временем охладил его чувства. Это в детстве он был прагматиком, но, взрослея, стал относиться к людям-прагматикам критически и даже дистанцировался от многих из них. Недаром же он выбрал философский факультет и уже скрупулезно собирал материалы для научной работы, по причине чего не вылезал из государственной и университетской библиотек.
Анисимов старший гордился сыном, но долгое время не мог даже толком ответить на вопрос, чем же его сын будет заниматься в будущем. Однако после заключения предварительного контракта на послевузовскую работу, Алик внятно и простым языком объяснил отцу, что в будущем планирует работать в научно-исследовательском центре и будет заниматься анализом современных культурных и социальных проблем. Что это значит, Анисимов старший ни черта не понял, просто записал и выучил наизусть ответ любому, кто спросит его о деятельности сына в будущем:
"Он будет заниматься изучением общества и человека, а так же взаимодействия людей друг с другом, отношений человека с государством и принципов работы мышления и языка. Кроме этого, он сможет работать в аналитических центрах бизнес структур, в СМИ, в общественных фондах или заниматься преподавательской деятельностью".
А мать Алика даже не пыталась ничего понимать, а тем более запоминать. Подругам она говорила, что ее сын будет ученым в области философии. Тетки-бухгалтерицы боялись уточнять, что это означает, лишь делали значительные лица и говорили, что да, Александр всегда был очень и очень умным. Сестра Алика, слыша эти женские разговоры за чаем у них в гостиной, зажимала себе рот от смеха в своей комнате, а потом рассказывала об этом Алику. Он снисходительно улыбался, но больше ничем не выказывал своего отношения к этим женщинам.
Все эти два года он еженедельно посылал Дине книги, которые хотел, чтобы она прочла, которые считал необходимыми для развития интеллекта и его наполнения. Посылал инкогнито и все о ней знал. Она хорошо окончила 9 и 10 классы, оставался последний, 11-й. Родители ее вернулись еще год назад, отец все еще приходил в себя и дома продолжал превентивное лечение, а мать во всем его поддерживала. Они продали гараж и один автомобиль, продали дачу с добротным кирпичным домом, за ней все равно некому было ухаживать. Сумму страховки разморозили. Погасили задолженность по квартплате и другие долги. Но о новых выступлениях молчали. Отец не брал в руки скрипку уже больше полутора лет. Жили на деньги, вырученные от продажи дачи, гаража и т.п. Поэтому Дина осталась в детдоме, тем более что только так ей гарантировали поступление в вуз на бюджет и финансовую поддержку на все время учебы.
Алик часто вспоминал тот вечер, когда она попросила разрешения взять его за руку. В последующие дни воспитанники ездили на экскурсии по Крыму, иногда с ночевкой в гостинице, а он и еще трое ребят-волонтеров помогали Лене с обеспечением лагеря продуктами и чистым постельным бельем.
Потом Дина не подходила к нему, даже обедать садилась подальше, потому что с ним всегда рядом находилась Лена. После возвращения в Питер он больше не видел Дину. Смотрел ее страницу в Контакте, видео из Крыма, фото достопримечательностей. Просто ради интереса. Хотя почему-то каждый раз прикидывал, сколько еще времени осталось до ее совершеннолетия.
Он не ощущал никакого волнения, думая о ней. Но и с Леной в свое время было точно так же. Ему просто нравилось с ней целоваться. До секса у них так и не дошло, что-то остановило его, хотя она была готова и, кажется, осталась очень разочарованной. Остановил его не страх, это точно, а какое-то сомнение. А Дину он даже поцеловать не хотел – малявка, одно слово. Все его друзья давно уже спали со своими подружками, современными и раскованными. Да и его часто пытались раскрутить всякие девицы в их компании, которые появлялись и исчезали, не найдя себе парня. Алик чуть ли не единственный оставался без пары, но в их тусе было не принято навязывать кому-то правила. Собирались они обычно в одном баре поболтать, обменяться новостями. Раньше каждый выходной они проводили здесь разминочные игры "Что, где, когда" перед университетским чемпионатом, потом азарт прошел, осталась привычка совместного распития пива под разговор.
