«Шизофрения – раскалывание ума (греч.)- эндогенная психическая болезнь с непрерывном или приступообразным течением, проявляющаяся изменениями личности в виде шизофренического дефекта (снижение психической активности, эмоционального оскудения, утрата единства психических процессов, нарушение мышления) при сохранности памяти, приобретённых знаний… встречается в 0,8-0,9% от всего населения.»
/из Большой Медицинской Энциклопедии, издание третье/
Перфоратор мозга – игра в шизофрению. Наиболее изощрённый вид издевательства над близкими людьми.
/собственное наблюдение автора/
Отчего людям с доброй душой, именно им, достаются родственники с вывертами в поведении, люди с тем мироощущением, который иначе, как враждебным человеческому назвать трудно?
***
История эта, в небольших интерпретациях, была известна мне от одного и того же человека, московского галериста, которому я время от времени пристраивал свои марсианские пейзажи. Дела мои шли, а впрочем, и сейчас идут неважно, да и у кого из художников они в наше время века идут как раньше? Профессия, как мне сейчас видится, неудачная, а я в ней человек новый, хоть и в возрасте. Послушаешь новостной блок и понимаешь: какую область жизни ни возьми - всюду прогресс, а я вот на тебе, влез в тонкую сферу искусства… Политики, журналисты -люди знающие. Не станут же платить умным людям за то, что они морочат головы остальным со всех экранов? А мне, уже пора бы и признаться, не повезло. Вот, в надежде выручить хоть что-нибудь от своих живописных опытов, я и зачастил в столицу в его уютную и почти всегда безлюдную галерею.
Галерист был весьма словоохотлив. Но ко мне он, как обнаружилось с первого же дня знакомства, питал какую-то особую симпатию и потому, принимая картины, уделял разговору со мной по полчаса, а то и более. Разговаривали мы на разные темы, но нет-нет, да и всплывала такая: с людьми творческими следовало бы быть осторожнее. Начинал он неизменно с того, что тема у меня необычная - кому интересна какая-то там Красная планета с каким-то там Фобосом? -для этого и покупатель нужен особый. А, ведь есть один такой. Странный тип. Не такой, как все. А от странных людей, сами знаете, многозначительно выделял он, всякого можно ожидать. И как по накатанной, переключался на один и тот же пример из жизни двух художников. Надо сказать, с обоими героями, о которых то подробно, то сбивчиво, наверное, из боязни, что я улизну из его не слишком посещаемой галереи, повторял он, я встречался в разных ситуациях. К рассказу галериста мог бы даже и добавить кое-каких деталей. Но сегодня желания встраивать свои мысли в чужой рассказ нет, и сырая петербургская погода не располагает к умному повествованию. Расскажу так, как рассказывал мой московский знакомый.
Александр, так звали нашего героя, был сыном двух антиподов-родителей. Отец его и дяди по отцовской линии были людьми одарёнными, с тонким умом, изысканным юмором и хорошим воспитанием. Один из родственников его на тот момент был членом-корреспондентом, нет, действительным членом Академии…неважно, впрочем, какой. Родственник-академик в истории этой никак не виноват и упоминать его имя здесь излишне. Другие родные по отцу тоже были людьми вполне достойными: дипломаты, учёные. На одном из этих лиц даже, если верить самому Александру, держалось посольство в одной вечно воюющей южной стране. А вот по линии матери... По линии его матери всё оказалось иначе. В таких случаях говорят: что поделаешь, вот такая семья… бывает. Впрочем, и этому родственному персонажу, было бы неблагодарно выдвигать претензии. Разве что мамины гены выстрелили не вовремя. Но да, речь вовсе не о родителях.
Плод симбиоза двух, уместно будет сказать- абсолютно несовпадающих ментальностей, двух противоположных характеров и несхожего воспитания, то есть молодой человек Саша, оказался небесталанным и подавал, что для всех было ожидаемо, большие надежды в живописи. Не в пример отдельным однокурсникам учился усердно, впрочем, здесь более подошло бы слово играючи. Многих своих знакомых Александр выручал в момент, когда до отчисления неуспешных студентов оставалась одна формальность. За ночь до предельной даты подачи учебных работ мог решить за них любую сложную композицию. Выручал многих и выручал безвозмездно. Александр безошибочно размещал фигуры на полотне, подавал их в различных ракурсах, смело брался за многофигурные композиции. Помимо этого, он имел хорошие навыки академического рисунка, более свойственного скорее Репинскому, чем Суриковскому институту, где он учился. Хорошо видел цвет. Занятия, несмотря на свою высокую репутацию в институте, старался не пропускать даже в период своих болезней. Казалось бы, для любого педагога, и уж тем более для педагога творческого института, данный персонаж мечта, а не просто хороший студент. Но нет. Мечтой он быть не мог в силу нечасто, но уж очень выпукло проявляющейся способности настаивать на своём там, где это было и неуместно, и бессмысленно и настаивать в присутствии третьих лиц. Авторитет педагога с учётом грамотно выстроенной тактики нападающего всегда был под прицелом и нередко страдал от диспутов. Тот, кто преподавал, сразу поймёт: такой студент при всех основных своих достоинствах скорее проблема, чем подарок.
