Нас поразил ассортимент. На полках стоял грузинский коньяк, банки с крабами, пакеты с серыми макаронами и лежал фигурный шоколад. Тогда на территории военного городка коньяк и водку продавали свободно.
На следующий день я знакомился с медицинским пунктом. Это были две круглые старые китайские фанзы, соединенные переходом. В одной фанзе была аптека и стационар (четыре койки), в другой кабинет врача и процедурная. В стационаре жил солдат - он же истопник, уборщик и сторож.
Помощницей у меня была фельдшер Любовь Усова. Её муж - начальник автомобильной части отряда – «автомобилист до мозга костей» в составе команды округа участвовал в гонках на грузовых автомобилях на Всесоюзных соревнованиях. Когда я вступил в должность, пришлось все осваивать, как говорят «с нуля». Я не собираюсь здесь подробно рассказывать о своей работе. Хочу только вспомнить, каким был топографический отряд, некоторые случаи из практики и о тех печальных врачебных ошибках, которые я допустил в начале своего врачебного пути.
Постепенно познакомился с офицерами отряда. Они рассказывали мне об особенностях своей работы. Принимать в медпункте практически было нечего, кроме медицинских книжек солдат и офицеров, крайне скудного набора медикаментов и ржавых инструментов. Предстояло получение аптечек для команд на следующий сезон полевых работ, а он начинался, как только растаивал снег. Как правило, сразу после майских праздников. Аптечки, накомарники, марлевые полога, диметилфталат (жидкость, отпугивающая комаров и гнус) получал в Хабаровске на окружном медицинском складе. Весной на железнодорожную станцию Корфовская подавали обычные товарные вагоны, правда, иногда для офицеров выделяли старый плацкартный вагон, и отряд уезжал в район полевых работ, где находился с мая по октябрь, а то и по ноябрь или до первого снега.
Приближалась весна 1955 года. В первых числах марта я отвел Тамару в поселковый роддом, который представлял собой избушку, вросшую в землю, недалеко от станции. Окна были на земле. 4 марта Тамара родила сына. Мне акушерка тайком показала его в окно.
Радостный я пошел в городок и около поселкового клуба (он был за проволочным забором городка) встретил нашего киномеханика старшину сверхсрочной службы. Фамилию забыл, а звали его Герман. Увидев меня возбужденного и улыбающегося, Герман спросил:
— По какому поводу Вы улыбаетесь, доктор?
— Герман! Жена родила сына! - ответил я.
— От души поздравляю молодого отца! - сказал Герман, - и добавил:
— Обмыть надо обязательно! Пойдемте ко мне домой.
...Познакомились мы с ним, когда я привез с окружного медицинского склада медикаменты и имущество. Он пришел ко мне, якобы, на прием. О том, что я получил спирт ему, наверное, рассказал мой солдат, который разгружал машину. Спирта ректификата мне давали на год всего один литр и большую бутыль денатурата, подкрашенного метилоранжем. Вот тогда впервые Герман жалобно попросил:
— Доктор! Вчера перебрал, голова трещит. Налейте, если можно, немного «оранжевого». Надо подлечиться...
И я, вместо того, чтобы прочитать лекцию о вреде алкоголя, налил ему мензурку денатурата. Пил он все, что только горит. Иногда забегал ко мне «лечиться» – выпить мензурку оранжевого.
А тут появилась возможность хорошо выпить. Я купил две бутылки коньяка, несколько банок крабов, еще что-то и мы пошли к нему домой. Жена его работала библиотекарем в части. Она достала из погреба квашеной капусты, соленых огурцов и помидор. Поджарила большую сковороду картошки, и мы «обмыли» моего сына. Герман пил хорошо, но надо отдать ему должное, какой бы пьяный не был, а фильм демонстрировал отлично, как говорят, на автопилоте.
Перед сеансом в кинобудку всегда приходил наш замполит подполковник Янкин, и проверял, в каком состоянии Герман. Один раз он пьяный повесил на клубе афишу: Сегодня новый фильм – «Танцы в фойе». Оказалось, что никакого фильма не будет, а будут обычные танцы. Все долго смеялись над ним, спрашивая его:
— Гера! Ну, когда же ты покажешь нам фильм про танцы в фойе?
Герман только улыбался в ответ. По характеру он был добрый, не обидчивый. Хороший был человек, но любил выпить. Командование хорошо знало его слабость, но всё прощали. Найти в этой глуши другого киномеханика было невозможно. У Германа на окружной кино базе были хорошие друзья, и он всегда привозил все новинки кино. Мы смотрели новые фильмы одновременно с жителями Хабаровска.
Когда Тамара вернулась из роддома, она не узнала комнату. Полы были вымыты, застелены газетами. Я привел комнату в порядок. Мы купили сыну деревянную люльку, постель, коляску, в которой он спал, и все, что полагается. Но купать в этом холодильнике ребенка было рискованно. Я уже не помню, как мы выкручивались, но Тамаре помогали жена майора Кулева и Ира. Как только мы сообщили маме Тамары, что родился внук, она сразу же уволилась с работы и приехала к нам на помощь. Работала она начальником вокзала станции Ржава Южной железной дороги. Ей было тогда всего 43 года. Мы с Тамарой спали на полу, тёща около кроватки сына.
Стало совсем тесно в этой комнате, но все хлопоты по уходу за сыном взяла на себя моя тёща Екатерина Фёдоровна. Мы звали её «баба». Майор Кулев устроил Тамару в своё камеральное отделение на должность вычислителя-фотограмметриста. Она неплохо чертила карты, и её даже повысили в должности. Работать по специальности ей было негде, а сидеть дома она не могла. Баба занималась сыном, я пропадал на службе. Там без работы от тоски можно было умереть.
Работа зимой у меня была несложной – простудные заболевания, мелкие травмы, гнойничковые болезни. Но приходила весна и начинался сбор на полгода в тайгу.
