Апофис

заметил Тот.
Осирис притих тогда – замечание было тихим и ловким, но на это Тот и есть бог мудрости, чтобы указать на закрадывающуюся тень.
–Ты сам против него! – нашёлся Осирис.
–Я против тьмы, – возразил Тот.
А Изида молчала и молчала. Она сама не знала во что верить и верить ли? Знала только, что сделает всё возможное, чтобы пропасть между Сетом и другими богами не стала непреодолимой.
***
Плещет во тьме вода. Страшная сила – вода. Могучая, дающая жизнь, но её же и отнимающая. В этой воде серебрится лунный свет, но свет этот слишком стеклянный, чтобы быть настоящим.
Это могло бы сбить с толку многих, но Сет привык к Дуату, к миру двойной лжи. Ему здесь действовать не впервой, ему здесь всё уже привычно – обманки с толку не сбивают, и тихая вода видится ему пристанищем змея Апофиса.
Сет подходит к берегу реки – от неё веет прохладой, но это прохлада мертвецов, а не смертных и Сет знает, что если долго вглядываться в реку, можно увидеть, как загораются на самом дне давно угасшие глаза чудовищ Дуата.
Сет берёт с берега камень. Он всегда иначе чувствовал камни, они казались ему тёплыми, словно в каждом камне жила какая-то божественная сила, но в Дуате камни холодные, ведь здесь нет никакой силы, кроме силы хаоса. Сет берёт камень, поглаживает его холодный равнодушный бок и швыряет в тёмную реку.
Река плещет. Побитая, недовольная, разбуженная. Вода недоумевает: чего пристал-то? Но Сет знает – не вода это, а бездна, и всё, что водой кажется – всего лишь слизь разлагающихся в Дуате душ.
–Эй, ты! – Сет расхаживает вдоль берега, без всякого сожаления кромсая своим криком ночь, которая здесь вечна. – Ты, погань алчная! Вылезай! Ну? Покажи голову уродливую! Покажи, и я, быть может, её даже не отрежу! Ну?
То, что лишь похоже на воду, плещет, побито стонет, а Сет снова и снова, не забывая оскорблять чудовище, швыряет в неё камни.
–Ну давай! – уговаривает он.
Апофис не появляется.
–Слабак и трус, – насмешничает Сет и садится на берег, – слушай, мне скучно, я могу просидеть здесь ещё очень долго, я не гордец, мне наглости хватит!
Сет спихивает камешки в то, что кажется водой, ногой. Руки ему пачкать уже жаль.
–Повесели меня! – призывает Сет, – не будь скучной дрянью! Хочешь жрать? Так покажи свою голову, и мы обсудим твой обед!
Бесполезно, тишина, видимо, даже змею из хаоса понятно, что есть сила, с которой невозможно справиться.
–Да чтоб тебя! – Сет тянется к кинжалу, и лёгким быстрым движением проводит остриём по ладони.  Боли нет. Её для него никогда нет, но есть несколько капелл крови, тёмно проступающих по его ладони.
Сет окунает ладонь.
–Угощайся! – приглашает он, наблюдая за тем, как змеино расползается его кровь по тому, что никогда не было водой.
Это срабатывает. Апофис – древний змей, но древность – это не показатель разума. Особенно,  если древность заточена на голод и алчность.
Взметается пространство, обретает единую змеиную форму – уродливая огромная голова, отвратительно толстое тело, в пасти громадные треугольные зубы, готовые перемолоть не то что смертного, но и само солнце.
–Да ты стал ещё жирнее! – Сет уже на ногах. Он знает каким будет этот бой. Он знает, что Апофис всегда приходит на голод и не может устоять перед приманкой. За одно лишь обидно Сету – Апофис – это враг, и, конечно, враг сильный, но до чего же тупой! Только рычать и умеет.
–О да, верно, стал! – Сет уворачивается от ударов могучего змеиного хвоста. Каждое кольцо свито из перемолотых кусков мироздания и душ смертных. – А я тебе говорил, ещё в прошлый раз говорил, что не надо жрать всё подряд! Это же Дуат, понимаешь? тут всё свалено, что другим не сдалось!
Сет ловок. Апофис медлителен. Его опасность для Ра в могучем хвосте, в огромной пустоте вместо желудка и способности осушить реку, по которой Ра переправляет свою ладью с солнцем. Но у Сета нет солнца, от хвоста он уворачивается легко, и пусть остаётся перспектива познакомиться с желудком чудовища, Сет сомневается  в том, что у Апофиса получится ему навредить – слишком глуп он.
–Что сделать с тобой на этот раз? – интересуется Сет. Он привычно изматывает чудовище, чтобы нанести ему сильный удар и отправить во мрак зализывать раны. Убивать его бесполезно – пока существует Дуат, будет существовать и Апофис. А Дуат будет существовать, пока есть весь мир, ведь Дуат – его отражение.
Апофис пытается укусить Сета, но сталкивается с его посохом на его пути. Удар посоха выламывает пару зубов сразу из чудовищной пасти змея – уничтоженные зубы падают рядом с Сетом как скальные глыбы.
