Адажио

исполнении пианистки Марии Юдиной.
— Да, Иосиф Виссарионович.
— Пластинка от концерта осталась?
Разве мог кто-нибудь из сотрудников Радиокомитета упрекнуть «живого классика марксизма-ленинизма» в наивности? Да и как может тотчас после концерта появиться пластинка? Запись концерта вообще не предполагалась, была всего лишь прямая трансляция из студии. Но ответить «нет» нельзя – мгновенно сочтут врагом народа.
— Да, Иосиф Виссарионович, – едва ли не автоматически вымолвил чиновник.
— Тогда пришлите её ко мне на дачу в Кунцево завтра к 9 часам утра.
Холодный повелительный голос замолчал. Все в Радиокомитете были в ужасе и оцепенении. Нельзя было не соврать – посадят. Нельзя отказать Сталину. Если завтра к 9 утра на его стол не ляжет пластинка с записью концерта Моцарта – посадят всех «музыкальных врагов народа», не пожалеют ни одного. Страх работников Радиокомитета можно было понять…

Срочно позвонили в Народный Комиссариат Государственной Безопасности (НКГБ). Рассказали о звонке Сталина. Комиссариат пообещал помочь. Послали за музыкантами десять машин типа арестантских «воронков».
— Зовите, кого помните! Собирайте оркестр, пианистку! За ночь надо записать концерт! В 9 утра на столе у вождя должна лежать пластинка!
Собрать тех, кто всего несколько часов назад играл в студии, не удалось: музыканты разъехались. Собрали случайный оркестр. Только ближе к полуночи сложился коллектив, способный исполнять оркестровую партию. Дирижера Гаука не нашли, пригласили другого. И прислали «воронок» за Марией Вениаминовной. Что пережила Юдина?.. «Вот и за мной. Вот и мой час пробил на священное мученичество…». Сгореть в огне Духа Святого полагали честью.
Внезапно пропал какой-либо страх. Миллионы умирали до нее, миллионы умрут после нее. Душа – такая миниатюрная пылинка! А Мария Вениаминовна научилась вписывать свою личную душу в миллионные реестры. Она не одна, не сама по себе, а среди миллионов. Миллионы умирали до нее, ну и ее черед пришел. А Христос воскресит и подаст светлый удел в вечности мученице рабе божией Марии Вениаминовне Юдиной...

В дверь квартиры громко постучали. Сами сотрудники НКГБ не знали, с какой целью и куда везут они эту пианистку в такой поздний час. Разумеется, на допрос куда-то на Лубянку или в ещё какое-то место, где орудовали следователи.
Многое передумала Юдина на том пути из дома на Пречистенку, где тогда располагался Радиокомитет. И готова была идти на свидетельство веры. Всю жизнь перелистала за один час. Попрощалась мысленно с ближними. Поблагодарила тех, кто давал ей приют домашний, доброхотов своих и слушателей. Прослезилась...

«Воронок» остановился прямо перед дверью концертной студии Радиокомитета по радиовещанию. Юдина услышала короткое: «Идите». И под удивленные взоры оркестрантов её провели прямо к роялю. «Сталин! Сталин… Сталин…» – услышала она.
Сталин! Сталин слышал её исполнение моцартовского концерта в прямом эфире! Сталин лично заказал пластинку с ее исполнением. Какая честь! Какой ужас!.. Она станет отныне собеседницей Сталина. Она откроет ему правду. Она будет играть лично для Сталина.

…Все в оркестре напуганы. Никак не могут сыграться. Не могут настроить музыкальные инструменты. У скрипачей дрожат руки. Дирижер упал в обморок, едва привели в чувство. Скорая помощь… Привезли другого дирижера. У него дрожат руки. Жалуется, что в нотах ничего не видит, а наизусть партитуры не знает. Оркестр неслаженный, а дирижер путается – не подходит. Срочно нужно звать другого. А время уже за полночь, и до утра осталось всего несколько часов…

Мария Вениаминовна не волнуется. Она одна и он один. На её лице никакого страха. Руки спокойны. Она великолепно играет. Много раз она повторяет одну и ту же фразу из первой части фортепьянного концерта, пока не удается записать ее должным образом.
Привезли третьего дирижера — Александра Васильевича Гаука. Он тоже думал: везут на допрос. Но Гаук был человек крепкий, привыкший к тому, что кругом доносят и что люди исчезают бесследно. Стряхнув сон, он встал за пульт.
Концерт записали быстро. А Мария Вениаминовна во время исполнения второй части адажио роняла хрустальные слезы вместе с Пресвятой Богородицей Соловецкой, сестрой милосердия Второй голгофы. Омывала одних, помазывала раны другим, успокаивала третьих…

Должно быть, прямая трансляция и без того что-то открыла Сталину, если задела его за живое. Так пусть эта пластинка послужит чем-то вроде обличительной аудиенции. Пусть найдется хоть один человек на свете, будь то Вольфганг Амадей Моцарт или Мария Вениаминовна Юдина, который бросит в лицо этому тирану правду и остановит его злодеяния. Вот с какими мыслями пианистка Юдина исполняла 23-й концерт Моцарта. Ночью, в юродивой обстановке, при пыльных чехлах, при сплошных дырах, когда всё кругом плыло, при дрожащих руках, запотевших пенсне, при каких-то подозрительных звуках. При том, что чумные мышки скреблись в сердце и оркестрантов одолевали адовы страхи...

