Мир сошёл с ума. Опять?! Глава 9

Преломление света в жизни предприимчивых людей, о чём их предупреждали, предупреждали, а они всё не верили.
– В свете последних событий, в контексте нового понимания индивидуального предпринимательства людей свободной воли и во всех видах и планах предприимчивости, к кому я себя во всех правах этого значения соотношу, я вынужден признать, что мы, люди данной формации мировоззрения, оказались в достаточно тягостной для нас ситуации раздражения и недоумения от сути происходящего, где мы оказались в парадоксальной вилке решений. – И как представляются себе и кому-то вам люди высшего рассудительного и информационного порядка и толка, то так и есть и вёл себя этот обязательный для подчеркнуть себя в высшей публицистической и философской мере человек только с виду среднего физического и душевного роста. А так-то в нём и буквально во всём остальном, кроме как выше упоминалось роста, чувствовалось и обличало всё выше среднего достатка и намерений о себе заявить так, как никто до сего момента не только не заявлял, а не имел даже смысла так заявлять.
И вся эта анархия ума и духа, которую определённо в себе не имел один из первых самопиарщиков, Герострат, помещалась очень вальяжно, вполне себе гармонично и кстати в гражданине Федерико Уроне, как по нынешним меркам и шкале рациональности и личностного самочувствия определяется сознательный человек (нынче господ нет, и не по пролетарской сути сознательности, а пришло, наконец-то, время для бунтарских единиц отверженных господом, кого и отменили за такую его избранность и беспощадность к инакомыслящим).
И сейчас гражданин, будем проще, Фёдор, полный активной жизненной позиции и сознательности по любому делу, среди которых нет, которые его не касались бы, предприимчиво к себе и этому уличному свету, уже не так ярко светящему, как в обед, следовал установленным суточным по времени правилам, пребывая в кафе, что б с помощью кофе вздорить свою усталость от будничных происшествий и под тоже кофе проанализировать сегодняшний мир событий.
И с такой выдающейся личностью, как минимум, запоминаемым человеком, не то чтобы не давал встретиться, а на пути к этой встрече Прасковьи почему-то встал Карл, тот самый её знакомый, кто исповедовал в себе революционные идеи, а вот с путями их реализации у него как-то не задалось. По причине чего, Карл временами и местами стал впадать в так называемую ещё Ленином левизну, вставая на путь контры, как бы назвал людей такой идеологемы Дзержинский, эту альтернативно мыслящую падаль знающий, как свои пять пальцев и этим объясняющий свою к ним классовую ненависть, и вставляя на пути Прасковьи к своему жизненному просвещению заслоны.
И само собой не открыто и откровенно, как есть, а так, как это делают очень часто и всегда политические креативщики, которые под вывеской всего хорошего, борьбы добра со злом, продвигают в потребление массам такую свою идею, которая бы позволила им уже со своей стороны весь этот мир потребить. Ведь если основная концепция мира есть потребление, то с чего вы взяли, что его составляют одни лишь травоядные, а как насчёт хищников, выправляющих баланс этого мира. Так что в правилах жизнеустройства этого мира мелким шрифтом в самом низу так и прописано: Каждому своё.
– Ты вот только не начинай. – Заявляет вот такое Карл Прасковье чуть ли не сразу, как только она всего-то предложила заглянуть в одно кафе, известное многим из немногих и не только всем, по будоражащим о нём слухам и событиям в них раз за разом случающимся, где с последних пор, изменения информационного фона и климата планеты, всё последнее время пребывающего в водовороте экстремальных событий и хаосе предопределений разных апокалиптических сценариев, собираются не просто неравнодушные к общей и своей судьбе люди, а эти все люди большие таланты в разных сферах измерения человека, и не только делания из мухи слона, как одной этой фразой постиг современное творчество и искусство небезталантливый и само собой большой поэт Ведимир Хуторский, пишущий пятитворческим слогом и бьющим несознательного читателя своим трёхэтажным ямбом, а нечто собой особенным и собой определённым.
И само собой Прасковья чего-то не поняла Карла и эту его удивительную позицию в её сторону, где он считает себя в праве делать ей замечания и ограничивать её незыблемое право на свободу. Что-то она совсем не помнит, когда это случилось, что она получила от него личного характера предложение, от которого она ни в коем случае не смогла отказаться и посчитала, что плюсы от принятия этого предложения, кратно превышают те минусы, которое оно собой несёт и если она решит от него отказаться.
К тому же её крайне коробит и просто обескураживает проскальзывающая в этом заявлении Карла самоуверенность и его уверенность в том, что он отлично её знает, и значит, может полагать делать вот такие, чуть ли не интимного характера предложения запретительного характера. Мол, если ты хочешь предаться чему-то неразумному и нравственно запретному, то не смей всем этим заниматься на стороне, а смей только мне всё это предлагать.
Плюс ко всему вышеприведённому, чего уже предостаточно для того, чтобы сделать на любой счёт оргвыводы, Прасковья совершенно не понимает того, почему Карл такой недалёкий тип и не понимает самых элементарных вещей, раздражителем которых он с помощью этого своего запретительного высказывания стал. А именно того, что категорически нельзя ставить хоть какие-то запреты и условия девушке поры вольнодумствования и ангельского мироощущения (то есть очень лёгкого и воздушного). Ты тут сразу же добьёшься от неё обратного эффекта. И если до этого момента она как-то ещё сомневалась для себя, поступать ли ей так категорически и принципиально неопределённо для сердечной и нравственной самооценки, то сейчас, когда её к этому вот так принуждают, она ни за что не пропустит этого момента, чтобы в него не вмешаться.
