развлекаясь печеньем и крекерами. Потом ночное шоссе убаюкало Герберу, и она забралась на спальное место. С разрешения хозяйки, разумеется.
Ленинградское утро, хмурое и бессловесное, кивнуло Гербере, и вернулось к своим делам. С ранними визитами разъезжает князь Опохмелидзе. В реанимациях и медвытрезвителях сверяют списки выживших. Метро принялось за свой завтрак, и глотает, не жуя, первые тысячи двуного планктона. Спящая масса покорно цедится через узкие турникеты наземных павильонов. Непереваренные граждане выдавливаются из огромного желудка на другом конце города. Жвачка растекается каплями и сгустками по рабочим местам, цехам, лабораториям, мастерским, ателье.
Защемило сердце у ведьмы Герберы. Закапали в горло горькие слезы, в память о том, как в другой жизни, хрупкую и нежную девчонку звали Леной. Забросив школу, она, без устали и скуки, бродила по улицам и переулкам, полутемным проходным дворам и парадным подъездам, рассадникам воспоминаний, размышлений и жестоких видений. Прямое переливание молодой души в тела умирающих строений из красно-черного кирпича. Плата за обучение фиглярской мудрости театральной сцены. Академия сценического искусства приняла Лену вольнослушателем и сделала мастером бытовой драматургии. Неземная матовая бледность, смертельная глубина бездонных глаз, неотразимый яд ранящих движений, изысканные мотивы чарующего голоса. И тотальная имплантация готовых фраз, переживаний, желаний и душевных заболеваний. Девичья душа слилась с душой старого Питера, равнодушного к населявшим его горожанам. В первую очередь исчезли чувства, связывающие с окружающими – сочувствие, сопереживание, соболезнование. Потом все остальные по списку.
Сестра Гербера выкатила «Харли», приладила знамя, наскребла в душе немного остывающего тепла для прощания. Ключ, стартер, зажигание. Король хайвея точно и быстро отзывался на каждое движение новой хозяйки. Ведьма и мотоцикл неплохо понимали друг друга, и кайфовали в процессе езды. Коли так пойдет, то вежливый и условный секс по обстоятельствам вполне мог обернуться глубоким чувством. Мог не обернуться.
Город ее не узнал. Возможно, его сбил с толку мощный мотоцикл. Возможно, старый сластолюбец увлечен новой ученицей. Ревность кольнула горячей иглой в самое сердце. Вытащу, когда остынет, не впервой. Вставшие, прямо по курсу, Пулковские высоты освободили беспечного ездока от власти огромного каменного паука, позволив проехать на запад только мотоциклу. Впереди лежало семьсот километров любви. Незаконной и противоестественной любви живой к неживому и возбуждения неживого от прикосновения тела живой. Главное – вытащить иголку.
Десять часов смертельной любви… Нет, это не мало!
Пролетев над сухим асфальтом около сотни верст, Гербера заехала на заправку. Заглушив двигатель, она слезла с седла и собралась платить в кассу. Звериный сигнал опасности завыл адской сиреной где-то между ушами. Изящная красавица метнулась обратно к байку, запрыгнула на сиденье. Ключ, стартер, зажигание! От павильона к ней тяжело бежали два здоровых мужика со стертыми лицами, сзади тоже слышался топот и тяжелое дыхание. «Харли» взревел всеми цилиндрами и рванул с места столь резво, что ведьма едва не вылетела на проезжую часть. Не теряя первый импульс, отчаянная девчонка вывернула газ до упора, прижимаясь к баку всем телом. Вот тебе и секс! – мелькнула дурацкая мыслишка.
Триста килограммов драгоценного железа вылетели на шоссе, как артиллерийский шестидюймовый снаряд береговой артиллерии. Гербера взяла хорошую фору, но за спиной уже слышался визг моторов со снятыми глушителями. В зеркальце четко прорисовались три фигуры на высоких кроссовых мотоциклах. Изображение увеличивалось, не слишком быстро, но непрерывно. На шоссе, кроме них, никого – то ли час ранний, то ли кто им ворожил…
-- Посмотрим, какого цвета у вас кровь? – шептала себе под нос Гербера, -- посмотрим обязательно… как же не посмотреть?
