Отставной полковник в свои шестьдесят, да ещё с солидным гаком, старческие болезни презирал с философски обоснованной убеждённостью. Можно удивляться, но и они, все эти болезни, легко загибавшие в таком возрасте практически любого, натолкнувшись на крепкую волю и ежедневную зарядку с ледяным душем, полковника донимали редко.
И всё же ранней весной Алексей Петрович без «скорой» не справился. Бывалого артиллериста резануло в правом боку, хорошо хоть дома, да так резануло, что он осел на пол, теряя сознание от боли. Она оказалась как раз той самой, всесильной, которая парализует и мозги, и мышцы. Это она убивает людей лишь тем, что делает их беспомощными. Они даже руку протянуть к спасительному лекарству не могут. Конечно, как считают многие, человек в своём научно-техническом прогрессе достиг очень больших успехов. И это – верно, однако пренебрегать природой ему всё же рановато! Есть у неё весьма действенные средства даже для самых непокорных!
Спасла Алексея Петровича супруга. В тот день, словно провидение ею правило, она оказалась дома. Обычно-то – не домоседка – то в поликлинике пропадает часами, то в дневном профилактории, а то и просто в ближайшем сквере с подружками обсуждает важнейшие проблемы человечества. А тут… Просто повезло!
Да и врачи «скорой» сработали как надо. После двух инъекций и неторопливого ожидания результата, когда тело Алексея Петровича, наконец, перестало безудержно трястись в непреодолимом ознобе, они пояснили жене:
– Для полного прояснения картины нужно сделать УЗИ, но, скорее всего, в желчном пузыре активизировались камни. Это они вызывают и такую боль, и такой озноб. И не волнуйтесь вы так! Желчный пузырь – это не то, чем следует дорожить! Многие и без него живут полноценно! Но без хирургической операции вам теперь не обойтись! Если согласны, то сейчас вашего мужа и отвезём...
Алексей Петрович не согласился:
– Никуда я не поеду! Всего-то первый выстрел, и тот, как выяснилось, холостой! Рано мне прятаться!
– Не советую особенно хорохориться… – возразил врач. – За таким холостым выстрелом, как вы изволили пошутить, обычно следует целая очередь сюрпризов. Потому было бы разумнее вам немедленно подлечиться. И скоро опять будете в силе…
– Спасибо! Но я подожду! – упрямо отверг это предложение больной, несмотря на слёзные уговоры супруги.
Тем не менее, не только остаток памятного дня, но и многие последующие, Алексею Петровичу пришлось придерживаться обезоруживающего постельного режима и жесткой диеты.
Вынужденное бездействие разрушает активного человека куда сильнее любых болезней, но обещанная очередь сюрпризов действительно дала о себе знать… Пришлось на всём скаку переоценивать свои возможности.
В этой же квартире давно и, слава богу, бесконфликтно существовали сразу два поколения вечно занятых людей: вполне самостоятельный взрослый человек, сын Алексея Петровича, со своей женой, и их сын Сергей, студент.
Болезнь Алексея Петровича домочадцев всполошила, заставив вспомнить простую истину. Обычно здоровые пожилые люди не замечают своего возраста, оставаясь в душе молодыми. Пока они не допустят над собой власти недуга. А до той поры наивно считают, будто все болезни преходящи, как случалось в далёком милом детстве. Все мы успешно проходили через какие-то свинки, коклюши и ангины. Болезни как приходили ниоткуда, так и уходили никуда! Они оказывались почти обязательными преградами, но вполне преодолимыми. И не возникало сомнений в том, что всё, в конце концов, завершится благополучно.