В один из таких вечеров в бар вошли три девицы, и среди них Алик увидел Дину. Они подошли к бармену и одна из них о чем-то начала с ним шептаться. После этого он засмеялся и стал готовить им коктейли. Алик вскочил, подошел к стойке и, схватив Дину за запястье, сказал бармену:
-Не знаю про тех двух, но этой ничего не наливайте. Она несовершеннолетняя.
А у Дины спросил:
-Что ты здесь делаешь так поздно? В детдоме в курсе, что ты гуляешь после 23 часов?
-Я слиняла по-тихому. И мне безалкогольный коктейль заказали.
-Все равно. Ты хоть понимаешь, что в такое время здесь полно пьяных парней?
-Да не волнуйся ты так, – сказала ему одна из девиц, – Мы ее не бросим. Первый раз что ли? Ты сам-то сидел взаперти в 17 лет? Скукота же.
-Пошли,– сказал он решительно и повел Дину к выходу.
***6
-Это ведь ты присылал мне книги? – спросила Дина, когда он вел ее к остановке автобуса.
-А ты хоть читала их?
-Читаю понемногу. Но почему инкогнито присылал?
-Потому. Чтобы не подумали ничего. Тебе еще школу окончить нужно, а потом поступать. Забыла?
-Не забыла. Но сидеть в разгаре мая одной – это ж с ума можно сойти. Выросла я уже из пацанского детства.
-Ты обязана соблюдать детдомовские порядки. Забыла о том, что именно детдом гарантирует тебе обучение на бюджете и дальнейшее содержание во время обучения?
-Не забыла. И так днями сижу, как птица в клетке. Только и могу, что с младшими заниматься. Все мои ровесники давно уже покинули наше заведение. Кто-то работу нашел, кому-то квартиру из городского фонда выбили как сироте. А я при живых родителях сижу, жду подачки от государства. И без детдома на бюджет поступлю. Не могу я больше там…
-Хорошо. Решила, так уходи оттуда.
-Давно бы ушла, но отец… он пока все еще не в себе. Не до меня им с матерью.
-Хорошо, понял. Значит, будешь жить у меня в съемной квартире.
-У тебя?
-Да, у меня. Я ж волонтер, обязан всемерно защищать брошенных детей. Сейчас поедем, заберешь свои вещи, и ко мне отправимся.
-Да какие вещи? Завтра заберу. Просто воспитательнице позвонить нужно и сказать, что ухожу я от них, совсем. Но это точно? Ты забираешь меня оттуда?
-Забираю! Надеюсь, опекунство не нужно оформлять?
-Нет. Родители ведь уже вернулись. По закону они мои главные природные опекуны.
Он не стал ждать автобуса, потому что теперь они собирались ехать совсем в другую сторону. Поэтому он вызвал такси. Дина, когда уселась, вновь взяла его за руку. Он взглянул на нее, а она ответила:
-Ты же забираешь меня? Правильно?
-Правильно, – сказал он, взял ее за руку сам и крепко сжал.
-Здорово, – сказала она, – Была воспитанницей, стану питомцем.
-Что еще за глупости ты говоришь? – удивился он.
-Да так, в фильме одном видела, как взрослая девушка приютила бездомного мальчишку намного младше себя и всем говорила, что он ее питомец и между ними ничего нет. Все верили, потому что она реально была старше его на 10 лет, и он поначалу выглядел как ребенок. А потом они поженились.
-Ну, ты не бездомная, так что на питомца никак не тянешь.
-Ты забыл сказать, что потом мы поженимся.
-Там видно будет, смотря, как ты вести себя станешь, – усмехнулся Алик.
-Всё, всё, ты сам сказал! – обрадовалась она.