Скинув газ, сестрица положила мотоцикл на бок, так что из-под его стального тела посыпались искры. Самое главное – не уронить все три сотни кило себе на ногу. Подтормаживая подошвой, она удержала байк и завершила разворот. Умница «Харли» неспешно бормотал на холостых, наверно рассказывал свою американскую историю Икс…
-- Прости, я отвлекусь немного, дорогой… ты мне доскажешь позже… -- Гербера подняла прозрачное забрало на шлеме.
Трое бандитов не поняли, как … да они ничего не поняли! Девка, за которой они гнались, вдруг оказалась сидящей к ним лицом … ее байк авторитетно чух-чухал… Неловко оттормозившись, мужики чуть не побились друг о друга… решили обойти с двух сторон. Не успели. Проклятая девка вскинула руку на уровень глаз, и три выстрела слились в один. Как в тире. Фланговым в головы, центральному в живот. Адская судорога прожгла кишечник, водитель завыл от боли и сполз с мотоцикла на землю. Байк завалился на бок, не желая глохнуть, хлопая неровными вспышками.
Гербера подъехала вплотную и внимательно рассматривала лицо лежащего в луже крови молодого мужчины. Ничего крысиного, вполне симпатичный и человечный. Глупый только. Ой, какой глупый!
-- Жить хочешь?
Раненый с трудом сфокусировал взгляд на проклятой девке. Откуда она такая взялась?..
-- Крысам служишь?
-- Са…ма… ты… кры…са… су…ка… -- холодеющие губы не слушались хозяина.
-- Я-то? Еще какая!
Гербера нажала на спуск и «Беретта» поставила точку в неинтересной биографии потенциального бизнесмена, олигарха и депутата Госдумы. Достояние республики было разбрызгано по сухому асфальту серо-красной кашицей. Леди-смерть убрала пистолет под пуховик, собрала в карман гильзы, и не спеша, продолжила свой прерванный путь.
-- Госпожа Северный Ветер, -- пробормотала себе под нос сестра Гербера, -- не угодно ли вам самой убедиться в моих боевых кондициях? Может, еще парочку? Для ровного счета?
* * *
На долю серебристого минивэна «Додж» приключений уже не осталось. Шесть ведьм, офицер пограничной службы, повелительница льдов и снегов двигались по трассе с максимальной скоростью. Под сидениями дремали две овчарки и два ротвейлера. В салоне было тепло, но тесно и не уютно. Все свободные куски пространства утратили свободу, заваленные сумками, баулами, чемоданами и всяким другим багажом. Машина походила на Ноев ковчег, слегка – на бродячий цирк, а более всего – на вагон с беженцами в прифронтовой полосе.
Остановки случались редко, исключительно по необходимости. Заправить бак, соблюсти санитарные нормы и дать собакам десять минут побегать и погавкать. Во время короткой стоянки менялся водитель. Кинолог Сергей и Госпожа Северный Ветер, по очереди, садились за руль. За продолжительностью вахт строго следил майор. Повелительнице снегов разрешалось проехать не более ста километров, себе же Сергей определил вдвое большую дистанцию.
По воле счастливого жребия, в экипаж попала сестрица Заячья Капуста – опытный специалист по мобильной кухне. На скорости сто километров в час, волшебница мастерила чудесные бутерброды с балтийской килькой, рижскими шпротами и таллинской колбасой. Майору пришлось включить вентиляцию на полную мощность, чтобы плотность кулинарных ароматов не пьянила водителей, в суете отъезда забывших позавтракать.
