Случаются такие события, которые сопровождают тебя на протяжении всей жизни. Казалось бы, ты уже обо всём забыл, живёшь себе нормально, трудишься, всё у тебя хорошо. И вдруг триггер. Ходишь потом весь день, настроение поганое. Память – она штука беспощадная...
Шёл сегодня с работы, вижу – снег в крапинку. Встал, упёрся взглядом в красные пятна и улетел в памяти на сорок пять лет назад...
***
Снежок ударил в окно. Я оторвался от чтения книги Вальтера Скотта «Айвенго», которую удачно замаскировал в обложку учебника по истории.
- Никуда не пойдёшь! – услышал я голос мамы из кухни. – Ты уроки сделал?
- Делаю, — ответил я. – А сам поднялся посмотреть в окно, кто бросил снежок.
На дворе стоял Виталька из четвёртого дома. Он увидел меня и махнул рукой, мол, выходи.
Я помотал отрицательно головой и показал учебник в руках.
- Кто там? – спросила мама, оказавшись в проёме дверей, вытирая полотенцем руки.
Жили мы в двухкомнатной квартире панельного дома, в народе называемого «хрущёвкой», на первом этаже. Стол для уроков стоял в зале у окошка. В спальне обитала сестра с мамой, а я спал здесь на диване. Зал был проходной и мама, выйдя из кухни сразу увидела, что я с кем-то общаюсь знаками.
- Рыжий... к-хым - поперхнулся я, — Виталька из четвёртого.
- А почему – Рыжий? – удивилась мама.
- Ну, это... фамилия такая.
- Он же Золотухин? – мама изумилась, аж подбородок подтянула к шее, и глаза засверкали смешинкой.
- Ай, мам, ты не понимаешь...
- Что тебе ещё из уроков осталось?
- Во, история, — я показал ей обложку с вложенной в неё книгой.
- Ладно, историю вечером почитаешь. На вот возьми деньги и сбегай в магазин, купи хлеба и кефира. Вернёшься, можешь погулять до шести. И не шляйся где-то далеко. Во дворе только. Ты меня понял?
- Ага! – я подбежал к окну и знаками показал другу, что сейчас выйду.
Посёлок городского типа, в котором я жил, был моим ровесником, точнее, я его. В тысячу девятьсот шестидесятом году началась всесоюзная стройка гидроэлектростанции. Во временный посёлок, построенный наспех зеками, съехались молодые люди со всего Советского Союза. Параллельно строительству станции строился и молодой город. На улице можно было услышать разную речь: русскую, украинскую, татарскую, прибалтийскую. Молодые люди влюблялись, женились, у них рождались дети. Поэтому в первых домах, построенных на нашей улице, было много моих сверстников. Но были ребята и постарше. В основном это семьи из бывших деревень, которые пошли под снос, а их жители получили городские квартиры. Ребята эти держались особняком и считали себя коренными жителями. Нужно отметить, что в числе вольно поселенцев, а проще сказать – бывших зеков, было много местных.
Я выскочил во двор, Виталька меня ждал:
- Погнали к Андрюхе, — глаза у него сияли, — у него батя приехал из-за границы. Привёз целый форт с индейцами.
- Чё? – удивился я.
— Ну это... у него такая коробка, — Виталька раскинул руки в стороны, показывая её величину, — там всё чё хочешь: индейцы, бледнолицые, кони, стены форта, даже деревья и горы маленькие.
- Ты видал?
- Не, пацаны говорили. Там в подъезде все ждут. Он по очереди домой пускает. Пацаны договорились, десять минут играешь и уходишь. За минуту дольше – поджопник от каждого, за две – два.
- Кто-то получал?
- Ага, ха-ха-ха... все подряд. Федька аж по три от каждого. Саня ему так влепил, что он заныл и домой побежал, ха-ха-ха...
- Дураки! Зачем так сильно-то?
- А чо он? – Виталька верил в справедливость наказания.
***
Я пришёл последним. За мной никого не было. Дождавшись своей очереди, я влепил Витальке два поджопника и вошёл в квартиру Кульпиных.
