стрелял, стрелял…
По их окну тоже стреляли. И по соседним фашисты били, откуда им не давали подойти на бросок гранаты. Если бы гранатами закидали – прощай, Родина! А так ничего, отбились. Дедок рядом улыбался довольно, хотел закурить, да немцы снова полезли. Малыхин ещё двоих или троих уложил. Немцы вставали, падали, откатывались назад. Потом снова шли и шли. К сумеркам отбили пятую, наверное, атаку. Убитые фашисты валялись уже метрах в двадцати от дома, к ним Алексей и полез. Притащил два автомата и портсигар. Наконец-то закурили с напарником.
– О, видал? – дядька с усами ткнул грязным пальцем в крышку. – Карта будущей Германии! Нам комиссар рассказывал, что Гитлер такие портсигары для своих офицеров с самолётов сбрасывает, чтоб дух их поддержать и к Волге подтолкнуть! Гляди, всё, что заштриховано, до самого Урала – это будущая Германия! Не теряй, внукам после победы подаришь!
– Хотя бы до ночи дожить! – Алексей сунул портсигар в карман гимнастёрки…
Шестую атаку тоже отбили. Когда фашисты стали отходить, он как раз очередного зацепил. Тот полз обратно и орал, волоча раненую ногу.
– Добей, что ж ему мучиться, – пожалел дядька справа.
Малыхин не согласился:
– У меня патронов мало, если ему повезёт, выживет, а вот стрелять по нам уже не будет…
Это было последнее, что он помнил чётко. Дальше свист мины, взрыв. Дядьку-соседа убило сразу, а Малыхина контузило и сильно посекло мелкими осколками. Один из них пробил ватник, гимнастёрку и уткнулся в портсигар. К ночи, когда смена пришла, Алексей уже малость оклемался. Его отнесли к Волге, где дожидались отправки на тот берег такие же, как он, раненые. Их было много, очень много…
Знаменитый Волжский откос. Полоса земли с шириной в двадцать метров и длинной более 50 километров. Здесь, у самой воды были полевые госпитали, и тысячи раненых ждали катеров с той стороны. Кто мог ходить, поднимались в последнюю атаку, когда немцы прорывались к реке. Здесь они остались лежать навсегда, засыпанные землей и не похороненные. Каждую весну теперь волжская вода поднимается и вымывает кости погибших солдат…
– Ты, паря, винтовку-то держи вертикально, – посоветовал Малыхину некто, весь в окровавленных бинтах. Алексей поднял винтовку, и это спасло ему жизнь. Снаряд разорвался как раз над их головами, и всех засыпало. По торчащему в небо стволу его нашли, откопали, отнесли ближе к переправе. Ночью катер с ранеными два раза бомбили, но это было уже не страшно. А в медсанбате утром пожилая санитарка обтирала Малыхина мокрыми тряпками и охала:
– Надо же – весь в кровище, а живой! Господь тебя хранил, сынок! Лет-то тебе сколько?
– Двадцать. Сегодня исполнилось, – ответил Алексей.
Потом, уже когда на операционном столе лежал, врач извинялся:
– Терпи, солдат, нет больше анестезии, вживую резать тебя буду. Ты глубже дыши и ори, не стесняйся!
Орать было стыдно, и Алексей заставлял себя терпеть боль. Позже эта наука пригодится ему: фашистские овчарки будут рвать его тело, а он стерпит, и немец из невольного уважения не застрелит лагерного беглеца. Но это будет через год. А сейчас санитарный поезд везёт его в Сибирь.
Новосибирский госпиталь оказался в самом центре города. Малыхин написал родителям, что раны его не опасны, он уже ходячий. Мать отпустили с работы, и она примчалась на денёк. Расставаться было тяжело. Отдал ей сохранённый портсигар:
– До победы доживёт – значит, и я вернусь живой!
Перед выпиской у всех выздоравливающих проверяли слух, набирали в школу радистов. С заданием справился легко: чего там сложного – повторить то, что инструктор карандашом по столу отстучит. Попал Алексей в новую команду. Едва успели закончить учебу, как весь курс подняли по тревоге. Вокзал, теплушки – и без остановок до самого Крыма. В Керчи выдали оружие. Стоял май 42-го, всё цвело. Никто из прибывших даже не догадывался, что впереди их ждут страшные испытания…
* * *
Камни, камни… Изъеденные оспинами скалы. Хрустнул под ногами камешек. Или, может, это осколок снаряда? Старый кусочек железа, грязно-вишнёвый, как запёкшаяся кровь? Здесь, под Керчью очень красиво весной. Земля расцветает ярко-красными бутонами, бирюзовой зеленью склонов. Так было всегда до того дня, когда в последний раз радовалась жизни эта земля.
Керчь в годы войны 320 дней и ночей была фронтовым городом, дважды её захватывали фашисты и дважды освобождали советские войска. За период оккупации гитлеровцы уничтожили около 15 тысяч жителей города. Окончательно Керчь освобождена была нашими войсками 11 апреля 1944-го года. Что осталось от города? Руины, пепел да камни… Но Керчь выдержала все испытания, выстояла и выстрадала Победу.