Друзей у Александра почему-то было очень мало при огромном числе приятелей и приятельниц, но на это обстоятельство внимания никто не обращал. Не обращала и будущая жена, однокурсница, в нашем рассказе назовём её N. Впрочем, можно утверждать наверняка, что даже, если бы она и знала о некоторых странностях её будущего мужа, как и о том, что плотность странных событий со временем будет усиливаться, это ровным счётом ничего бы не изменило, потому как каждодневные трудности студенческой жизни приезжей из далёкой провинции девушки легко устранялись её другом. Всё это было куда важнее и очевиднее крайне редко проявляющих себя поначалу неприятных особенностей в поведении студента Александра. Александр и N. поженились и, до какого-то времени, жили вполне счастливо. Супруг не чурался работы по дому, легко ввязывался в сложный ремонт, что не могло не радовать молодую неопытную хозяйку. Заботой и попечением мужа окреп и живописный талант N. Пришли и продажи картин, то есть материальный достаток и вожделенное чувство независимости от родительской опеки, без чего любой молодой человек в те далёкие годы счастливым ощущать себя не мог. Такое вот было время. В те годы, надо сказать, к изобразительному искусству, а правильнее – к желанию обладать образцами живописи, проявлял почему-то интерес (возможно, их желания подражать аристократии царской России) внезапно возникший класс имущих. В эти же первые годы реформ по дошедшей из прошлого традиции или не так- инерции, в отдельных центрах ещё размещало заказы на живописные работы и государство. Не было ни одного сезона, чтобы молодая пара не порадовала себя поездкой на престижный пленэр или просто путешествием по европейским достопримечательностям потешить свои творческие души. Если и не удавалось уехать далеко, то заместить путешествие молодым художникам было чем: походы в театр, посещения громких выставок, да и просто променад по музеям Москвы и подмосковных усадеб с понятной целью отточить свои познания в изобразительном искусстве по их коллекциям, либо тривиально насытить свой неуёмный эстетический голод. Этот период для молодых был насыщен интересными и полезными для обоих событиями. И всё бы шло так дальше...
Поначалу, как полагала N., Александра радовали её успехи в живописи. Особенно радовала её его похвала в решении развёрнутых композиционных задач, перед которыми пасовал почти каждый ставший на самостоятельный путь молодой художник. Так продолжалось года два или три, пока супруга не обнаружила, что похвала её мужа-учителя в значительной степени была обращена к нему самому. За этой особенностью оценок её этюдов и картин увиделось и другое. Александр стал много и без всякой надобности спорить безотносительно того, кто находился рядом с ним. Умение аргументировано возражать собеседнику старше по возрасту или по положению всё чаще и чаще увлекало Александра и увлекало настолько, что диспут с ними стал смыслом его недельной деятельности. N. иногда пеняла ему за ненужные споры по любому поводу с людьми, много умнее их зачинщика, но для себя с едва скрываемым удовольствием отмечала, что её муж был не робкого десятка и, определённо, умнее всех её знакомых сверстников, если доказывать что-то приходилось их однокурсникам или её друзьям. Пока Александр оттачивал свой талант в риторике с посторонними, всё это было безобидно и даже забавно. Но однажды наклонность молодого человека резко развернула жизнь семьи.
Талант N., что свойственно в первую очередь художникам-портретистам, требовал почти ежедневной практики. Портретисты не требовательные к себе зарабатывают имя, «выезжая» на восточных типажах или за счёт иных приёмов, уводящих в сторону от тонкостей этого жанра, и весьма эффектно выглядят своими работами с экзотическими образами в составе экспозиций любых сборных выставок. Но даже восточный или африканский тип модели –дело непростое, хлопотное. Каждодневная работа с любой моделью требует времени и денег, но самое главное в другом: персонаж должен соответствовать замыслу картины, а значительное произведение не рождается с первой попавшейся художнику моделью. Всё это понимала и N. Здраво рассудив, что уровень героев Михаила Нестерова дело нескорого будущего, и даже скорее, счастливая случайность, которой может и не быть, она, не желая лишать себя навыков портретиста, стала консультировать молодых художников, кто изъявлял в том желание. Это были именно консультации, и консультации безвозмездные. Преподавать она стала много позже, когда за радужным периодом в их совместной жизни наступили годы уже не сытой, а бедной, а ещё позже –годы полной лишений жизни.
В один из осенних вечеров, когда N. вводила в курс начинающего портретиста одного их общего знакомого, и произошло событие, круто изменившее жизнь супругов.
-Обрати внимание, после того как построишь эти две, большую и малую, окружности твоя задача наметить вот на этом отрезке место для переносицы. На этом же отрезке обозначь три равных интервала. И немаловажно: прежде чем намечать глаза нужно выделить овалы глазниц. Всегда присматривайся к модели, умещается ли третий глаз между глазами. Всё это очень индивидуально, тут нужен навык. А вот тут -она чиркнула карандашом по блокноту, - тут совсем индивидуально. А для одной известной тебе национальности выше линии от края слезницы и противоположного, вот тут…
-Ты говоришь полную ерунду, вмешался в монолог Александр.
Александр внезапно появился в комнате, и это было странно. Он точил какую-то деталь на станке в соседней комнате и всего лишь полчаса
