Крутой ченч. 8 глава Спирт для промывки души

Начальник радиостанции, у которого черпал я необходимые сведения, был хорошо знаком мне по прошлому рейсу. Мировой парень – без купюр. Правильный – в основном. Зауважали мы в прошлом рейсе его дружно, когда был он слегка поколочен (до небольшого синяка под глазом) рулевым матросом – нашим товарищем. Матросика того мы всей бригадой постоянно отряжали на безрыбье в рубку, чтобы второй помощник капитана, который уж очень того привечал, не вздумал выбирать трал на нашей вахте. Вот, в такой полуночный час и поднялся Витя в рулевую рубку - изрядно под хмельком. А под шафэ  начрации часто делался дурным и грубым – что правда, то правда. Так и в этот раз вышло. Пьяно и неверно оценив обстановку, сплюнул: «Задолбали уже эти голубые!».

Вот тут и началось! Напрасно и так страшно скорблённый матрос принялся бегать за радистом вокруг рулевого устройства и локатора, а второй штурман безуспешно пытался этих двоих сначала успокоить, а потом и разнять: как уж получилось!..

Наутро капитан – очень флотских понятий! – намеревался матроса с судна списать и отправить домой тихим ходом (такой беспредел – матрос на офицера руку поднял!). Но сурово покаянный Витя попросил того не делать: «Я сам был виноват».

Вот это по-мужски, братишка!

В этом рейсе Витю тоже время от времени били – видно, мордобой на роду морском ему был написан. Правда, уже не за язык длинный, а за то, что спирт, которым он почти легально,  на широкую ногу, торговал на судне, оказывался, якобы, разбавленным.

-  Да какой разбавленный, мужики, - ширил подбитые глаза начрации, - баклажки ж запечатанные!

И вправду.

Спиртом начрации закупился в иностранном порту.  Однажды, средь белого жаркого дня в самом конце судоремонта в Лас-Пальмасе, на добела раскаленный солнцем причал тихо подкатило белое-белое такси. Шофер в ослепительно белой рубахе помог своему пассажиру, что прятал глаза за стеклами солнцезащитных очков, выгрузить из салона и багажника четыре белых, доверху заполненных мешка. Шустро сбежавший по трапу длинноволосый кучерявый парень в некогда белой футболке и слегка дебелым от счастья взором помог заволочь мешки на борт.

- Виктор! Ты что там сегодня в мешках припер? – ближе к вечеру строго вопрошал у начрации (а это именно он был пассажиром того такси) прозевавший за полуденной сиестой (вызванной, признаться, не столь уважением к местным традициям, сколь почитанием местного вина) важный момент капитан. Но, исправный служака старпом четко доложил об увиденном на вахте.

- Да, так, - уклончиво отвечал Виктор, - себе, там, взял кое-чего... В рейс.

Капитан тогда просверлил колючим взором рыбьих глаз начальника радиостанции, но Витьку давать отпор было уже не впервой:  он уже не раз, по ходу судоремонта, твердо отказывал капитану в настойчивых желаниях позвонить по пьяной лавочке домой: «Просто, власти приедут, и диплом мой – на клочки порвут, и все!.. Потому что, из порта звонить –  з а п р е щ е н о!».  Он, Виктор не дурак– на саботаж не пойдет, но свою работу знает!

И пошло дело – поехало!.. Деньга карманная у народа водилась – постоянно чего-то «ченчевали» в обменных операциях мавританцам. И чуть не подчистую, перекочёвывала скоро во всё распухающий лопатник начальника рации. А Витя дело своё знал действительно – туго: в долг простым смертным не давал - даже если умирал, казалось, проситель с похмелья. Ссужал  беспроцентно лишь августейшим особам (что тоже выпить были не дураки) – капитану, да «деду» - старшему механику, но и то – в меру, да через раз.

Ваш же покорный слуга был едва ли не главным оптовым покупателем, плюс «крышей» - с чемпионским – по каратэ – своим статусом (но, о том речь еще впереди). Так что, дружба была взаимной.

- Ну, вот, попросит вдруг душа - смыть суету всю судовую - пошел, да и купил - спасибо, есть у кого! - оправдывал бизнес дружбана я перед своими ребятами.

Свой распухающий от валютной наличности бумажник Виктор постоянно теперь носил при себе. Ключи от кладовой в радиорубке, в которой и хранились запасы спирта, доверял только преданному акустику Евгению - Джону – длинноволосому кучерявому раздолбаю, исправно «пасшемуся» на дармовщинку при любом застолье в радиорубке.

А те случались частенько…


- Джон, нас здесь скоро не будет! Мы на хрен не будем здесь нужны! На иностранцах уже в каждом коридоре, на каждой палубе, висит телефонная трубка: снял – домой позвонил… Выкинут нас отсюда скоро, как мусор! Поэтому… Поэтому надо успевать!


После такой тирады, следующей за щедрыми возлияниями, начальник радиостанции частенько принимался истово выплясывать в радиорубке с подчиненным акустиком нечто среднее между полькой-лейкой и тарантеллой.  Джон и тут старался во всем угодить начальнику, задирая согнутые под прямым углом в коленях ноги высоко и синхронно.