И вдруг, как падение неба на голову, случается что-то страшное. Человек ощущает беззащитность перед неизбежностью, о чём раньше никогда и не думал. Он уже допускает, что все эти ужасные болезни могут победить и его…
Всё! Этот миг становится началом конца. Психика человека, однажды допустившего реальную возможность смерти и для себя, неминуемо запускает механизм разрушения личности изнутри и включает механизм, как ускоренного старения, так и притяжения всевозможных болезней. Далее судьбу человека определяет лишь время. Ведь он перестаёт сопротивляться! Он перестаёт бороться за жизнь. Он смиряется и плывёт по течению! Он уже соглашается умереть, понимая, что это неизбежно. И с криком и возмущением не задаёт самый естественный в такой ситуации вопрос ни себе и никому: «Пусть я должен умереть! Пусть так! Но почему именно сейчас?»
Из-за понимания опасной реальности к Алексею Петровичу потянулись лучшие врачи. Из числа знакомых или кем-то рекомендованных. Однако заметного облегчения от этого почему-то не наступало. И первую скрипку в состоянии больного теперь играл даже не злополучный желчный пузырь, с которого всё началось, а всё новые и новые болезни.
– Пришла пора подумать не о теле, а о душе! – шутил Алексей Петрович, скрывая свои сомнения и страдания.
Но людей, искренне любивших Алексея Петровича, такой его настрой пугал еще больше. Им оставалось лишь надеяться, что военная закваска, в который уж раз не позволит ему сосредоточиться на своей душе именно в том, в самом неприятном смысле. Не позволит хотя бы потому, что таким людям, как он, судьба детей, внуков и, тем более, многострадальной страны, представляется куда важнее, нежели собственная душа или зигзаги своей своенравной судьбы. А ведь давно известно, что общественные узы удерживают добросовестного человека в жизни прочнее любых лечений.
*
Дверь едва приоткрылась; в комнату просунулась настороженная физиономия внука. Обнаружив деда бодрствующим, он не скрыл своей радости, по инерции обращаясь к нему полушепотом:
– Привет, дедуль! Ты как?
– Да, полный порядок, Сережка! А ты почему так рано вернулся? Сбежал, что ли? – спросил больной подчеркнуто громко.
– Ну, как можно, дед? Я – и вдруг «сбежал»! Кто у нас самый прилежный студент во всём отечестве? Просто одна лекция накрылась. Дома-то – пока никого, кроме нас? Тогда ты полежи немного, а я пожую и мигом вернусь… Вопросы, дед, к тебе имеются. Или, может, со мной сейчас поешь?
– Позже, Сережа! Позже! А вопросы – это даже интересно! Они и у меня, внучок, к тебе имеются!
Сергей вернулся совсем скоро, и хотя дед успел задремать, но на шаги внука среагировал.
– Торопыга! Опять не разогревал? – Алексей Петрович стряхнул с себя полусон.
– Всё потом, дедуль! С тобой и с бабушкой. Так, какие ко мне вопросы? Интригуешь!
– Не к тебе они… Скорее, о тебе! Первый такой: «Не станешь ли ты при такой учебе дипломированным балбесом?» И второй: «Как бы мне предупредить такой исход?»
– О-о-чень важные у тебя вопросы, дед! Только совсем не актуальные! К тому же мне казалось, будто у нас полное доверие! Значит, ошибался, если речь зашла об опеке!
– Время покажет! Что сам-то хотел?
– Знаешь, дед, в университете конкурсы интересные объявили... Сразу два – фото и литературный. И оба посвящены Великой Отечественной. Вот я и кумекаю, как можно сфотографировать войну через столько лет после ее окончания? Что думаешь?
– А ты не напутал? Внимательнее прочитай условия. Хотя, знаешь ли, можно снять и не саму войну, а что-то, с нею связанное. Например, фронтовиков! Или их награды, места военных действий, какими они видятся в наше время! Можно снять памятники, работу современных поисковых отрядов, письма фронтовые, в конце концов! Возьми производную от прошлого, но так, чтобы оно каждому современнику душу процарапало.
– Я так и думал… Вот только, ты не поверишь! Даже не знаю, как тебе сказать… Понимаешь, и война, и сами фронтовики, и памятники героям моей группе глубоко до фени.