Хоть они и жили только втроём, квартира была трёхкомнатной. Тёть Валя, она же Валентина Ивановна, моя училка по алгебре, встретила меня с улыбкой. Учился я неплохо, но тренировки в спортивной секции отнимали уйму времени, и порой я отставал от программы. Воронков – мой тренер уговорил её иногда работать со мной факультативно, чтобы классная не снимала меня с соревнований из-за неуспеваемости.
У меня с ней сложились хорошие отношения, да и Андрюха часто оставался после уроков, он был на год старше меня и подтягивал меня по программе.
Алексей Петрович был главным инженером – величина для меня в ту пору, заоблачная.
Квартира обставлена красивой мебелью, на стенах картины и африканские маски. В секции хрусталь и фарфоровые статуэтки. Двухкассетный японский магнитофон, на кухне радиола «Вега». Ковры на стенах и на полу. В комнате у Андрюхи на стенке висел настоящий Роуч. С перьями как у вождя краснокожих. Я попал как в музей. А главное, у них была машина. Настоящая «Волга» с оленем на капоте. Алексей Петрович держал её в гараже.
Но всё это богатство меня так не впечатлило, как щенок «корги». Он бесстрашно подошёл, обнюхал меня и устроился рядом. Я рассматривал невиданную до этого мне чудесную игру – ковбойский форт с нападавшим на него племенем индейцев.
- Как его зовут? - спросил я у Андрея.
- Венету, не видишь, это апачи, — он ткнул в пластмассовую фигурку индейца.
- Да, не... пса твоего как зовут?
- А, его – Айвенго.
- О! – воскликнул я, — книжку сейчас такую читаю – Айвенго. Скотт написал.
Когда я, наигравшись, уходил, тётя Валя дала мне пластинку мятной жвачки. Она ей всех угощала, кто приходил к Андрею.
***
То, что произошло спустя неделю, трудно вообразить. Весь наш маленький городок был шокирован событиями. Разговаривали люди об этом в магазинных очередях, на кухнях, на работе.
В субботний вечер Андрей Кульпин вышел со своим корги Айвенго на прогулку. Зайдя за дом на поляну, он не заметил, как его окружили пацаны, которые считали себя здесь местными. Это те, из бывших деревень. Они обычно держались группами и нас считали «шелупонью».
- Эй, — окликнул его старший. В банде его звали – Ремис, настоящего имени я не помню, – Иди сюда...
Хоть Андрей был с Ремисом одного возраста, но выглядел он совершенно иначе. Ремис высокий, с вьющимися чёрными волосами, хорошей спортивной фигурой. Андрей толстенький, и хоть ростом почти такой же, как его оппонент, выглядел слабее. Одет Андрюха был в модные джинсы, «Гольден стар» модная синяя куртка с вязаным воротником. Новые непромокаемые ботинки. Ремис в дешёвых кедах, надетых на пару вязаных носков, брезентовые штаны и видавшая виды куртка. Поговаривали, что его отец пятнадцать лет отсидел за убийство. Прокурор требовал расстрел, но судья сжалился и присудил максимальный срок. Выйдя из зоны, отец Ремиса работал на стройке и имел влияние на трудившихся там же зеков и вольно поселённых.
- Что там у тебя, почему пацаны у тебя в очереди стоят? – спросил он.
- Говорят у него перья есть как у вождя индейцев настоящие, — встрял в разговор Славка по прозвищу «Штырь».
- Правда? А томагавк у тебя есть? – Ремис расстегнул куртку и достал из-за пазухи небольшой топорик. – Ха-ха-ха, чё ссышь? Дай сюда, — он вырвал у Кульпина поводок с Айвенго, — беги домой, принесёшь всем жвачки по целой пачке, отдам собаку. Нет, я ей ноги ещё укорочу, понял? – он пихнул Андрея в плечо, давая понять, чтобы тот бежал исполнять приказ.
- Пацаны, — взмолился Кульпин, — отдайте собаку... Я потом принесу. У меня нет. Вся у мамы, это она мне её даёт. Но я попрошу... честно!
- Через десять минут не будет жвачки, я ей лапы отрублю! Бегом!