Квартиру он снимал в шаговой доступности от кампуса универа. Отец не скупился, поэтому Алик выбрал двушку. В одной комнате устроил спальню, во второй – гостиную, возле лоджии поставил компьютерный стол. Кухня тоже выглядела очень уютной.
-Ого! – оценила все это Дина, – Я уж и отвыкла от квартир. Ходила недавно к родителям, словно царство теней. Они везде приглушают свет, потому что у отца при ярком освещении начинается паника. И громкие звуки его пугают. Поэтому он и к скрипке не прикасается до сих пор.
-А что мама?
-Она при нем как сиделка. Но тоже, знаешь, заторможенная какая-то стала. Такое впечатление, что ее залечили. На меня смотрит равнодушно, дедушку с бабушкой игнорит, словно чужих. Но дядя Ваня, который устраивал отца на лечение, сказал, что в рекомендациях написано – постепенно это пройдет у них обоих. Слишком остро они все восприняли и испытали почти шоковое состояние. Но знаешь, со своими постоянными гастролями они меня всегда воспринимали как помеху. Ну как же, европейские знаменитости. Мною дедушка и бабушка занимались. Жалко их, сильно они переживали, да и сейчас им не легче – то готовую еду заказать, то уборщика пригласить, то показания счетчиков снять, то за квартиру заплатить. Мать ведь не готовит, а на домработницу денег нет, дед следит за экономией. Недавно вот мойщиков окон пришлось нанимать, весна как-никак, а окна у нас высокие.
-Ладно, успеешь рассказать все по порядку. Поздно уже, пора ужинать и спать.
Алик достал из шкафа чистый махровый халат, полотенце, полиэтиленовую шапочку для душа и отдал их Дине.
-Какой ты аккуратист, порядок просто идеальный. Я не такая.
-Ничего, будь собой. Спать ляжешь на кровати. Я перейду на диван.
-А потом мы поженимся, и будем спать вместе.
Алик засмеялся и пошел готовить ужин.
***7
С утра он встретился с сестрой, заехал к ней на работу и рассказал о своей новой подопечной.
-Танюха, поможешь мне? У меня лингвистический семинар всю неделю, а малую же кормить надо и контролировать.
Сестра часто заходила к нему в гости со своим парнем, с которым встречалась уже три года. Родители все спрашивали ее, когда они распишутся, но Татьяна отмалчивалась. Один Алик понимал ее. Парень сестре требовался как прикрытие, ну и для секса. Особой любви к нему она не испытывала, однако оставаться совсем одной в 29 лет не хотела.
Работала Татьяна в юридической фирме, поэтому имела свободный график. Пришла она, когда Дина уже привезла сумку со своими вещами. Они поговорили, и Татьяна позвонила заведующей насчет того, что Дина хочет отказаться от места в детдоме. Потом составила заявление, вместе они съездили к родителям Дины и получили их подписи. Правда, родители даже не спросили, где Дина собирается жить. Наверно, думали, что с ними. Вид их и поведение оставили у Татьяны тягостное впечатление. Она одобряла брата, взявшего Дину жить к себе. С родителями той могла грозить настоящая депрессия. Татьяна не собиралась рассказывать родителям о решении брата, потому что сразу поняла, что он неравнодушен к девочке, которая и ей очень понравилась своей открытостью и искренностью. К тому же Дина была достаточно начитанной, что также оценила Татьяна. Но главное, из этой школьницы так и плескала молодость и радость жизни вопреки всему.
Алик весь день думал о Дине. Ночью он плохо спал, встал, достал ее паспорт из кармана ветровки и удостоверился, что через полтора месяца ей исполнится 18. Это его немного успокоило, потому что он вполне уже понял, что слишком долго не сможет сдерживаться. Сейчас он осознавал, что влюбился в нее давно, еще в Крыму. Понять это ему мешала Елена, и когда он целовал ее, то фактически переносил на нее свои истинные чувства к Дине. В то лето ей исполнилось 16, и эта