Пластинка получилась исключительно благодаря ее энергии. Видя ее бесстрашие, музыканты успокоились и спокойно довели свои партии до финала. Смертельно уставшую Юдину отвезли домой уже не на «воронке», а на государственной машине Комитета. А на следующее утро ровно в девять пластинка легла на стол в кабинете Сталина на его кунцевской даче. Пластинку изготовили на фирме «Мелодия», что в Апрелевке. Подробности, как это было сделано в течении буквально нескольких часов ночью, неизвестны.

Музыка Моцарта затронула Сталина за живое. Он закрывается на три дня, просит только приносить ему чай с бутербродом, и днем и ночью слушает адажио из моцартовского концерта в исполнении Юдиной. Сталин уже в полдень того же дня дает распоряжение передать Юдиной конверт с деньгами (20.000 рублей) и присудить Сталинскую премию первой степени. Буквально через несколько часов кремлевский курьер вручает Юдиной конверт.
— Что это? – удивленно спрашивает пианистка.
— Это Вам помощь и вознаграждение, Сталинская премия первой степени и 20.000 рублей.
На эту сумму тогда можно было купить подмосковную дачу в несколько гектаров в самом элитном районе или, допустим, целый гараж персональных автомобилей. Он хочет купить ее за деньги!? Он думает По-православному замолить свои грехи двадцатью тысячами рублей!?

Марию Владимировну осеняет: она напишет Сталину письмо.
— Скажите Иосифу Виссарионовичу, что я благодарна ему. Не могли бы вы передать ему лично от меня письмо через несколько дней?
— Я к вашим услугам, – ответил посланник Сталина.
Через несколько дней на стол Сталину легло послание следующего содержания:
«Благодарю Вас, Иосиф Виссарионович, за Вашу помощь. Я буду молиться за Вас денно и нощно и просить Господа, чтобы он простил Ваши прегрешения перед народом и страной. Господь милостив, он простит. А деньги я отдам на ремонт церкви, в которую хожу».
Каким чудом это письмо легло на стол Сталину, никто сказать не может. Разве что по усмотрению Всевышнего. Но многие из современников Юдиной, кто хорошо её знал (Шостакович, Пастернак) утверждают, что Сталин прочитал письмо Юдиной.

Он не принимает никаких мер против пианистки. Не боится, что она напишет ему еще одно письмо или сообщит всему миру, как отказалась от Сталинской премии, тем самым унизив его. Рядом с ним – адажио Моцарта, несущее ему упокоение.
Впервые бывший семинарист увидел свидетельство истинной веры, истинного бесстрашия. Маленькая юродивая женщина (бездомная, ни кола, ни двора, ни пианино, ни машины, ни квартиры, ни карьеры, ни профессорского статуса, спавшая иногда в подъездах домов или ваннах, нищенствуя без куска хлеба, без надежды на будущее) – сумела так повлиять на душу вождя.
Сталин глубоко задумывается. Он пережил нечто, чего не ожидал. Как если бы сама Пресвятая Дева Богородица явилась ему и открыла глаза на происходящее. И Сталин решает закрыть специальные лагеря. Их расформировывают и бывших заключенных направляют на фронт, а иных освобождают. Неслыханно!.. Сотрудники НКВД пожимают плечами. Они ничего не понимают: как сам верховный сломал им же запущенную машину? Как может существовать сталинский режим и коммунистическая идеология без пенитенциарной системы и лагерей? Разве такое возможно! Однако этим дело не ограничивается. Сталин буквально заболел идеей катарсиса**. Он должен исцелиться, освободиться от адова груза. Он желает испытать то упокоение, блаженное утешение, которое почувствовал после того, как круглосуточно крутил адажио 23-го фортепианного концерта Моцарта.

Сталин, с подачи простой пианистки Марии Вениаминовны Юдиной, решает возродить Русскую православную церковь. Возродить в том ее традиционном виде, какой запечатлелся в нем в годы ученичества в Тифлисской семинарии, какой он запомнил её в ранний советский период отделения церкви от государства, конфискации серебряных чаш и исполнения прочих декретов Ленина.
Великая Отечественная война в разгаре, но Сталин в какой-то момент буквально теряет нить событий. Мысль возродить Русскую Православную Церковь (РПЦ) в буквальном смысле из пепла все время преследует его. По его распоряжению РПЦ выводится из катакомб и получает официальную юрисдикцию. Ее нормой становится ежедневная молитва о вожде, которому отныне богословы Троице-Сергиевской лавры припишут статус нового мессии, освободителя России. Журнал Московской патриархии буквально испещрён благодарственными посланиями Генералиссимусу за его благодеяния в адрес церкви…

И на РПЦ падет вина за многие тысячи душ, замученных по личному приказу Сталина. Молясь за кровавого тирана, церковь берет на себя его грехи...

http://www.youtube.com/watch?v=Sd3CrCbH0q8


------------------------------
Использованы материалы из открытых источников в интернете:
Википедия- Моцарт
Нейгауз-младший о Юдиной
Блаженный Иоанн «Фортепианное Евангелие Марии Вениаминовны Юдиной»
Шубертовские переводы Цветаевой - Григорий Гинзбург
Материалы сайта www.proza.ru
Бездомный дух музыки - Н.А.Павлович (из книги «Невод памяти»)
Материалы сайта www.vivovoco.rsl.ru
Материалы сайта www.judina.ru
Лучи Божественной Любви
Н.И. Кирсанов - Сборник «О Сталине»
Н.В. Стариков - «Сталин. Вспоминаем вместе»
* * * * *
*Павел Александрович Флоренский — русский православный священник, богослов, религиозный философ, учёный, поэт.
**(Катарсис — очищение), термин древнегреческой философии и эстетики для обозначения сущности эстетического переживания. Восходит к древнему пифагорейству, которое рекомендовало музыку для очищения души.