Особая страница в истории Великой Отечественной – героическая оборона Аджимушкайских катакомб, что на окраине Керчи. В конце 1941-го, когда наши войска после тяжёлых боёв вынуждены были оставить Керчь, в них укрывался партизанский отряд. Он провёл немало успешных боевых операций. Как только советские десантники высадились под Керчью, партизаны вышли из подземелья и освободили от фашистов поселок Аджимушкай.
Весной 42-го на Керченском полуострове опять сложилась тяжёлая обстановка. Танки Манштейна прорвали фронт и, стремясь разрезать нашу оборону, двинулись к Керченскому проливу. С 15-го по 20-е мая шли ожесточённые бои за Керчь. Город горел. Измотанные, разрозненные части сдерживали натиск отборных гитлеровских войск. Под непрерывным огнём шла переправа главных сил на Тамань. Советские войска оставляли Крым…
Части и подразделения, которые прикрывали переправу наших войск через Керченский пролив, оказались отрезанными и после напряжённых боёв вынуждены были укрыться в Аджимушкайских каменоломнях. Сюда же спустились и сотни местных жителей – старики, женщины, дети. Началась легендарная оборона катакомб, которая длилась сто семьдесят суток (!), до конца октября.
21 мая 1942 года в подземелье был объявлен приказ о том, что все подразделения, группы и красноармейцы объединяются в Отдельный полк обороны Аджимушкайских каменоломен. Вопрос номер один – строжайший учет воды и продовольствия. На подготовку к длительной обороне времени не было, поэтому запасов не успели создать. Под землёй стали забивать лошадей – поначалу это в какой-то степени решило проблему питания.
Их, защитников Аджимушкая, было свыше десяти тысяч, в том числе – около четырёх тысяч командиров и политработников, более пяти тысяч красноармейцев. Осталось в живых – около сотни. Выжил один из ста. Один из ста прошёл через газовые атаки, бои, плен и пытки – и остался в живых. Выжил, чтобы отомстить за погибших, чтобы рассказать человечеству о великом Подвиге. О многих героях подземного гарнизона неизвестно до сих пор. Но придёт время, и история золотом напишет их имена рядом с именами защитников Брестской крепости. А пока – «Имя твоё неизвестно, подвиг твой бессмертен».
Трудно описать словами всё то, что довелось пережить защитникам. Когда кончились последние продукты и голод стал терзать всё сильнее, в пищу пошли шкуры и копыта лошадей. И всё-таки у них был боевой гарнизон. Оружие пополнялось трофейным после каждой вылазки, а однажды ночью они так неожиданно напали на спящих гитлеровцев, что те в одном белье бежали в Керчь. Герои продержались на поверхности всю ночь, но к утру фашисты перебросили к Аджимушкаю свежие силы, и бойцы вынуждены были снова занять оборону под землёй. Они не теряли надежды, что свяжутся с Большой землёй, что пробьются к своим. Но когда и как?
«Лучше смерть, чем плен!» – так поклялись защитники Аджимушкая. Перестрелки с врагом не прекращались ни на один день. Фашисты вынуждены были подтянуть к катакомбам несколько полков. Ежедневно в Керчь отвозили на подводах десятки трупов немецких и румынских солдат, уничтоженных бойцами Отдельного полка обороны Аджимушкайских каменоломен.
Полк жил, боролся! Под землёй принимались сводки Совинформбюро, сменялись часовые, готовились к разведке боем очередные группы. Люди находились в тяжелейших условиях. Не было воды. Подходы к колодцам обстреливались врагом. За ведро воды платили десятками жизней. Пока одна группа – человек двадцать – ведёт бой, другие двадцать набирают воду из колодца. Бывало, что под землю возвращались лишь двое-трое оставшихся в живых. Вскоре и последний колодец гитлеровцы забросали трупами. С большим трудом новый источник выкопали под землёй.
Фашисты решили применить против защитников катакомб отравляющий газ. Специальными компрессорами они нагнетали под землю воздух, смешанный с газом. Люди метались по тёмным штольням, падали, вставали, снова падали и больше не поднимались. Всюду лежали трупы… Только за одну страшную ночь 25 мая 1942-го, после первой газовой атаки, погибло около шести тысяч человек. В тот час штаб гарнизона передал в эфир открытым текстом: «Всем! Всем! Всем! Всем народам! Мы, защитники Керчи, задыхаемся от газа, умираем, но не сдаёмся!»
– В момент газовой атаки, – рассказывал спустя годы один из оставшихся в живых героев, – мы были в боевом охранении. Вдруг появились клубы жёлтого дыма, дышать становилось всё труднее, сильно мучил душераздирающий кашель. Мы заметались по проходам. Но всюду было одно и то же. Один из нас натолкнулся в темноте на кучу мусора – поджёг её и крикнул: «Братцы, ложитесь ближе к огню!» Дышать стало легче, и это спасло нам жизнь…
* * *
Рота связи, в которой служил теперь Алексей Малыхин, в составе пополнения прибыла на Крымский фронт. Из Керчи их должны были распределить по подразделениям и частям. Но ночная танковая атака гитлеровцев смешала все планы командования. Выход к