Алексей Петрович, не желая комментировать, прикрыл глаза. Покрасневшее лицо отразило волнение или возмущение, но он молчал.
– Ты, дедуль, не волнуйся! И не возмущайся! Я ведь не о себе! Впрочем, кто знает? Если бы ты мне с детства на мозги не капал, то и я, пожалуй, свихнулся бы, как они! Тупая и агрессивная среда любого отформатирует, как асфальтоукладчик! А нужный результат – это вопрос времени. Как дедушка Дарвин учил? Выживает тот, кто успешнее приспосабливается к среде обитания! А мои однокашники создали вокруг себя такую среду, что к ней разве что неандертальцы смогут приспособиться! Всякую здравую мысль они встречают придурочным гоготом или завыванием! Разумеется, нормальным ребятам приходится уходить в подполье. И приспосабливаться… Приспосабливаться к среде дикарей. Но для этого лучше всего молчать и молчать! А право голоса остаётся у воинствующих питекантропов! Представляешь, раньше те, кто считался недоразвитым, внимали остальным, учились, ума набирались… Теперь всё наоборот! Переход количества в качество, что ли? Только, какое у них качество? Все их интересы лежат в одной плоскости.
– И где же такая плоскость?
– Дед, не иронизируй! Ты вряд ли, не зная их, мне поверишь! Это и я понимаю! Но они действительно настолько примитивны, что не интересуются ничем! Ничем! Ну, выпить! Ну, покурить, прибалдеть слегка, как они говорят! Но я-то точно знаю, что и фотоконкурс, и день победы им по барабану! Красный день календаря, – «это классно!» Но не более того! Изучать прошлое страны, сопереживать каким-то людям, вспоминать – да ни за что! Вот, американский боевик – «это круто!» Или новый телефон с бессмысленными наворотами, которые и не понадобятся никогда… Да что там! Спроси их об ассоциациях по поводу двадцать второго июня, они же плечами пожмут! Не усмехайся, дед! Они открыто заявляют, что изменникам всегда и везде живется лучше, чем героям. И бравируют тем, что при любой заварушке в стране станут предателями и дезертирами. Ну, как тебе их жизненное кредо?
– Ты, Серёга, что-то преувеличиваешь! А не допускаешь, что это лишь маска, которую они надевают, скрывая свои настоящие чувства? Да и причина твоих столь нелестных характеристик, возможно, в чем-то другом? Может, они тебя обидели? А? Меня ведь трудно удивить, я по опыту знаю, что плохие люди в любые времена устраиваются неплохо! Только не в таких же пропорциях, как ты мне преподносишь! Конечно, нет! Негодяев, которые себе на уме, вокруг становится всё больше! С этим я согласен, но ты уж чересчур краски сгустил.
– Ох, дед! Хорошо, что ты ещё веришь людям! Значит, ты не потерян для того общества, которого давно нет! А я, если судить твоими мерками, ни в чём не разбираюсь! Потому-то все подробности я тебе даже и не думал рассказывать. Что бы хорошего я рассказал о наших премилых девушках? Лучше, давай-ка, я давление тебе замерю. Надеюсь, ты свои лекарства по списку уже принимал? Точно? Не забыл? А то ведь и мне от бабули попадет!
– А нам, Серёжа, как ни крутись, всё равно достанется! Вот вернется она из своей поликлиники. Так что, не будем суетиться.
– Ладно, дед! Хотя мы одну неприятную тему с тобой вроде закрыли, но очень уж хочется опять спросить, неужели ты не замечаешь, что прошедшая война не только молодежь, но даже старшие и мудрые поколения совершенно не волнует? Все вокруг лицемерят, будто интересно, будто уважают! И лишь потому, что пока не принято о нашей Победе отзываться неуважительно.
По лицу Алексея Петровича снова пробежала тень неудовольствия.
– Ну, хорошо, хорошо! Не кривись, дед! Положим, кто-то всё-таки интересуется событиями той войны. Хотя бы