Андрей понял, что на уговоры они не поддадутся, бросился бегом к дому. Забежав на этаж, запыхавшись, он не мог, толком объяснит матери, что произошло. Валентина Ивановна пыталась успокоить сына и всё расспросить, но Андрей метался по квартире не в силах вымолвить слова, дыхание его прерывалось рыданием в захлёб. Отец схватил сына в охапку стараясь успокоить и понять, что произошло. Вдруг отец почувствовал, что тело сына обмякло, Андрей упал в обморок.
Мать тут же вызвала неотложку, скорая через десять минут стояла у подъезда. Врач сунул парню под нос нашатырь и сделал укол. Андрей пришёл в себя и смог почти внятно рассказать, что же случилось.
Отец тут же бросился за дом спасать собаку. Никто не ожидал, что Андрей вскочит с кровати и кинется следом. Картина, которую увидели Кульпины, была страшной. Белый снег покрылся красными крапинками, тушка корги лежала среди алого пятна, а голова пса валялась чуть поодаль.
Андрей завыл и рухнул на колени, обхватив обеими руками голову.
Спустя несколько дней весь город говорил о том, что парень сошёл с ума.
Через год Валентину Ивановну разбил инсульт, она не могла больше передвигаться самостоятельно. Отец забрал Андрея из дома для душевнобольных, и сам ухаживал за любимой женой и больным сыном.
***
Я окончил школу, поступил в институт, отслужил в армии. Периодически появлялся в городе детства. Видел я и Андрея. Он ходил по парковой аллее что-то шепча себе под нос, никого не узнавая. Валентина Ивановна давно умерла, а отец Андрея так и продолжал, о нём заботится.
Я тогда приобрёл свою первую машину. Попросил у товарища ключи от его гаража, так как опасался за её безопасность. Парковал я её там в те дни, когда навещал маму. Всё равно он у друга стоял пустой.
Как-то вечером я поставил машину, замкнул гараж и вышел на заснеженную дорогу. Тут ко мне подбежали два мальчишки:
- Дядь, помоги, пожалуйста, — обратились они ко мне.
- Что случилось? – спросил я.
- Там собаку кто-то в гараже закрыл. Она воет третьи сутки. Мы ничего не можем сделать, а хозяин не появляется.
- Где этот гараж?
- Идём, — они побежали вперёд, я следом.
Собака лаяла и скребла двери. Стало очевидно, что пёс сдохнет от жажды и истощения. Я решил, что надо обратиться в милицию. Оставив пацанов, я побежал в отделение, которое находилось совсем недалеко от гаражного кооператива, сразу за колхозным рынком.
Старшина устало меня выслушал и будничным голосом сказал:
- Милиция спасением собак не занимается. – посмотрел на меня грустно и сказал почти шёпотом, — знаю я этого говнюка, — чиркнул мне что-то на бумажке и подал записку, — держи адресок.
Через десять минут я стоял и звонил в дверь этого ублюдка.
Дверь открыл пузатый дядечка лет сорока:
- Чё надо? – недобро уставился он на меня.
- Там собака у вас в гара... - я не успел закончить фразу, как он захлопнул перед моим носом дверь. Я стал колотить ногой и руками в дверь, — открой сука! Не выпустишь собаку, я тебя на ленты порежу – тварь, — орал я.
- Пошёл нах... - раздалось из-за закрытой двери, — не перестанешь стучать, я милицию вызову.
- Слушай, ты, если не отпустишь собаку... - я стал импровизировать, вспомнил, что авторитетного чувака в этом регионе зовут – Сифон, — ты падла завтра к Сифону на счётчик попадёшь.
- Ты чо, от них? – тон живодёра изменился. В нём появился страх.
- Я тебе всё сказал! Утром проверю, — я со всей силы стукнул в дверь кулаком и пошёл прочь.
Наутро я выскочил из постели и наспех умывшись стал собираться:
- Ты куда так рано? – мама вышла из кухни и смотрела на меня, — я оладий напекла с повидлом, чай горячий...
- Мам, я сейчас... машину заберу из гаража, и всё. Поедем потом по магазинам, ты же ещё на рынок хотела. Я скоро. – не дав ей возразить, я выскочил через дверь.
Ночью выпал снег. Он скрипел под ногами, лёгкий морозец щипал нос. Я почти бегом пересёк квартал и через рынок направился к гаражам. Где-то между рядами с фруктами и овощами мелькнула фигура Андрюхи. Он шёл, как обычно,
|