Печать зла

продолжил: - Запоминай, дура, твои сила пока для тебя и для всех загадка, ибо ты древнее зло.
- Ну уж не такое и древнее, мне 25 ле…
Я снова почуяла неведомую силу, сжимающую моё многострадальное горло. Злобный дядя снова повернулся ко мне:
- Как жаль, что я не могу убивать, а лишь…
Он снова отвернулся от меня.
-В общем слушай. Если хочешь пробыть тут ещё хотя бы немного, запомни, сильно не святись, ибо у каждой силы есть противосила. Знай, что у зла не бывает друзей, при чём в обе стороны. Зло не бывает добром, добро не бывает злом. Определись наконец, кто ты, ибо мы все в недоумении, и ты жива только потому, что многим интересно, что же ты такое, ибо до этого таким способом созданий подобных тебе никто не делал, потому что это отчасти невозможно. Я подняла пальчик и пропищала:
– Вопросик!
Но давление усилилось, и я заткнулась, вникая в поток бреда от джентльмена.
-Тот медальон, что весит на твоей шее, ты по глупости своей схватила после смерти, идиотка, зачем? Тогда там, на площади, когда тебя сбили, ты же сдохла, но браслет, он каким- то образом дал тебе вернуться, и более того, ты жива и здорова, да ещё и… Эх, как же мне хочется тебя убить, но ты, как лабораторная мышка, интересна им. Он приблизился к моему лицу очень близко, от чего его лицо пошло рябью. Он не был телесным, он как будто состоял из газа, а я уже почти теряла сознание от его крепкой ментальной хватки. Он говорил, и из его рта вылетали маленькие облачка чёрного тумана.
- Мелкая, ничтожная, сметливая дура, - прошептал он мне прямо в лицо. Я приоткрыла нижнюю губку и несильно плюнула в наглую туманную рожу, попав в глаз. Демон взвился, с горла спала хватка, и я на корячках поползла к выходу. Мерзкий гад взревел и сильно пнул меня в мой красивый, но так вовремя попавшийся скотине зад. Я проехала на пузе несколько метров и оказалась прямо возле тела директорши. Сущность рванулась ко мне и замахнулась тростью с воплем, что ему плевать, что ему будет за моё уничтожение, нанёс удар, но я откатилась в сторону. И вовремя тело директорши от удара разорвало на части. Адское жжение в моей руке заставило меня истошно заорать. Тварь подтянула меня за ногу, кость хрустнула, добавив ощущений. Он сжимал стопу как механический пресс. Хруст дробящихся костей был громче моего вопля, рука моя загорелась белым огнём. Демон замахнулся и, разинув пасть в победном рыке, сощерился от удовольствия. Я из последних сил рванулась к нему на встречу и, засунув ему в рот руку почти по локоть, разжала руку, выдернув её назад и оставляя свой подарочек внутри ублюдка. Рука монстра тут же отпустила мою ногу. Он бросил дубинку, и глаза его увеличились до размера блюдца. Он начал хвататься за глотку, потом за живот и дико вопить.