– Это ты про что? – с душевным напором и чуть ли не с агрессией вопрошает так Прасковья, что у Карла всё внутри перемешалось от нехорошего предчувствия и упала вся в нём уверенность от понимания того, что он дурак, сам разбудил в Прасковье то, чего будить вообще не нужно было.
И как подтверждение всему этому ознобу в душе Карл, в сторону женского пола уж точно не придерживающегося революционных идей, а здесь он скорее реакционер, Прасковья начинает нагнетать в душе Карла испуг и сложную ситуацию.
– Это ты про ваше сообщество отрицания? – как бы риторически задаётся вопросом Прасковья, тогда как по сквозящему в ней стремлению взять за горло Карла видно, что она как облупленных знает всех этих отрицальщиков, тех людей, неприспособленного к самостоятельному выживанию харасмента к себе, кто так себя из этого сборища называет, а по мне так, как всегда не скрывая говорит Прасковья, и за это её не все любят, то отрицательные в себе люди. Кто согласно вот такому своему мировоззрению и измерению и ищет в мире вокруг то, что себе ближе. Но для начала ищет то, к чему можно присосаться и на этом основании анализировать, а не как их злопыхатели их инициируют, паразитировать мир.
Ну а так как Карл в ответ молчит, как будто воды в рот набрал и не подумай Прасковья, что я сформировал про себя несоглашательскую с тобой позицию, мне просто нечего сказать по этому поводу, то Прасковья сама всё скажет, что хочет сказать по этому или по какому другому поводу, и при этом заметь, без какого-либо прибавления или скрывания. А как есть, то есть честно, она заклеймит того, кто этого заслуживает судом присяжных, ославит только вслед за проистекшим событием личного ославления и наградит рукоплесканием того, кто зарекся так не делать, но, бл*ь, может же.
– А я скажу и не буду молчать, когда мне в лицо тыкают своей наглотой отрицания чуть ли меня самой. – Уже как заведённая и на повышенных тонах, начала высказывать некоему неизвестном наглецу свои претензии Прасковья, кою не остановить, как это по ней видит Карл, ни разумным словом, ни самым неразумным воздействием в виде физической силы идеологического в споре противника.
А вот здесь выдаётся в Карле то, откуда в нём рождается весь этот страх и ужас, который его вогнал в оцепенение при интуитивном представлении всего того, что его ожидает в тот самый момент, когда заткнутые словом Прасковьи собеседники и спорщики, уже сами не смогут сдержаться от того, чтобы не перейти все грани приличий и нервов, и захотят переубедить Прасковью в своей правоте или заставить её забрать обратно то жутко пакостное слово, которым она их послала куда подальше, и изобличила одновременно их нравственную суть. Как оказывается, Карл опасается, а может даже боится, физически пострадать за отстаивание своих идеалов. И то, что это будут не его идеалы, а идеализирование себя Прасковьей, почему-то всё это дела со слабостью Карла не отменяет.
– Этот, в том числе и ваш максимализм, как детская болезнь левизны, начинается с отрицания. И этот ваш примитивизм в построении платформы идеологии, который опирается на ваше критическое и сатирическое отношение к реальности и жизни, не трудно понять, откуда берёт свои корни. Из вашего внутреннего потребительства.
И как резюмирующий в будущем вывод Прасковьи, до которого она сама себя доведёт:
– А боитесь вы моего присутствия по одной лишь причине. – Прасковья внимательно так смотрит на Карла, ожидая от того обязательного и чуточку для неё необходимого возражения, чтобы её эмоциям было от чего отталкиваться, и... И вот же какая строптивая и упрямая скотина, Карл, кто специально, чтобы её побесить, ничего вслух не возражает, а старается придерживаться скрытной, типа нейтральной позиции. Тогда как это не так по глубокому и верному убеждению Прасковьи, отлично знающей на что способны вот такие, как Карл молчуны и хитрецы. Наверняка, имеет про себя что сказать и такое мнение на её избирательный счёт, что оно прямо её выбесит своим равнодушием ко всему тому, что она считает для себя важным и высокомерно предвзятой вообще ко всему, что её касается.
Ну а раз так, то Прасковья сейчас же доведёт до сведения Карла то, что он ни при каких условиях не хотел бы услышать, и оттого и делает вот такой удручённый и равнодушный вид.
– Вы боитесь потерять веру в себя. – Тезисно это говорит Прасковья, мельком бросая взгляд на Карла, на этот раз определённо озадаченного этим её выводом. Но так как времени с момента ею сказанного прошло всего ничего, то на лице Карла проступили только первые симптомы растерянности от сказанного Прасковьей. Ну а той только этого и надо было, и она продолжает набрасывать аргументов для того, чтобы Карла осадить на этой её самонадеянности.
– С чем вы можете не согласиться, аргументируя это тем, что не видите никакой связи между этими событиями, Типа где я, а где вы. Или не вы, а другая не вы, относящаяся к клану всех умниц и первоначал. Что ж, это ваше право отвергать очевидное, но только на словах, тогда как реальность всё равно заставит вас подчиниться этой действительности. А действительность такая. Любая вера предполагает в себе конечную цель, как правило, соответствующую расплату (а для кого возмездие) за свои