Ленинград объехали с большим запасом, через Всеволожск и Гатчину. Ни одной крысиной морды. Благодушное население провожало взглядом заляпанный грязью «Додж», не придумывая ненужных вопросов и нелепых ответов. Доедет ли до Москвы и Казани американская игрушка и поедет ли она именно туда, в общем-то, никого не интересовало. А поэму о мертвых душах тут никто не помнил, предпочитая «Крысу из нержавеющей стали» Гарри Гаррисона. Хвостатые серые сопланетники победили людей и в этой области. Образ маленького юркого зверька, ловкого, смелого и смекалистого, постепенно вытеснял вековые традиции отвращения к этому животному. Времена меняются, и мы вместе с ними? Не-а! Времена меняют и даже не скрывают этого. А в каком направлении двигаться, в конце концов, человек решает сам. Или не решает.
Так, или не совсем так рассуждал майор-кинолог, сидя за рулем стильного минивэна. Боевая машина уже миновала Псков, постояла десять минут в лесу, остывая и отдыхая. В настоящий момент решительно близилась эстонская граница. Собственно, границы еще не было, но пограничные беспорядки бушевали уже по полной. Когда до контрольного поста, который ничего не контролировал, осталось метров двести, Сергей плавно выехал на обочину и заглушил двигатель.
Вечерело и, в разрезанных фарами сумерках, слышался разноголосый шум со стороны маленькой, но гордой республики. Северный Ветер знала, что в ящике для перчаток лежит мощный натовский бинокль ночного видения. Повелительница знала, что увидит и что, при этом, почувствует. Человеку со вкусом такие вещи, вообще, не стоит показывать. Госпожа вздохнула:
-- Сергей, вот вам бинокль. Подарите один взгляд братской Эстонии. Neetud nad kõik!
-- Что, что?
-- Да, шут их всех возьми! Ну, как вам вид?
Сергей подкрутил колесико, и картинка стала четкой. За колючей проволокой, обозначавшей линию соприкосновения двух государств, стояли тысячи людей. Полумрак упразднил цвета, и все пришедшие слились в однотонную серо-коричневую массу. Многотонный организм стоял, дышал и ждал.
По рядам прокатились слова команды, гигантское тело разом выдохнуло и взяло с места. Медленно, однако, с ускорением. Сергей замер в восхищении, и не думая о бегстве. Ну, хватит!
-- Девочки, майор! Быстро в салон! Они через пять минут будут здесь? – кинолог Сергей прошел проверку с повышением личного статуса, -- нет, руль мне! Ваша задача – перевести восемьдесят восемь британских миль во французские километры.
Дружно захлопали дверцы. Царица Севера предвкушала неизбежный риск. Втягивала ноздрями снежный аромат решительности и неизбежности. Смертельный риск обжигал нос изнутри, как самый чистый колумбийский кокаин. Мозг оставил теплокровное аморфное состояние и обрел кристаллическую ясность и скоростную сверхпроводимость. Мысли, идеи и слова, их выражающие, нашли друг друга и весь мир рассыпался и вновь собрался, такой понятный и логичный, словно пчелиные соты или снежинки под микроскопом. Линии, углы, отрезки, векторы – ледяные жители ледяных звезд...
-- Сто сорок два километра, Госпожа! – как из иного мира донесся голос офицера пограничной стражи. Северный Ветер начала говорить, и не узнала собственного голоса:
-- Дорогие мои! Как мы не старались проскочить незамеченными, крысы оказались хитрее. Твари не оставили нам выбора. Придется творить чудеса. Внимание! Все пристегнулись. Не курим. Не едим. Не болтаем. Держимся крепко за что-нибудь, -- она развернулась и быстро покатила от границы, -- майор, наша колымага может разогнаться до восьмидесяти восьми миль в час? Теоретически?
-- Выбора нет, вы правильно сказали. Сто двадцать машина выдает по паспорту. Еще двадцать два – это шоссе под горку, ветер в спину, разгон без препятствий, -- Сергей изучал туристскую карту, подсвечивая фонариком, — вот, то, что надо! Большой участок с уклоном. Правда, это
