воды. Шестиэтажное здание библиотеки было переполнено водой, как аквариум. Из каждого окна лился поток, как маленький водопад. Больше здесь гореть было нечему, и усталые пожарные собирались домой. Сняв кислородные маски и шлемы, они курили, скатывали брезент, стаскивали к машинам свои топоры, багры и кирки.
Генерал краем глаза различил знакомую маленькую фигурку. Карлик деловито рылся в куче книг, обнюхивая каждый том. Искал. Искал то, что вчера вырвали из его рук.
-- Сестра, оружие с собой? Не вертись!!! – прошептал Иван Иванович одними губами.
-- Всегда с собой! – выдохнула сероглазая ведьма.
-- Левее… еще левее… в книгах роется… видишь его?
-- Пацана?
-- Надо живым… когда закопается в этой куче совсем… Ах ты гад!
Коротышка, как назло, нашел, что искал – серый том с золотыми буквами. Судя по всему, нашел по запаху. Нюх у него был исключительно тонок.
-- А ну стоять! Книжку на пол!
Карла сунул добычу себе в зубы и побежал, низко склонившись. Казалось, что он помогает себе руками… или лапами?
-- Сестра, стреляй! Сестра, милая, убей его! – закричал генерал, не отрывая взгляда от удаляющегося существа.
Сестрица Гербера выхватила пистолет, на лету сдвигая затвор. Полсекунды ушло на очки в золотой оправе. Решила стрелять с колена – так меньше руки водит. Не торопясь, навела «Беретту» движением сверху вниз, словно в тире. Как только черная мушка ткнулась в серую курточную спину, выдохнула выстрел. Ничего, пристрелка. Выстрел. Пристрелка. Выстрел. Есть.
Они подбежали к упавшему. Но, странное дело – тела не было. Ни раненого, ни здорового. Ни большого, ни маленького. На грязном снегу лежала пустая одежда и серый том с золотыми буквами. Генерал брезгливо взял куртку и встряхнул её, словно от пыли. Выпали три крысиные тушки. У одной была отстрелена голова, две другие тянули за собой шлейф из кровавых кишок.
-- Молодец! Какая же ты молодец, хорошая моя! Горжусь тобой, сестричка!
Гербера смущенно улыбнулась, водворила оружие под финский пуховик, и замотала головой:
-- Ну, не хвалите меня, не надо, ну, очень вас прошу, -- и тут же повернула разговор, -- что это за книжка такая, из-за нее уже война…
-- Давай глянем, поскольку сие есть наш заслуженный трофей, -- генерал осторожно открыл титульный лист, — вот к твоему любопытству … «Сумма крысологий» … автор – святой Фома Гринокский … издана в Берлине… Анно Домени тысяча девятьсот четырнадцатый год.
-- Похоже, вечер все-таки перестает быть томным? – серьезно спросила ведьма со стальными глазами.
-- Давно перестал!
Со стороны сгоревшей библиотеки раздался звонкий рев дизеля. Оранжевый бульдозер, деловито грохоча гусеницами, сгребал в одну большую кучу черный от копоти снег, обгорелые и размокшие фолианты, чьи-то надежды и открытия, куски, непонятно каких, историй и чью-то потерявшуюся веру в то, что рукописи, действительно, не горят. За этим фаршем приедут ночью, а пока – работал бульдозер.
Единственный прок от примитивной людской расы был в немыслимом количестве объедков, которые те разбрасывали вокруг пещер и землянок, служивших им жилищем. Обычному грызуну нужно двенадцать килограммов еды в год. Человечество ещё не дозрело до идеи запасов и выкидывало отходы тоннами. Вот тут и сверкнул момент истины. Крысы разделились между собой на пользователей дармового продукта и вольных тварей, не согласных перейти в паразиты. С этих пор крыса стала верным спутником человека. Отнюдь не другом, как собака. Отнюдь не маленьким семейным богом, как кошка. Крыса стала хозяйкой тёмной стороны человеческой жизни. Можно сказать, что крыса ушла в подполье. Под землю. Поближе к адскому огню и вселенской исправительной колонии строгого режима.
Люди устали бегать от ледников, от голода, от горных обвалов, от саблезубых тигров и пещерных медведей. Начинался сознательно оседлый период их коротенькой истории. Для грызунов настал золотой век. Практика культурного земледелия увеличила урожаи, увеличила их несказанно. Человек вступал в эпоху экономики. Судите сами – когда количество съеденного равнялось количеству добытого, минус объедки – еда была только едой. При благоприятных условиях и мудром опыте, хлебопашцы снимали сам-пять, а то и сам-десять. Одну десятую оставляли на посев, половина шла на пропитание. Угадайте, чем становились оставшиеся сорок процентов выхода? Карла Маркса не читали? Излишки становились товаром. Зерно ссыпали в амбар и ждали случая удачно обменять его на что-нибудь нужное. Или ненужное.
Для крыс словно открыли сеть партийных распределителей. Секретных, разумеется. В каждом дворе им был готов и стол, и дом. Будущие враги крысиного народа – коты – ещё бегали по нубийской пустыне в совершенно диком состоянии. Собак ни в дом, ни в амбар не пускали. Зерна завались, ешь не хочу! При таком раскладе, крысиные мамаши исполняли родительский долг на все сто крысят в год. Или на двести. Представляете прогресс? Срок беременности – двадцать дней. За тысячу лет… страшно считать, сколько бы их народилось. Скажу одно – у каждого человека есть два личных ангела и это знают все. А ещё у каждого человека есть две личных крысы и этого никто не знает и знать не хочет. Нелепая претензия человека на роль хозяина планеты не имеет никаких оснований