- Что, подавился? - с искренним сочувствием проговорила я. - Крестик поперёк горла встал, да?  Я шагнула к нему и злобно прошипела, тоща за собой измочаленную ногу. - Будешь знать, как меня в жопу пинать, сученок. Вот, что крест животворящий делает, - сказала я, поднимая обожжённую ладонь. - На шее у директорши весел, то-то. Мне от неё так хреновасто было, так она ещё и перепугалась, давай молитвы читать, я аж чуть ласты понезнанке не склеила. Ну, думаю, раз мне больно, то, наверное, и ты оценишь, и сунула тебе по самые не балуйся. Демон всё это время извивался, как уж на сковородке, а потом упал на колени и взвыл, раздирая себе когтями живот. Вдруг из его глаз и рта ударили светящиеся лучи, и он, завыв дурным голосом, упал вперёд. Я подошла к его телу. Мне было адски больно, но триумф должен быть закреплён. Я снова плюнула на дымящиеся останки и проговорила в слух для не существующих зрителей: - Ничтожная, глупая баба- один, злобный, старый хрен- ноль. И с силой пнула его сломанной конечностью, совсем про неё позабыв. Звёздочки посыпались из глаз, и я с криком завалилась на поверженного противника. Пора было отсюда убираться, пока ещё кто-нибудь не пришёл, и я решила, что надо хотя бы ползком, но уходить. Но тут же наклюнулся вариант поинтереснее. Рядом валялась трость этого упыря. Я схватила её и медленно поднялась. Наверное, с тем своим старым телом я бы даже шевельнуться не смогла от боли, но теперь я была как-то морально сильнее, и поэтому мне удалось кое-как доковылять до, спасибо тебе боженька, автоматических дверей. И вот, когда уже до спасительного выхода оставался метр, к магазину приблизились покупатели. Я резко развернулась и поковыляла назад, потом поняла, что прятаться вообще не вариант. Что же тогда делать? О, тележка, я перевалилась через ручку телеги и, отталкиваясь тростью, кое-как покатилась между рядами. И вот когда я свернула к тем воротам, из которых обычно появлялись продавцы, сзади послышался вопль ужаса, и пришлось ускоряться. Потом сзади, кроме воплей, добавилось какое-то бормотание и звук падения тела. Дальше я не слушала, а просто потянула за какой- то пластиковый шнурок, и рольставни поехали вверх. Я оттолкнулась в своей импровизированной инвалидной коляске и въехала в обширный склад. Фарт был на моей стороне, ибо впереди виднелись ещё одни ворота в такой же рольставней. Я быстро подгребла к ним и дёрнула шнурок. Путь был свободен, вот только ни лестницы, ничего другого там не было, а высота до земли была больше метра. Я наклонилась вперёд в надежде увидеть там хоть что-нибудь, за что можно зацепиться. Тележка со скрежетом накренилась, и я выпала на улицу, впечатавшись лицом в асфальт. Наконец-то я потеряла сознание. Не знаю, сколько я там провалялась, но очнулась от того, что кто-то с мощным перегаром тряс меня за плечи. «Людка, Людка», - услышала я сквозь возвращающееся сознание. «Людка, утро, а ты так напилась. Давай вставай уже».
Я открыла один глаз, так как второй заплыл нафиг. Перед лицом был тот самый алкаш, который с утра покупал портвейн.
- Мужик, ты охерел, какая я тебе Людка, - я попыталась оттолкнуть новоявленного ухажера, но тот обиделся и врезал мне звонкую пощёчину, от чего в голове что-то взорвалось. Я со всей дури нырнула головой вперёд в ненавистную рожу алкаша, отомстив за себя, а потом и второй раз, добавив ему ещё и за Людку. Мужик забулькал кровавыми соплями и завалился набок, вопя от обиды и, наверное, боли тоже. А я, кое-как нащупав свой новый костыль, поднялась и поковыляла в так удачно расположенный неподалёку от задней стенки магазина лесок. Послышались полицейские серены. «Вот этого мне точно не было нужно». И я, дико хромая и несколько раз нехило навернувшись, добралась до густого подлеска и прыгнула туда рыбкой, но в полёте приложилась ногой об какое-то дерево и снова вырубилась … Видимо день всё-таки был не мой. Очнулась я, судя по темноте вокруг, только ночью. Глаза открылись оба, это уже радовало, а вот нога даже на ощупь явно была не в порядке, сильно опухшая и с комьями прилипшей грязи. Я попыталась встать. Боль в ноге была, но уже не такая сногсшибательная, хоть и не менее чувствительная. Лицо тоже болело, да и рука, а ещё отчаянно хотелось жрать. В общем, подняв костыль, я похромала домой. Слава богу, мне встречалось очень мало народу, да и никому не было дела до грязной бомжихи с костылём. И такая бесчувственность людей к чужому горю не могла не радовать. С трудом поднявшись к лифту, я заехала на свой девятый этаж и наконец-то вошла в квартиру. Альфик с радостным мяуконьем выбежал мне на встречу. Я закрыла дверь и включила свет, кот резко дал по тормозам и с дикими воплями скрылся где-то в зале, а я направилась в ванную, дабы у бедного животного не случился инфаркт от моего вида. Упав в душевую, я снова поливала своё тело струйками воды, подвывая от боли. Потом посмотрела на свою ногу, представляющую из себя синее месиво, и снова завыла. Кости явно срастались и при том быстро, но от этого не становилось легче. В больницу мне теперь точно нельзя, посадят сто процентов, а вот подруженька может выручить. Я набрала Маринке и попросила прийти, посетив перед этим аптеку, чтобы купить обезболивающих, да по мощней. Маринка прибежала через час и, увидев меня, побледнела. Я поспешила её успокоить и, видя, что утешальщик я так себе, затащила её в квартиру. Потом усадила её перед собой и, вспомнив предостережение мерзкого ублюдка, стараясь не смотреть в глаза подруги, начала свой рассказ, упуская кровавые детали, а рассказав с момента про алкаша. Вроде бы мне поверили, но скорую помощь всё-таки посоветовали. Я всё-таки подняла свои глаза на подругу и, увидев полные искренней боли глаза подруги, проговорила:
-Нельзя мне в больницу, подруга. По- хорошему и к тебе приближаться нельзя, но больше мне не к кому обратиться, постарайся понять.