–Глаза тебе выколоть? Зубы выбить? Голову отрезать? – перечисляет Сет. Он не устаёт от боя, он устаёт от скуки в нём. Все движения Апофиса ему уже знакомы, всё, что он сотворит – уже было выполнено раньше или было предугадано Сетом.
Один раз, правда, Сет едва не попадает под удар, но спасает божественная сила, красными волнами расходящаяся от его тела, да и насквозь проходящая через него – через глаза и руки, через туловище и ноги…
–Так, ну всё, это утомительно! – оповещает Сет и пропадает. Апофис оглядывается по сторонам – он слишком большой, чтобы видеть всё хотя бы вокруг себя и не слишком сообразительный, чтобы всё-таки поймать бога.
Зато в следующее мгновение он понимает куда делся Сет. Понимает по боли, которая пропарывает его брюхо длинным ударом, точно взмахом крыла или когтей.
–Надеюсь, хватит надолго, – Сет появляется перед страдающим чудовищем. Из брюха чудовища льёт вода, проглоченная из реки реального мира и слизь душ Дуата, ползут оттуда множество рук и ног от мертвецов, чьи-то обрубки перемолотых тел…
Сет не впечатлён. Он прикрывается красновато посверкивающим щитом, наблюдая за тем, что ему уже знакомо. Он хочет убедиться, что Апофис проваливается в глубины Дуата, и пусть он вернётся, всегда ведь возвращается, это ничего, зато у Ра будет возможность путешествовать и вести солнце, как положено ему высшим долгом.
Только убедившись в том, что хвост змея скрылся в глубине мёртвой пустыни, Сет опускает щит – пора возвращаться, погано здесь, в Дуате!
***
–Уже? – удивляется Изида. – Так быстро?
Сет не чувствует время и только пожимает плечами. Если она говорит быстро, то хорошо, пусть будет быстро – ему безразлично.
–Ты сделал? – Изида с облегчением выдыхает.
–Сделал что? – Сет играет в изумление. Так много раз они притворяются друг перед другом. Может быть по привычке, может быть от тоски, может быть, пытаясь сберечь что-то?
–Сделал что я просила, – теряется Изида.
–Ты о чём-то меня просила? – Сет проходит по своим залам. Он даже не обращает внимания на сестру. Её не должно здесь больше быть и лучше бы ему научиться обходиться без её сочувствия и без её поддержки. От её ухода будет тяжело, он хочет научиться пребыванию в одиночестве без тоски.
Но это потом, когда-нибудь потом.
–Я не… – Изида осекается. Она не знает, что ему сказать.
–И я не помню, – соглашается Сет. – Скажи Ра, что он на своей ладье может плыть на все стороны света, куда только пожелает. Эта тварь ещё не скоро выползет из своего мрака.
–А ты в порядке? – Изида беспокоится всерьёз, наверное, чувствует в силе своего брата какие-то изменения, которые не может истолковать. Он и сам не может. Мутно у него на уме и в сердце, реет тоской и какой-то едва различимой досадой.
–Я всегда в порядке, – отвечает Сет. – И я, и моё чувство юмора.
–Я скажу Осирису, – обещает Изида, но осекается. Осирис и без неё всё знает. Может быть, даже местами больше, чем она, недаром же между Сетом и Осирисом пропасть ширится?
–Лучше скажи Ра, всё то скажи, что я передал, – советует Сет без злобы. – А ещё  лучше – покинь меня, на мне смрад Дуата.
Она кивает. Сет стоит к ней спиной, но знает – она кивнула. Шелест тканей и остановка. Что ещё?
–Благодарю тебя, Сет, – говорит Изида тихо, но зала пуста, и голос её звучит ясно. – Ты сделал благое дело, мы все запомним это.
Она уходит, чтобы не успел спросить кто же эти замечательные все и что именно они запомнят? Она уходит, чтобы Сет не поставил её в ещё более неловкое положение, чем она сама себя ставит перед ним каждый раз, приходя просительницей. Она понимает, что Сет с ней так едва ли не поступит, но почему-то это понимание перекрывается смутой страха. Изида боится признать даже себе, что в Сете есть что-то такое, что пугает её всё больше, вызывает и в ней недоверие.
«Ничего, всё лишь тревога! Наши мысли – проводники будущего. Я буду думать, что ничего дурного не будет, и тогда…» – мысли сбиваются в голове Изиды и она сдаётся, торопливо покидая обиталище Сета.
Сет не останавливает её, не спешит переубедить, утешить. Он слышит её мысли, он слышит мысли всех, кто оказывается в его владениях, и все мысли ему понятны, кроме собственных.
–Это всё смрад Дуата и тоска, – говорит Сет сам себе и вызывает прислужника лёгким щелчком пальцев. Он лжёт себе, притворяется сам перед собой, зная, что дело не в посещении Дуата, и не в сегодняшней, очередной битве с глупым и прожорливым чудовищем Апофисом, а в чём-то совсем ином, что грянет, что явится в страшном образе и всё навсегда изменит.