И тут я увидела нечто. Это было не что-то материальное, я увидела настрой подруги, её боль, её переживание за меня. Я попробовала влиться в её настроение, и это получилось само собой, как-то естественно, как будто я делала это тысячу раз. Сильно влиять не получилось, но мне удалось как бы погладить её по струнам души, успокаивая и умиротворяя её сознание. Так вот, что значит новая сил. Интересно, а почему так получилось с Артёмкой, надо будет разобраться. Марина успокоилась и даже чересчур. Я мысленно немного послала ей радости, и тонкая улыбка промелькнула на её губах. Я хлопнула в ладоши, и подруга вздрогнула и расхохоталась:
-Итак, давай тебя обезболим.
Марина решительно распаковала шприц, отломила от бутылька с лекарством верхушку и, не переставая улыбаться, вогнала мне шприц в подставленную задницу.
- Ого, какой синяк, - сказала Марина и потыкала пальцем в многострадальное полупопие.  -Это тебя так бомжара пнул, - поинтересовалась Маринка, продолжая тыкать пальцем в болящую задницу.
- Вообще-то, Ай, Марин, - не выдержала я. Марина отвлеклась от созерцание моей пнутой жопки и снова стала серьёзно.
-Прости, подруга, - сказала она и всадила мне второй укол. Я взвизгнула, а Маринка нравоучительно прокомментировала:
-Это тебе от воспаления антибиотик, а то не дай бог заражение от грязного сандаля по всей жопе начнётся.
-Спасибо, подруга- сказала я, натягивая штаны. - А теперь давай буханём, меня, кажется, отпустило. Там в раковине креветки, и если Альф сожрал не всё, то сварим и с пивом слопаем. Ты да я заслужили праздничный ужин. Тебе- за лечение, мне- за выживание.
Мы осмотрели креветки. Альф там, конечно, не хило покопался, но осталось ещё много, и мы решили за ним доест. Маринка побежала выгулять засранца, насилующего когтями дверь, а я взялась за варку вкусняшек. К триумфальному возвращению парочки моих любимцев всё было готово. Пивко дымило из горлышка газом, креветки, вкусно дымясь на огромном блюде, попахивали лаврушкой и укропчиком. Мы накинулись на еду, как голодные звери. Ладно, Альф, ему актуально, а мы видимо от стресса составили ему нехилую такую конкуренцию. После всего съеденного и выпитого мы ушли в зал, и все втроём, не раздеваясь, вырубились на кровати. Утром я проснулась как огурчик, но не зелёная и в пупырышке, а бодренькая и крепенькая. Нога почти зажила, лицо снова было как с обложки. Подруга тоже проснулась, но чувствовала себя похуже, так что миссия с кофе была возложена на меня. Я, прихрамывая, потопала на кухню и начала готовить кофе. Когда снова в голову пришло осознание, я ломанулась к пакету с приготовленной к выбросу ворохом